Вильгельм Мах - Агнешка, дочь «Колумба»

«Агнешка» стала «книгой-беседой», книгой «о других людях».

Соотношения между тем, что мы находим в книге, и современной писателю провинциальной польской действительностью не совсем просты и не совсем обычны. Если оценивать «Агнешку» с точки зрения непосредственного правдоподобия и характерности изображенного, неизбежен спор с автором (и в критике высказывались по этому поводу возражения и недоумения). Правдивость повествования (не будем касаться бытописательских деталей, последовательности в конструировании характеров и т. д.) автором понимается прежде всего как актуальность, важность, реальность поставленных проблем, общественных и моральных. Может быть, чтобы их рельефнее выделить, ограничить их круг, автор вместил действие книги в явно исключительные обстоятельства.

Конечно, необычна деревня Хробжички, забытый всеми «глухой угол», до него не только трудно добраться, но он как бы «выключен» из общего потока жизни. Деревня живет по-своему, не распространяется на нее (или почти не распространяется) никакое «воздействие извне». И население у нее особое. После войны на возвращенных землях действительно селились иногда целые группы демобилизованных солдат. Необычное же в том, что хробжичане сохранили давнюю воинскую организацию и даже дисциплину, что их прежний командир Балч сохранил власть и на должности солтыса [1] Солтыс — сельский староста. оказался маленьким диктатором. И конечно, было необычным, что история деревни оказалась не историей освоения с новой жизнью, обретения стабильности, нормальных условий существования, а историей постепенной деморализации ее жителей от пьянства, бескультурья, неблаговидных промыслов. Изолированность от широкого русла жизни, обращенность исключительно к прошлому, самоутверждение людей не на основе места в нынешней реальности, а на воспоминаниях, старых рангах и «комплексах» — все это привело к тому, что приобрели уродливую форму, как бы выродились, искривились даже неплохие человеческие задатки и добрые традиции товарищей по оружию. Ясна, конечно, нехарактерность (некоторые говорили «надуманность») такого типа человеческой эволюции, судеб поляков с такой биографией. Но для писателя все дело было в главной, стержневой мысли: он выступал против остановки человека (и людской общности) в своем развитии, против его изоляции от общества, от всего нового, разумного, гуманного, что несет с собой «большая жизнь», против тех конкретных зол, которые видел еще существующими (ясное дело, не в такой концентрации) в жизни польской «провинции». Книга о провинции стала книгой против «провинциальности» в худшем смысле этого слова, провинциальности синонимичной дикости, бескультурью. Писатель утверждал также необходимость и возможность преодоления темных явлений повседневности, выражая на этот раз (может быть, более наглядно и дидактически) свой оптимизм в требовании человеческой активности, направленной на совершенствование мира. Именно такое содержание вложил он в образ своей героини.

Агнешка Жванец, приехавшая в Хробжички учить детей, сталкивается с неимоверными трудностями и своей самоотверженной работой завоевывает доверие людей. В повести она выступает как олицетворение здорового, истинно человечного и — в конечном счете — определяющего будущность начала. Это привлекательный и живо обрисованный характер. Девушка по-хорошему упряма, ее настойчивость органична: поступить иначе, капитулировать, пожертвовать своим достоинством она просто не может, поэтому и находятся у нее силы для настоящего каждодневного подвига. Может быть, в повести ей кое-что слишком легко удается, по-видимому, слишком поспешно снимаются с ее пути некоторые серьезные препятствия. Но образ, созданный Махом, не превращается в схематичный. И некоторая наивность Агнешки, и ее неумелость, и переживаемые ею приступы сомнений и отчаяния — все это не скрыто от читателя и увеличивает достоверность характера. Тактично подана писателем и не выглядит в общем контексте чужеродной сложная история взаимоотношений Агнешки и Балча, ее антагониста (хотя в отдельных случаях и помощника), история чувства, натолкнувшегося на непреодолимые препятствия, заложенные в самом человеке, выразившиеся в борьбе сильных и не идущих на уступки характеров.

Балч — натура сложная. Не так просто уяснить, как он сложился, как совместил в себе черты противоречивые, несочетаемые. Постепенно автор подводит нас к пониманию Балча, и с ним нельзя не согласиться, что человека незаурядного, со множеством привлекательных качеств, наделенного умом и волей сделала таким обращенность к прошлому. Эта обращенность к прошлому связала его с темными сторонами изображаемого, на нем, на его самовластии они в значительной степени держатся. Отношения его с окружающими базируются на ложной основе, но никому не проходит даром неверие в людей, высокомерное к ним отношение. Этим мотивировано в книге поражение Балча в столкновении с Агнешкой и его уход из деревни.

«Агнешка, дочь «Колумба» оказалась последним произведением писателя. Он скончался 2 июля 1965 года, на 49 году жизни, в расцвете творческой зрелости, когда на него возлагались большие надежды, когда от него ждали новых ярких книг.

Средняя школа в деревне Каменка Дембицкого повята Жешовского воеводства носит теперь имя Вильгельма Маха.

На протяжении всего своего творческого пути Мах утверждал в литературе высокую художественно-стилевую требовательность, плодотворность конструктивного, оптимистического отношения к жизни, сочетаемого со смелым показом ее противоречий. Он настаивал на том, что писатель должен верить в человека, в его способность совершенствоваться и лучше устраивать свою жизнь. Поэтому так многогранно в творчестве Маха реалистическое изображение действительности, оно вмещает в себя и социальную зоркость, и внимание к человеческой индивидуальности.

Творчество Маха — явление яркое и характерное для литературы периода строительства социализма.

Б. Стахеев

Зовут ее Агнешка Жванец, и как раз сейчас она думает, что вот так ее зовут. Кто первый мне встретится, кому первому я назову свое имя и фамилию на новом месте и как они прозвучат — обычно или покажутся чужими, такими же чужими, какими кажутся сейчас мне? Переполненный автобус подпрыгивает на изрытом выбоинами шоссе; машина норовисто раскачивается вместе с серой, плотно сбитой толпой. Следы войны до сих пор не стерлись, удивляется Агнешка, ее печатью все еще отмечены лица людей, их одежда, о ней напоминает тупое оцепенение, подавленность, ощущение непрочности, зыбкости, владеющее этим пестрым, разноликим скопищем случайных попутчиков. А может быть, все не так уж скверно. Островками разбросаны в толпе и самые что ни на есть обыкновенные, прилично одетые люди, знакомые между собой и, видать, совсем неплохо устроившиеся в этих местах. Кое-кто довольно часто — чаще, чем на других, — поглядывает на Агнешку, порой даже с тенью улыбки, едва заметной и такой неопределенной, что не стоит на нее и отвечать. Быть может, их внимание привлекает Флокс, маленький спаниель, который спит у нее на коленях. А может, кретоновый мешочек, заботливо ею охраняемый от агрессивного локтя соседки, которую, пожалуй, все-таки заинтересовало, что же за сокровище неправильной формы, с острыми углами таится в его недрах.