Джон Мильтон - Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай

Итак, из них сильнейших много пало;
Враги поколебались; в их ряды
Уже во многих мы местах проникли
И в беспорядок рать их привели;
Усеялось обломками оружья
Все поле; перевернуты вверх дном,
Лежали колесницы, с ними рядом
Возничие и пламенные кони,
Все в пене; те, что были на ногах,
Утомлены, в смятеньи отступали,
С трудом лишь защищались, ослабев
И в первый раз объяты бледным страхом
И чувством боли, прежде незнакомым;
Бесславно в бегство бросились они,
Доведены до этого несчастья
Грехом непослушанья, – те, кому
Ни страх, ни боль, ни бегство не известны
Дотоле были. Войско же святых,
Напротив, нерушимою фалангой,
Сплотясь, как прежде, двигалось вперед,
Защищено от ран, в своих доспехах
Несокрушимых: это превосходство
Дала им их невинность; сознавали
Они в себе свободу от греха
И не были повинны в непокорстве;
За то и битва им была легка,
И боль от ран их не могла постигнуть,
Хоть сила и теснила их порой.

Но вот уж ночь в права свои вступила
И сумраком одела Небеса
И принесла с собою перемирье
Желанное, и шум войны затих.
Под темным тем покровом победитель
И побежденный прекратили бой.
Оставив за собою поле битвы,
На нем разбили лагерь Михаил
И Ангелы его, поставив стражу
Из Херувимов пламенных вокруг,
А Сатана с ордой своей мятежной
От них далёко отступил во мрак,
И там, себе покоя не давая,
Своих князей созвал он на совет.
Такую речь повел он без смущенья:

«Любезные соратники мои,
В опасности испытанные ныне
И силою не сломленные вражьей!
Достойными явились вы не только
Свободы – эта цель для нас мала;
Нет, к большему стремимся мы: к господству,
И к почести, и к славе величайшей!
Вот день прошел в сомнительном бою, –
А если день, то почему не вечно
Такие могут продолжаться дни?
Вы видели, что мог Властитель Неба,
Все лучшее вокруг себя собрав,
Послать противу нас: считал Он это
Достаточным, чтоб нас смирить, – однако
На деле этой цели не достиг;
Итак, считать, мне кажется, мы можем
Теперь, что Он способен ошибаться,
Хотя доныне верили, что Он
Всеведущ. Правда, мы вооруженьем
Слабей, а потому мы понесли
Урон известный, ощутили муки,
Каких не знали прежде, – но, узнав,
Мы презирать их скоро научились.
Теперь узнали мы, что наше тело,
Рожденье эмпиреев, не способно
Смертельных повреждений потерпеть,
Неистребимо, и, хотя бы раны
Его пронзили, раны те сомкнутся,
Исцелены природной нашей силой;
И если столь ничтожно это зло,
Мы без труда отыщем и лекарство.
Быть может, мы оружие найдем
Сильнейшее, крепчайшие доспехи
На пользу нам, а ворогам на зло
Иль что-нибудь еще, что нас сравняет, –
Природа ж наша – та же, что у них.
Быть может, есть и тайные причины,
Которые дают им перевес;
Но так как мы свой разум сохранили
И всю способность здраво рассуждать,
Поищем, поразмыслим, чтоб узнать их».

Сказал и сел. За ним сейчас же встал
Нисрох [121] Нисрох – ассирийский бог, храм которого стоял в Ниневии (4-я Книга Царств, 19: 37). , первейший из князей неверных.
Он только что пришел из страшной битвы,
Усталый, мрачный видом и в доспехах
Изрубленных. В ответ промолвил он:
«О ты, освободивший нас от новых
Властителей, нам возвративший право
Божественной свободы! И богам,
Однако, при условиях неравных –
Оружие неравное имея –
Бороться трудно, муки вынося,
Когда враги тем мукам недоступны,
К ним вовсе не чувствительны. Конечно,
Должно нас это к гибели привесть.
Что, в самом деле, значит сила, храбрость,
Хотя бы беспримерная, когда
Подавлено все это страшной мукой,
Всю силу подчиняющей себе?
Тогда опустит руки и сильнейший!
Приятностей пускай лишимся мы, –
Не станем мы жалеть о них, довольны
Собою: в том довольстве наш покой;
Но боль есть величайшее несчастье,
Есть худшее из зол и, становясь
Чрезмерной, превосходит все терпенье.
Поэтому, когда бы кто-нибудь
Для нас придумал новое орудье,
Которым мы могли бы поразить
Противников неуязвимых наших,
Иль защитил нас так же, как они
Защищены, – хвалы бы он не меньшей
Заслуживал, чем наш освободитель».

Ему сказал спокойно Сатана:
«Что правильно считаешь ты важнейшим
Для нашего успеха, я придумал.
Все видим мы блестящую поверхность
Эфирную, на коей мы стоим, –
Простор полей небесных безграничный.
Роскошными растеньями, цветами,
Струящими амброзию, плодами,
Камнями драгоценными и златом
Та почва разукрашена; но кто
Поверхностен настолько, чтоб не думать
О том, откуда это все растет,
О том, какие вещества сокрыты
Там, в глубине, – невзрачные, простые,
Но полные и духа и огня,
Пока их луч небесный не коснется
И под его влиянием они
Не расцветут, открывшись свету Неба?
Вот эти-то нам вещества и надо
Из глубины достать, с их темной силой
Природною, с их внутренним огнем;
Их в длинные и круглые машины
Набьем мы плотно, а затем когда
Их с одного конца зажжем мы искрой,
Тогда, расширясь с бешеною силой
И загремев как гром они пошлют
С большого расстояния навстречу
Войскам врагов такую массу зла,
Что разорвут их в клочья, опрокинут
Все встречное; подумают со страхом
Они, что мы лишили Громовержца
Ужасного оружия Его.
Недолог будет труд наш: до рассвета
Успеем все окончить мы. Итак,
Не падайте же духом и не бойтесь;
Соединенью силы и ума
Ничто не слишком трудно, и тем меньше
Прилично нам в отчаянье впадать».

Окончил он. Речь эта подкрепила
В них бодрость ослабевшую и вновь
Зажгла почти угасшие надежды.
Дивились все тому, что изобрел
Их предводитель, и дивился каждый,
Как этого не изобрел он сам, –
Таким казалось легким то, что раньше
Они за невозможное сочли.
Быть может, и в твоем потомстве, если
Когда-нибудь возобладает Зло,
Найдутся люди, склонные к злодейству
Иль дьявольским доступные внушеньям,
Которые опять изобретут
Подобные ж орудия на муку
Сынам греха, для страшных дел войны
И для взаимной бойни беспощадной.
С совета вмиг к работе все бегут;
Никто не медлит, без числа готовы
Работники; они в один момент
Разрыли почву Неба повсеместно
И в ней нашли природы все дары
В их грубом виде. Серу и селитру
Смешав и обработав, превратили
Их ловко в зерна черные они
И зерен тех запасы накопили.
Другие вскрыли жилы минералов
(Каких немало и внутри земли),
Дабы из них создать свои машины
И для метанья страшные шары;
А третьи спешно запасают трубки
Для зажиганья – гибельный снаряд,
Рождающий огонь прикосновеньем.
Так под покровом ночи, до зари,
Окончили они все это тайно
И привели в порядок в тишине,
Никем не заподозрены нимало.