Джон Фаулз - Женщина французского лейтенанта

После затяжного молчания он произнес:

– Тогда вы не просто разрушили мою жизнь. Вы получили от этого удовольствие.

– Я понимала, что очередная наша встреча не принесет ничего, кроме несчастья.

– Лжете. Вы предвкушали мои страдания. Я думаю, вы и прислали моему поверенному это письмо. – Ее гневное отрицание во взгляде он встретил холодной гримасой. – Вы забываете, я отлично знаю… и заплатил за это высокую цену… какой вы умеете быть великолепной актрисой, когда вам надо. Могу догадаться, почему вы вызвали меня сюда – чтобы нанести coup de grace [145] Смертельный удар ( фр .). . Очередная жертва. Я в последний раз утолил вашу ненасытную неженскую ненависть к мужскому полу… и теперь меня можно отпустить на все четыре стороны.

– Вы несправедливы.

Она произнесла это спокойным тоном, словно подтверждая его обвинения и, может быть, в глубине души, даже издевательски их смакуя. Он горько покачал головой.

– Нет. Все так, как я говорю. Вы не просто вонзили кинжал в мою грудь, вы еще с удовольствием его провернули. – Она на него таращилась, как загипнотизированная, словно против воли, такой дерзкий преступник в ожидании приговора. И он его произнес: – Наступит день, когда вас призовут к ответу за то, что вы со мной проделали. И если существует справедливость на небесах, то ваше наказание не ограничится даже вечностью.

Слова мелодраматичные, но иногда важны не сами слова, а вложенные в них чувства. Чарльз вложил все свое отчаяние, поэтому в них звучала трагедия. Она продолжала на него таращиться, и в ее глазах отражался выплеск его ярости. А потом вдруг поникла.

Его колебания продлились последнее мгновение. Его лицо напоминало дамбу, готовую обрушиться от грома вселенской анафемы. Но стоило ей повинно склонить голову, как челюсти его сомкнулись, он развернулся и зашагал прочь.

Она подхватила юбки одной рукой и бросилась следом. Он развернулся на звуки за спиной. Она в растерянности приостановилась, но уже в следующую секунду загородила ему выход.

– Я не могу вас отпустить с такими мыслями.

Ее грудь вздымалась, словно от нехватки дыхания, а взглядом она пыталась пригвоздить его к полу. Он сделал недовольный жест рукой, и тут она заговорила.

– В этом доме есть женщина, которая знает меня и понимает лучше всех на свете. Она хочет вас увидеть. Прошу вас, не отказывайте ей. Она вам объяснит мою природу… гораздо лучше меня. И вы поймете, что мое поведение по отношению к вам совсем не такое недостойное, как вы себе это представляете.

Он испепелял ее взглядом. Дамба вот-вот рухнет. Он предпринял нелегкую попытку взять себя в руки, загасить пламя, вернуть голосу ледяной оттенок… и ему это удалось.

– Я не верю своим ушам. Вы полагаете, что какая-то незнакомка оправдает ваше поведение в моих глазах. Так вот…

– Она ждет. Она знает, что вы здесь.

– Да будь она хоть сама королева! Я не желаю ее видеть.

– Я оставлю вас вдвоем.

Ее щеки пылали, почти как у него. В первый и последний раз в жизни у Чарльза появилось искушение применить физическую силу к слабому полу.

– Позвольте мне пройти!

Но она помотала головой. Слова уже не нужны, все решает воля. Сара стояла в напряженной, почти трагической позе, зато в ее глазах читалось нечто странное… между ними как будто повеяло ветерком из другого мира. Похоже, она поняла, что загнала его в тупик – напуган, не знает, что делать дальше, но при этом пропала враждебность. Словно за внешним фасадом теперь скрывалось любопытство: чем закончится эксперимент? Чарльз сдал назад. И опустил глаза. Вспышка ярости не отменяла убежденности, что он ее все еще любит, а если потеряет, то себе этого не простит. Он обратился к ее золотой броши.

– И как мне все это понимать?

– Джентльмен попроще уже давно бы догадался.

Он попытался что-то прочесть в ее глазах. Нет ли там озорного огонька? Вряд ли. Точно нет. Она выдержала его взгляд, а затем подошла к камину, где висел шнурок с колокольчиком. Путь свободен, но он не двигался с места, наблюдая за ней. «Джентльмен попроще…» И что теперь ему грозит? Другая женщина, знающая ее лучше, чем она сама… ненависть к мужчинам… обитатели этого дома… страшно даже подумать. Она дернула за шнурок колокольчика и снова подошла к нему.

– Сейчас придет. – Сара открыла дверь и бросила мимолетный взгляд. – Пожалуйста, выслушайте ее… и проявите уважение к ее возрасту и положению.

С тем и ушла. Но ее последние слова содержали важный ключ. Он сразу догадался, с кем ему предстоит увидеться. С сестрой хозяина, поэтессой (не стану больше скрывать ее имени), мисс Кристиной Россетти. Ну конечно! Разве не находил он в ее стихах, когда они изредка попадали ему в руки, загадочный мистицизм? Страстную недоговоренность, проявления закрытого и запутанного женского сознания, до абсурда запутавшегося в границах человеческой и божественной любви?

Он приоткрыл дверь. Сара стояла перед дверью в конце лестничной площадки, вот-вот войдет. Она обернулась в его сторону, и он уже открыл рот, чтобы что-то сказать. Но тут послышались шаги, кто-то поднимался по лестнице. Сара приложила палец к губам и скрылась за дверью.

После секундного колебания Чарльз вернулся в студию и подошел к окну. Теперь понятно, кто скрывается за ее философией жизни. Та, которую «Панч» назвал плачущей аббатисой, истеричной старой девой «Прерафаэлитского братства». Господи, какая нелегкая его сюда привела! Нет бы навести еще справки, прежде чем впутываться в эту дурацкую ситуацию! Но раз уж он здесь, то хотя бы можно с мрачным наслаждением подумать о том, как не дать этой поэтессе добиться своего. Ведь он для нее не более чем песчинка на пляже или скучный сорняк в этом экзотическом саду…

Послышались какие-то звуки. Чарльз обернулся с каменным лицом. Но это была не мисс Россетти. На пороге стояла девушка, встретившая его внизу. С крохой на руках. Видимо, она просто заглянула по дороге в детскую, так как дверь была открыта настежь. Она явно удивилась, увидев его одного.

– Миссис Рафвуд вышла?

– Она дала мне понять, что одна леди… хочет поговорить со мной наедине. Она как раз пошла за ней.

Девушка кивнула.

– Понятно.

Но вместо того чтобы уйти, как предполагал Чарльз, она вошла в комнату и усадила дитя на ковер возле мольберта. Достала из кармана передника тряпичную куклу и вручила малышке. Ненадолго опустилась на колени, желая убедиться, что та всем довольна. Потом встала и легкой походкой направилась к выходу. Чарльз, судя по выражению лица, был одновременно оскорблен и озадачен.

– Я полагаю, что леди скоро появится?

Девушка обернулась. На ее губах появилась улыбка. Она выразительно посмотрела на дитя, сидящее на полу.