Авраам Иегошуа - Дружественный огонь [litres]

Медсестра из Судана негромко разговаривала по-арабски с больной, чей озноб потихоньку проходил под воздействием горячего бульона. И Ирмиягу, глубоко утонувший в кожаном кресле, продолжал просвещать свою родственницу по поводу уникальности этого заведения, даже если и подозревал, что мысли ее в данную минуту, все-таки, больше заняты размышлениями о притаившимся где-то в крови возбудителе болезни, который только и дожидается своего часа.

Хотя здание выглядело достаточно скромным и не располагало большим количеством комнат, его все же не следовало называть клиникой; не было оно и обычным пансионом. Это и в самом деле был именно санаторий, «дом здоровья», обеспечивавший врачебный уход телу и душе. А поскольку репутация подобных мест для выздоравливающих во всем мире зиждется на красоте, окружающей их, – снежных вершинах, умиротворяющих озерах и так далее, – следовало признать расположение здешней лечебницы экстраординарным, благодаря как природной красоте окрестностей, так и условиям обитания диких животных, получивших возможность существовать на глазах у людей, не испытывая перед ними никакого страха.

Но настоящим испытанием для подобных заведений является именно природа, а также уровень обслуживания, которые могут быть предложены пациентам, прибывающим сюда и остающимся по собственной воле. Смотрите, не ошибитесь: место это, несмотря на его скромность и расположение, оправдывает высокую репутацию предельно честно, предоставляя обещанный уровень обслуживания и помощи, прибавьте к этому низкую стоимость… и кто сюда стремится попасть? В основном, одинокие старики, совсем не богатые, те, кто не может больше полагаться на терпение родных и друзей. Вдовцы и вдовы, чьи дети давно уже выросли и живут своей жизнью, одинокие супружеские пары, вообще никогда не имевшие детей, или потерявшие их при трагических обстоятельствах. Люди, которых притягивает подобное место, по большей части, относятся к тем, кто прожил жизнь, обслуживая других. Здесь они могут за умеренную плату получить взаимовыгодные условия жизни и обслуживания, включающие широкий выбор на любой вкус: молодой волонтер или девушка, подрабатывающая на оказании социальной помощи, пожилая женщина, которая будет сидеть возле кровати всю ночь, удерживая вашу руку в своей, оберегая ваш сон от ночных кошмаров, или даже глубокая старушка, которая, сидя в углу, будет постукивать спицами, вязать вам шарф, пока чернокожий малыш ползает по полу у ее ног.

– На первый взгляд, – продолжал Ирмиягу, – это место покажется ей тихим и скучным, может быть, даже чересчур уединенным, да. Но ведь именно это является одним из его основных достоинств – такая чуть ли не монастырская уединенность – тем более, что в полукилометре отсюда есть небольшая деревушка, где кишмя кишит народ, и в любое время дня можно встретить мужчин, женщин и подростков, равно как и маленьких детей, привезенных родителями для обучения, так что если какой-нибудь гость захочет вплотную познакомиться с настоящей, ане сугубо туристической жизнью африканской глубин ки, он вполне может сделать это здесь, так сказать, с доставкой на дом. И опять же, за весьма умеренную плату, установившуюся в этом регионе. Только плати – и получишь все, что угодно. Тебе подобная жизнь нравится?

– А тебе? Неужели нравится?

– Очень.

– Ты хочешь сказать, что такая жизнь тебя устраивает?

– Именно так. И не вижу ничего в этом плохого.

Она посмотрела на плотного мужчину, сидевшего в потертом кожаном кресле. Она его не понимала и не верила ему.

– Как ты можешь этим довольствоваться, Ирми?

– Это – возможность. Счастливый случай. Ведь после того, как экспедиция завершит раскопки, может быть, я смогу и сам попасть сюда… со всеми моими проблемами.

Горничная-индуска пришла, чтобы отвести новую пациентку в ее комнату, но последняя не торопилась последовать за ней, попросив Сиджиин Куанг проводить ее туда позднее. Двое израильтян поднялись, и администратор, уже сталкивавшийся с подобными ситуациями, пообещал Захаре, что через десять дней они смогут вернуться и забрать ее отсюда.

– И вы, мадам? – молодая арабка повернулась к Даниэле и с надеждой посмотрела на нее. – Вы тоже будете здесь, когда я поправлюсь?

– Нет, – сказала Даниэла. – Нет, Захара. В это время меня уже не будет в Африке, мои каникулы в школе заканчиваются через пару дней. И если даже мои ученики не так уж сильно соскучились по мне, мой муж, дети и внуки… словом, я надеюсь, что они хотят, чтобы я вернулась к ним как можно скорее.

– Тогда, – прошептала молодая женщина, – тогда, мадам, возвращайтесь в Африку как можно скорее тоже. Ведь и здесь вас любят…

Даже издалека Нета могла различить победное выражение лица своего брата Нади, когда он, проплывая над людскими головами, кричал во весь голос что-то восторженное. И тогда она, набрав побольше воздуха в грудь, прорезала воздух пронзительным воплем: «Папа! Папа! Посмотри! Я тоже здесь!» – выскочив из машины, кинулась, не глядя под ноги, не разбирая дороги, гибкая и ловкая, словно куница, проскальзывая меж грилей и сумок. Моран, раскрыв объятия, обнял и расцеловал ее, светясь нежностью и любовью, а поскольку она тоже на законных основаниях претендовала на место на отцовских плечах, не встретив, правда, понимания со стороны брата, проштрафившийся солдат донес ее до машины на руках, где и вручил поспешившему навстречу своему отцу, сказавшему при этом:

– Привыкай. Рано или поздно все дети садятся родителям на шею. Важно только, чтобы выдержала спина.

Эфрат сидела в машине, оживленно разговаривая с кем-то по мобильнику, и никак не отреагировала на появление мужа, даже когда он, освободившись от детей, открыл дверь.

– С кем это ты так разговорилась?

– Со своей сестрой, – с нетерпением в голосе отмахнулась она, даже не взглянув на него.

– И что? Именно сейчас это тебе так важно? – он старался сдерживать закипавшую в нем злость.

– Да. Именно сейчас.

Щеки его побледнели.

– И ты до сих пор с ней не наговорилась?

Но Эфрат, не удостаивая мужа ответом, просто повернулась к нему спиной. И тогда, вырвав из ее рук мобильник, он обронил:

– Хорошо. Но учти – ты заходишь слишком далеко…

Чтобы не привлекать внимание детей к любезностям, которыми обменивались их родители, Яари предложил пройти к багажнику и помочь ему разобраться с сэндвичами, овощами и апельсинами, вытащив привезенную снедь из хозяйственной сумки, и аккуратно выложить все припасы на старую клеенку. Как правило, не он, а Даниэла обычно улаживала ситуацию с сыном и невесткой при возникновении семейных трений, но на этот раз, увы, ее не было рядом с Яари. Она была в Африке, и раз так, то разбираться в возникшем супружеском бунте на этот раз приходилось ему самому.