Джон Стейнбек - Зима тревоги нашей [litres]

Значит, обойдется.

Уже собираясь уходить, он спросил:

– Что там с твоим дружком, Дэнни Тейлором?

– Не знаю, а что – буянит?

– Нет, выглядит неплохо, чистенько. Я сидел в машине. Попросил меня заверить его подпись.

– Зачем?

– Не знаю. У него было два документа, но он их перевернул, так что я не разглядел.

– Два документа?

– Да, два. Он подписал дважды, и я дважды заверил подпись.

– Трезвый был?

– Похоже на то. Волосы подстрижены, на шее галстук.

– Хотелось бы верить, шеф!

– Мне тоже. Бедняга. Видимо, надежды не теряет. Мне пора домой! – И он умчался. Жена Стоуни моложе его на двадцать лет.

Я вернулся на тротуар и посметал на мостовую большие ошметки грязи. Мне было паршиво. Вероятно, в первый раз всегда так.

Насчет наплыва покупателей я не ошибся. Похоже, у всех жителей городка кончилась вся провизия. Фрукты и овощи нам привозят не раньше полудня, так что выбирать было особо не из чего. Впрочем, и с оставшимся товаром мне пришлось побегать.

Марулло заявился около десяти и, как ни странно, протянул мне руку помощи: взвешивал и упаковывал покупки, пробивал чеки на кассе. Давненько он мне не помогал. По большей части просто бродил по магазину, внимательно все осматривая, и удалялся, будто домовладелец, не проживающий в доме, который сдает. Сегодня же он помогал открывать упаковки и ящики с подвезенными продуктами. Ему было явно не по себе, он украдкой меня изучал, когда я не смотрел в его сторону. Времени на разговоры у нас не предвиделось, и я чувствовал на себе его тяжелый взгляд. Я думаю, это из-за отказа брать взятку. Вероятно, Морф прав. Определенный тип людей, услышав о твоей честности, будет искать подвох. А какая ему в том выгода, задумается он. Такое отношение типично для тех, кто разыгрывает собственную жизнь, словно покерную партию. При мысли об этом я хихикнул в глубине души – так глубоко, что наружу не поднялось ни пузырька.

Около одиннадцати пришла моя красавица Мэри, радостно сияя в новом ситцевом платье. Выглядела она довольной, хоть и несколько напряженной, словно сделала что-то приятное и вместе с тем опасное. Так оно и было. Она протянула мне коричневый конверт.

– Думаю, тебе это понадобится, – сказала она и настороженно, будто птичка, улыбнулась Марулло, как улыбается всем, кто ей не симпатичен или кому она не доверяет. Я объясняю это тем, что женам никогда не нравятся ни начальники своих мужей, ни их секретарши.

– Спасибо, дорогая, – ответил я. – Ты очень заботлива. Прости, что не могу пригласить тебя на лодочную прогулку по Нилу прямо сейчас!

– Ты и правда занят, – кивнула она.

– У тебя тоже кончились все продукты?

– Ясное дело! Вот список. Принесешь вечером? Вижу, сейчас ты слишком занят, чтобы все собрать.

– Прошу, больше никаких вареных яиц!..

– Ну что ты, дорогой! Теперь до следующего года.

– Пасхальным кроликам пришлось побегать!

– Марджи зовет нас сегодня в ресторан «Формачтер». Говорит, что никогда ничем нас не угощала.

– Прекрасно, – сказал я.

– Говорит, у нее дома нам было бы тесно.

– Да ну?

– Я отвлекаю тебя от работы, – поняла она.

Марулло глаз не сводил с коричневого конверта. Я убрал его под передник и сунул в карман. Шеф знал, что конверт банковский. Его мысли метались словно терьеры, гонявшие крысу по городской свалке.

– Мистер Марулло, я так и не поблагодарила вас за конфеты, – сказала Мэри. – Дети были в восторге.

– Просто подарочек на Пасху, – пробормотал он. – Какое у вас весеннее платье!

– Благодарю. А ведь я промокла! Думала, дождик кончился, но нет.

– Мэри, возьми мой плащ.

– Ни за что! Там только слегка моросит. Возвращайся к покупателям.

Темп нарастал. Бейкер заглянул, увидел очередь и ушел, бросив, что вернется попозже.

Покупатели все шли и шли до полудня, а потом, как всегда бывает, торговля замерла. Наступил обед. Уличное движение прекратилось. Впервые за утро никто ничего не хотел. Я попил молока из открытой коробки. Все, что я брал в магазине, я записывал и вычитал из зарплаты. Марулло разрешал мне отовариваться по оптовым ценам. Разница выходила значительная. Иначе вряд ли мы прожили бы на мое жалованье.

Он прислонился к прилавку, сложил руки на груди, и ему стало больно, поэтому он сунул их в карманы, но и это не помогло.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил я. – И не помню такого ажиотажа. Похоже, им надоело доедать картофельный салат.

– Ты отлично работаешь, малыш.

– Просто работаю.

– Нет, покупатели возвращаются. Ты им нравишься.

– Они ко мне привыкли. Я тут всегда торчу. – Я решил бросить пробный камешек. – Могу поспорить, ты ждешь не дождешься жаркого сицилийского солнышка! Я был там в войну.

Марулло отвернулся:

– Я еще не надумал.

– Почему?

– Ну, долго не ездил – сорок лет. Уже никого там и не знаю.

– А родня?

– Они меня тоже не знают.

– Я бы с удовольствием съездил в Италию, только без винтовки и походного снаряжения. Впрочем, сорок лет – долгий срок. В каком году ты приехал в Америку?

– В девятьсот двадцатом – давным давно.

Морф попал не в бровь, а в глаз. Вероятно у банкиров, копов и таможенников особое чутье. И тут мне пришла в голову проверка получше. Я открыл ящик, достал старый револьвер и швырнул его на стойку. Марулло мигом спрятал руки за спину.

– Что тут у тебя, малыш?

– Я подумал, что тебе следует раздобыть на него разрешение. С Актом Салливана шутки плохи!

– Откуда он взялся?

– Лежал тут с самого начала.

– Ни разу его не видел. Это не мое!

– И не мое. Я тоже его впервые вижу. Вряд ли он ничей. Поскольку он тут, почему бы тебе не оформить разрешение? Уверен, что револьвер не твой?

– Говорю же – впервые вижу! Не люблю оружие.

– Забавно! Я думал, все мафиози его обожают.

– При чем тут мафиози? Хочешь сказать, я – мафия?!

Я решил обратить все в невинную шутку:

– Как я слышал, все сицилийцы – мафия.

– Обалдеть! Я не знаю ни одного мафиози!

Я бросил револьвер обратно в ящик.

– Век живи – век учись! Ну, мне он, понятное дело, не нужен. Отдам-ка я его Стоуни. Скажу, нашел случайно, потому что так и было.

– Так и сделай, – велел Марулло. – Я в жизни его не видал! Он мне не нужен. Это не мое!

– Ладно, – ответил я. – Нет так нет.

Чтобы получить разрешение на оружие, требуется бумажек не меньше, чем для оформления паспорта.

Мой босс сам не свой. Вероятно, слишком много мелких событий произошло вслед друг за другом.

Престарелая мисс Элгар, королевская принцесса Нью-Бэйтауна, держалась как можно ближе к ветру, выставив один стаксель. От внешнего мира ее огораживал двойной стеклопакет. Она пришла поторговаться за дюжину яиц. Зная меня с младенчества, она иначе как ребенком меня и не воспринимала и приятно изумилась, что я умею отсчитывать сдачу.