Джика Ютеш - У нас в Крисанте

Бэкэляну скупает у барина пчелиный мед, творог, сыр, масло и урожай фруктового сада — черешню, сливы, яблоки и айву. Все это он увозит в Бухарест.

Но даже когда Бэкэляну не приезжает, для хозяина Крисанты готовят на обед пять блюд. А раз в неделю тетка печет сдобный пирог или пирожное, к которому никто не смеет прикоснуться. Стоит в кладовке, пока не покроется плесенью.

Тетка очень боится барина. Он ее часто ругает, а как-то раз вдруг раскричался, что она «снова рылась в ящиках», и вытянул Олимпию тростью по спине.

А тетка со слезами на глазах клялась, что барин ошибся.

— Да не трогала я, барин, ваших вещей! Провалиться мне на этом месте!

Но господин Кристу продолжал яростно орать, что она рылась в перине и в ящиках.

— Подсматриваешь за мной, разбойница! Подсматриваешь, воровка! — взвизгнул барин и изо всех сил снова вытянул ее тростью по спине.

Перепрыгивая через две ступеньки, тетка с громким плачем скатилась с лестницы. Да, странные дела творятся в Крисанте!

Раз в неделю тетка устраивает в барских покоях генеральную уборку и берет с собой Михэлуку, чтобы он помогал натереть пол.

Стоит мальчику поднять глаза и бросить взгляд на чудесные вещи, которыми набиты комнаты барина, тетка сразу же тычет ему в физиономию вонючую, пропитанную скипидаром суконку:

— Чего рот разинул? Нечего глаза на стены таращить!

А старый барин радуется, прямо ликует. Сколько бы ни длилась уборка, старик от Михэлуки и тетки не отходит ни на шаг. Словно преследуя двух воров, намеревающихся похитить у него бог весть какие ценности, как тень скользит повсюду за ними. В феске, кисточка которой болтается у самого уха, в длинном вишневом халате, в огромных полосатых валенках, переходит он с места на место, постукивая тростью и недовольно ворча: «Здесь не начищено, здесь не протерто, тут осталась пыль». А когда тетка тычет Михэлуке в нос тряпку для натирки пола, старик, весь дрожа от радости, злобно хихикает:

— Так, так, учи лягушонка, научи его не лениться! Пусть работает, как положено!

А у Михэлуки от стыда и обиды на глаза навертываются слезы. Он ползет на четвереньках вслед за вонючей тряпкой и думает о том, как отомстить барину. Томека посоветовал собрать сотню тарантулов и выпустить их барину в постель или бросить дохлую мышь в чайник, который тетка подает ему по вечерам. Можно еще поймать змею и сунуть в пуховую перину… Все эти советы Томека давал Михэлуке в присутствии тетки, как раз в то утро, когда старый барин отколотил ее тростью. Но она все равно рассердилась:

— Ты совсем рехнулся! Не смей забивать мальчику голову глупостями!

Томека расхохотался и погладил Михэлуку по голове.

— А ты не порть мальчика, не делай из него труса, а то будет так же, как ты, дура, лизать барину ноги!

После натирки полов надо было во всех комнатах обмести пыль. До чего красивы были все эти комнаты!.. Всего их десять, но тетка и племянник убирали только девять комнат. Дверь десятой всегда заперта, и Михэлуке до смерти хотелось узнать, что в ней.

Он даже как-то спросил об этом Томеку.

— Что в запертой комнате? — переспросил тот. — Наверное, баба-яга. Сидит верхом на сундуке с золотом и сторожит его. Мы все на барина шею гнем, а он продает плоды наших трудов купцу Бэкэляну и получает от него золото, потом барин дает это золото бабе-яге, чтобы она спрятала его в сундук.

Но самая красивая комната — гостиная. Там висит канделябр с длинными дрожащими стеклянными сосульками. Стоит пройтись по полу, как сосульки, словно серебряные колокольчики, звенят легким нежным звоном.

А когда солнечные лучи пробиваются сквозь толстые портьеры лимонного цвета, канделябр искрится и сияет, отбрасывая чудесные блики радуги на разрисованные розовыми цветочками красивые стены!

Между двумя большими, забранными в решетки окнами висят три портрета. С двух хозяин всегда сам сметает пыль. Тетка не смеет к ним прикоснуться даже легкой метелочкой из перышек. Она придвигает к картине один из обитых кожей и разукрашенных золотистыми гвоздиками стульев, снимает фартук и стелет его на сиденье, потом приподымает под мышки старого барина и помогает ему взобраться на стул. Затем оба с Михэлукой крепко держат спинку стула, чтобы, не дай бог, стул не перевернулся вместе со старым барином.

На первом портрете изображен барин в молодости, когда он был префектом уезда. Старик всегда смахивает пыль в первую очередь именно со своего портрета.

Каким молодцом был барин Кристу в молодости! С тех пор он страшно изменился, и узнать его можно разве только по черным сросшимся бровям. На портрете голова у него гордо задрана, под носом — тонкие торчащие усы, а руки покоятся на продолговатом, похожем на грушу набалдашнике дорогой трости.

После того как барин молча смахнет метелочкой пыль со своего портрета, тетка должна ему помочь слезть и передвинуть стул ко второму портрету. С этого портрета старик тоже собственноручно сметает пыль. На портрете черноволосая дама с прической, похожей на перевернутый вверх дном котелок. На даме черное платье с таким высоким накрахмаленным воротничком, что кажется, будто голова ее покоится на глубокой тарелке. Широкая юбка так стянута в талии, что Михэлуке становится страшно — ведь при малейшем движении женщина могла сломаться, как тростинка.

Барин Кристу нежно обмахивает метелочкой ее лицо, затем белый накрахмаленный воротничок, а когда добирается до складок на юбке, из глаз его брызжут слезы.

— Мили! — жалобно причитает он. — Дорогая моя жена, что ты наделала? Зачем ты меня покинула, оставила одного на свете?

Когда Михэлука в первый раз услышал это, он чуть не расхохотался. Ему было очень смешно, что такой старый человек оплакивает свое одиночество. Но желание смеяться сразу пропало, когда, словно по команде, громко зарыдала и тетка:

— Наша дорогая барыня Мили!

Михэлука в изумлении уставился на нее. Он ведь ясно видел, что в глазах у тетки ни слезинки. Но со временем он к этой комедии привык и понял, что тетка просто старается потрафить барину. Как только у барина иссякали слезы и он ей сердито приказывал: «А с этого портрета ты смахни сама пыль», тетка сразу переставала причитать и торопливо влезала на стул перед третьим портретом, к которому старый барин никогда сам не прикасался.

— А это кто? — спрашивает Михэлука шепотом.

— Никто, — шипит в ответ тетка и палкой метелки отталкивает мальчика.

Пока тетя обметает портрет, барин стоит, повернувшись к ним спиной и нервно постукивая тростью, бормочет себе что-то под нос.

С портрета смотрит молодой статный офицер, похожий как две капли волы на барина в молодости, только без усов.