Збигнев Домино - Польская Сибириада

Комендантом Калючего был комиссар Иван Иванович Савин, опытный офицер НКВД. Его помощником и заместителем был назначен некто Барабанов. Под их командой — несколько десятков солдат. Функции бригадиров, кладовщиков, разных специалистов исполняли гражданские работники леспромхоза или бывшие заключенные, насильно оставленные на вечное сибирское поселение.

Первыми «спецпереселенцами», попавшими в Калючее, были поляки, жители Червонного Яра. Может быть, поэтому комендант Савин, до сих пор не имевший дела с поляками, не только сам с любопытством ожидал их, но и приказал своим помощникам натопить печи в бараках, приготовить к приезду горячую еду. Люди, которые провели предыдущую ночь на снегу в сорокаградусный мороз, войдя в натопленные бараки, валились с ног в полубессознательном состоянии, у большинства, несмотря на мучительный голод, не было сил еще раз выйти на мороз, в столовую. Те, кто все-таки решился на это, получил по миске супа с крупой и краюхе хлеба. И «кипятку сколько угодно».

Только Кулябинский и Чуляк не спали в ту ночь. Получили в комендатуре инструмент и пару досок, сколотили гробики для своих умерших дочек, чтобы на следующий день похоронить их.

Утром в барак вошел комендант Савин со своими помощниками. В бараке царили понурая неразбериха, шум, гам, ни у кого не было еще постоянного места, некоторые продолжали спать. Комендант остановился посередине барака и ждал, пока люди успокоятся. Савин был высоким мужчиной около сорока, с широким мясистым лицом. В черном овчинном тулупе с кобурой пистолета у пояса. Среди его помощников особенно выделялся один — маленький, огненно-рыжий коротышка.

Даже белое, как мел, лицо и руки были усыпаны рыжими пятнами. Это был заместитель коменданта, так называемый опер, специалист по слежке, вербовке доносчиков и всяческих расследований — Дмитрий Барабанов.

Шум стих, люди столпились вокруг вошедших. Начал Савин полушутя, с улыбкой:

— Долго спите, граждане переселенцы! Понимаю, это с дороги… Ну, подходите, граждане, подходите ближе. Женщины тоже, смелее, мы не кусаемся. Лучше слышно будет, я глотку драть не стану… Кто вы такие, граждане переселенцы, я знаю. А вот вам, для порядка, следует знать, кто мы такие, куда вы прибыли, как тут жить будете и работать. И какие у нас права и обязанности. Я здесь комендант, зовут меня Савин Иван Иванович. А это мои сотрудники. Мы представляем здесь советскую власть и советский закон. Если что нужно, обращайтесь к нам, спрашивайте обо всем. Мы будем о вас заботиться, интересоваться вами. Правда, товарищи?

— Для этого мы тут находимся, товарищ комендант! — приподнялся на цыпочки Барабанов, но все равно его было трудно разглядеть.

— Вот именно, — согласился комендант и продолжил. — Вы спецпереселенцы, думаю, вы знаете, что это значит. Вижу, что некоторые не знают! Напомню вам для ясности. Декретом Советского правительства вас переселили сюда из Западной Украины, которую Красная Армия освободила от гнета панской Польши и присоединила к родине-матери, великому Советскому Союзу. А поскольку среди вас было много таких, которым, по правде говоря, советская власть не очень нравилась — кулаков, колонистов, легионеров, полицейских и тому подобных врагов народа, вас переселили сюда на перевоспитание. Ну, чтобы сделать из вас порядочных советских граждан. Вы должны оценить великодушие советской власти, давшей вам такой шанс. А то ведь за такие дела можно было и под суд пойти. А вас только переселили, да и то вместе с семьями. Теперь, граждане поляки, только от вас зависит, как вы тут заживете, как устроитесь в Калючем. Пока что порядок такой — никому не разрешено уезжать из Калючего или покидать его пределы. Кто на это решится — пойдет под суд и пусть потом на себя пеняет, предупреждаю вас. И не слушайте, граждане переселенцы, разных бунтовщиков и подстрекателей или других замаскированных врагов советской власти. Занимайтесь лучше работой, устраивайтесь здесь по-людски. Ну, а об этой панской Польше, которая даже для многих из вас была мачехой и буржуазным кровопийцей, — забудьте раз и навсегда. Сами убедитесь, что советская власть справедлива, а наша Сибирь — край богатый, красивый, где жить можно…

— … скорее подыхать! — какой-то голос из толпы прервал фразу коменданта. Савин на секунду замолчал, но закончил:

— …и не умирать. Кто там что-то сказал? Может, я неясно выразился? Думаю, что абсолютно ясно. Но если у кого-то есть вопросы, пожалуйста, спрашивайте.

Минуту-другую подождал, потому что народ зашумел, полушепотом обмениваясь замечаниями, но вопросов не было. Комендант сообщил ссыльным, что все работоспособные, не исключая женщин и детей от четырнадцати лет, обязаны трудиться. Освободить от этой обязанности может только врач. Завтра с утра все начнут работать на рубке леса; будут готовить древесину к весеннему сплаву, когда лед сойдет с реки Поймы. Рабочий день начинается по удару колокола. Для работающих — завтрак в столовке и выход бригадами на место работ. Восемь часов работы, по возвращении обед в столовке и свободное время. Работать будут по норме, которую каждому определит бригадир. Норма существует и в столовой — на хлеб и другие продукты. Работающие получат горячее питание два раза в день и полкилограмма хлеба на день. Неработающие — горячее раз в день и по двести граммов хлеба.

— Запомните, что у нас, при социализме действует справедливый принцип: «Кто не работает, тот не ест!» Тот, кто работает, и работает по-стахановски, получает не только деньги, продукты, но и славу! Вы тоже, граждане, можете стать стахановцами, работать выше нормы. И тогда не только будете получать дополнительную порцию продуктов или дополнительный талон в нашу лавку, вас ждет всеобщее признание. Работа для советского человека — величайшая честь. А теперь товарищ Барабанов проверит ваши данные. Сегодня до конца дня вы свободны, устраивайтесь, отдыхайте, а завтра с утра на работу! — Комендант направился к выходу, но что-то припомнил:

— Барабанов, всех расспроси о профессии. И запиши, может, есть здесь специалисты: кузнецы, слесари, столяры. Могут пригодиться. Чтоб вам было известно, граждане переселенцы, мы тут в Калючем не только лесоповалом занимаемся…

— Крестьяне мы, гражданин комендант, можем только землю возделывать, зерно сеять, картошку сажать.

— Ничего, ничего, надо будет, всему научитесь. А сеять и здесь можно, как тайгу выкорчуете. И картошку сажать. Земля здесь хорошая, плодородная. Отчего же, можете себе тут сеять, сажать картошку, коровку содержать. Ничего, что сейчас зима, морозы. Скоро весна придет. Полегче станет. Ко всему привыкнуть можно.

Вскоре все бараки заполнились поляками. Если вспомнить, что в каждый барак набивались примерно сто человек, то к средине марта сорокового года в Калючем поселилось около тысячи поляков.