Григорий Луч - И мы солдаты...

— Петров, сколько будет два в кубе? Петров, я тебя спрашиваю!

— Два… два… в чем? — Лариван, мигая, уставился на стоящую у доски Марьиванну. — В кубке?

Класс засмеялся так дружно и весело, словно только и ждал этого случая. Громче всех смеялась тоненькая кареглазая девочка, с ямочками на щеках.

— Тише, — строго посмотрела на класс Марьиванна. — А ты, Лариван, встань и подумай над ответом.

Лариван нехотя поднялся. Нога его уперлась во что-то мягкое, и, бросив украдкой взгляд на пол, он увидел, что это… горбушка хлеба. Значит, вот что выпало у него из портфеля, а он и понятия не имел ни о какой горбушке. «Отец, поди, сунул, — с досадой подумал Лариван, — просили его…»

— Подними, — негромко сказал кто-то сзади.

Он оглянулся: ну, конечно, опять этот невзрачный мальчишка с упрямым хохолком на голове. Лариван спокойно выдержал его суровый взгляд:

— А тебе что? Я тут ни при чем, это Петюк… — кивнул он на своего соседа по парте.

Петюк — самый сильный и самый безобидный в классе человек — повернулся к нему:

— Чаво?

— «Чаво, чаво», — передразнил его Лариван. — Подними горбушку с пола — вот чаво. А то бросил, понимаешь, а другие за него отвечай…

— Я бросил… чаво? Горбушку? — медленно соображал Петюк.

— Это не ты, а он бросил, — громко сказал «хохолок», — и как трус боится признаться.

— «Девчачий король», получай! — Лариван ударил мальчишку и тут же получил сдачу. Вцепившись друг в друга, они повалились на парту.

— Вы что, в своем уме?! — привел их в чувство сердитый окрик учительницы. — Ванюк, прекрати! Забыл, кто ты у нас?

— А председатель совета отряда разве не человек? — сказала маленькая девочка с тремя торчащими в разные стороны смешными косичками. — Если его оскорбляют…

— Маюк, помолчи, пожалуйста, — перебила ее Марьиванна. — Ну, что у вас случилось? Только честно.

Председатель совета отряда шестого «А» Ванюк Иванов молча теребил свой черный хохолок. Он уже жалел, что ввязался в историю с этим типом Лариваном Петровым — самым большим вралем, хвастуном и задирой среди всех мальчишек их деревни. Надо было самому поднять эту горбушку — и дело с концом. Тем более что они тут люди новые, всего только год как приехали в Ойкасы из Чебоксар, где его отец окончил сельскохозяйственный институт. Еще подумают, что он, Ванюк, выслуживается. Не успел приехать — выбрали председателем, организовал кружок юннатов, затеял с тремя девчонками из класса одну важную исследовательскую работу на школьном участке, за что и получил кличку «девчачий король», и вообще получается, что он во все дыры затычка, а зачем это ему надо? Жил бы как все, возился со своими кроликами…

— Хорошо, я скажу честно… — буркнул Лариван. — Кто-то бросил на пол горбушку… Вот эту. — Он небрежно пнул ногой кусок хлеба. — А этот девча… Ванюк то есть, на меня вдруг напал. Ты и ты. А я, Марьиванна, хлеб вообще не люблю. Вот пряники и пирожные — это другое дело! — подмигнул он ребятам.

— Так, так, — Марьиванна нагнулась и, подняв с пола горбушку, стала бережно сдувать с нее пыль. — Хлеб, значит, бросили…

А на улице все льет дождь, опять поднялся ветер, небо наглухо заволокли тучи. Волнуются шестиклассники. Некоторых больше всего занимает вопрос: что теперь будет Ванюку и Ларивану за драку? Пошлют за родителями или отделаются директором? Марьиванна считается в школе самой справедливой, но и самой строгой. К тому же она еще и классный руководитель шестого «А». С ней шутки плохи. Но почему она так долго чистит эту горбушку, как будто собирается ее съесть? В прошлом году, когда тот же Лариван принес кошку и засунул в портфель Петюку, а кошка начала пищать, Марьиванна схватила ее и выбросила в окно. С первого этажа, правда, но все-таки это кошка — более интересный и полезный «предмет», чем какая-то горбушка…

— Когда началась война, мне было девять лет, — сказала вдруг тихо Марьиванна, и класс, как один человек, замер, потому что никто прежде не слыхал от нее таких слов. — Не дай вам бог перенести то же, что нам… И все из-за этого… понимаете? Из-за того, что вы теперь топчете! Голодные, с распухшими ногами, мы ходили в школу… Только не в эту, а в деревянную, которая была на ее месте.

Помню, однажды наша мать ушла в лес рубить дрова для колхоза. Она пришла обмороженная, полуживая и сразу же вынула из-за пазухи кусок хлеба. Почти такой, — показала Марьиванна горбушку, — но только твердый как камень. Это лесорубы поделились с ней, а она сберегла для нас… Мы тут же поделили его и съели — это мой самый вкусный хлеб в жизни… Ну, а мать через несколько дней умерла от истощения…

Учительница резко повернулась и вышла из класса. Наступила тишина. Растерянные ребята продолжали молча сидеть за партами. И даже когда дед Алексей забил в железяку на крыльце школы, что возвещало конец занятий, никто не шевельнулся.

— Ну и дела из-за горбушки, — произнес наконец Лариван, стараясь не показать, что он тоже взволнован рассказом Марьиванны. — Война когда была, а сейчас ешь и пей чего хочешь, были б только денежки… — Он вызывающе позвенел мелочью в кармане: — Хотите, я вам всем конфеты куплю, чтобы не плакали?

— Замолчи, — оборвала его Санюк, та самая, которая еще недавно громче всех радовалась его кривлянию. — Дурак!

— Что ты сказала?!

Лариван замахнулся было на девочку портфелем, но почему-то не ударил, схватил свою кепку с оторванным козырьком и выбежал из класса. Ребята видели из окна, как он пулей вылетел из школы и, несмотря на проливной дождь, ринулся на улицу. Ему все равно: лужа ли, грязь ли, травка ли. Ботинки его покрылись глиной, из-под ног брызжет вода, штаны по колено в грязи.

Пыхтит, спешит куда-то Лариван. Кто знает: то ли быстрее хочет прийти домой, то ли по другой причине… В левой руке держит кепку, в правой — портфель. Размахивает ими, будто гребет. И все время почему-то оглядывается.

Класс постепенно пустел. У деревенских ребят всегда много дел: надо не только сделать уроки и посмотреть телевизор, но еще и пригнать корову, покормить гусей и наколоть дрова — в общем, работы хватает. А ведь еще надо и в клуб успеть: сегодня там идет хороший фильм — «Бесприданница».

Санюк немного задержалась после уроков: ей надо было дописать письмо в Венгрию. Их класс переписывается со сверстниками из одной венгерской деревушки с длинным и смешным названием Кукушмакушмакаракуш. Письма от имени кукушмакушмакаракушских ребят пишет мальчик по имени Акош, а от имени шестого «А» — Сашок, которую выбрали на эту должность за необыкновенный почерк, похожий на мелкие бусы. Между прочим, этот Акош уже дважды предлагал ей обменяться фотографиями, но председатель совета отряда Ванюк Иванов выступил на совете против этого, как он сказал, «использования служебного положения в личных целях». «Такой уж он принципиальный, просто сил нет», — вздохнула, вспомнив об этом, Санюк. Вот и сегодня, не подними он шума из-за горбушки, и ничего бы не было. И Марьиванна бы не расстроилась, и она бы не обидела Ларивана, назвав его «дураком», тем более что он вовсе не дурак.