Григорий Луч - И мы солдаты...

«Человеколюб», не поднимая глаз, кивнул.

— А пять копеек — это чтобы оправдать дорожные расходы: ведь возить сколько стоит! Кстати, Вестр, ты торгуй… то есть утоляй человеческую жажду… А мы с твоим начальством еще поговорим.

Максим Иванович поманил Ванюка пальцем и, отведя в сторонку, ласково взял за пуговицу:

— Это правда, что ночью с нашей свинофермы пропал поросенок?

— А вы откуда знаете? — насторожился Ванюк.

— Да тут вся ярмарка уже знает! Шутка ли: такое преступление! А все почему? Безответственно расставляем кадры, товарищ пионерский руководитель! Эту Федору на пушечный выстрел нельзя было подпускать к свинарнику…

— Тетя Федора не виновата, — хмуро перебил его Ванюк. — А вора мы найдем.

— Мы? Значит, вы тоже участвуете в поисках?

Ванюк понял, что брякнул лишнее, и поправился:

— Взрослые найдут. Мы-то тут ни при чем.

— А, ну, конечно, не пионерское это дело, — закивал Максим Иванович. — А найти его обязательно надо. И судить всем народом.

На том они и расстались. Ванюк еще немного потолкался на базаре и, ничего толком не сделав, направился домой. Он уже жалел, что послушался совета Ларивана начать поиски с базара. Надо было прежде всего осмотреть место происшествия, поискать следы и т. д. Так поступали настоящие сыщики в кино. А он и его приятели оказались жалкими любителями. И только он подумал о приятелях, как увидел их. Палля и Гриша шли другой дорогой, но на развилке столкнулись с Ванюком.

— Ну и встреча! Ты где был? — вместе закричали они.

— Вас искал. А вы где?

— А мы, — друзья смущенно переглянулись, — мы вообще-то в цирке были…

— М-да… — Ванюк хотел было сказать им пару теплых слов, но сдержался: сам виноват. Вместо этого он рассказал о встрече с Вестром и Максимом Ивановичем.

— Надо председателю доложить, — сказал Палля после того, как выслушал рассказ Ванюка.

— Не стоит спешить. К нашему заданию ведь это не имеет отношения, — усомнился Гриша.

— А мне кажется, имеет, — возразил Палля. — Как думаешь, Ванюк?

— Не знаю… Вестр все-таки отличник…

— Отличник, а спекулянт. Лучше троечником быть, но честным.

Ванюк задумчиво теребил хохолок:

— Я с тобой согласен, Палля. Но Марьиванна… Она ведь гордится Вестром…

— Марьиванна, Марьиванна, — проворчал Палля и замолк. Вопрос, конечно, был сложный. Марьиванну они все любили, и причинять ей неприятность никому не хотелось. С другой стороны, внешкольная деятельность отличника представлялась нашим друзьям довольно противной. Не такими они были глупцами, чтобы поверить басне про «любовь к людям». Странная эта любовь — за пять копеек стакан…

— Ну, как дела, сыщики? — встретил их председатель. — С чем пожаловали?

Пришлось признаться, что ни с чем. Василий Прокопьевич, однако, нисколько не огорчился.

— Давайте-ка пойдем на военную хитрость, — сказал он, усмехаясь. — Я объявлю на собрании, что не было никакой кражи, просто удрал поросенок из свинарника. А вы подежурите там несколько вечеров, но так, чтоб об этом никто не знал. С вашими родителями и Марьиванной я сам договорюсь. В общем, устроим нечто вроде засады. И сдается мне, — председатель хитро прищурился, — этот любитель поживиться за колхозный счет сам придет к нам в руки…

План был встречен восторженно. Ребята вышли из правления с таким видом, будто их назначили Штирлицами. Целый день они провели как на иголках и с наступлением темноты осторожно, огородами пробрались на свиноферму. Здесь их уже поджидала тетя Федора, которая хотела принять личное участие в поимке вора. Они устроили засаду и начали ждать. Но время шло, а никто не приходил. В свинарнике было душно, тетя Федора начала громко зевать и в конце концов объявила, что на сегодня хватит и пора по домам.

— Пропади он пропадом, — сказала она, — чтобы я из-за него футбол пропустила. (В тот вечер по телевизору показывали международный матч, имеющий решающее значение для нашей сборной.)

Ребята целую неделю ждали вора, но он не являлся. Палле и Грише это надоело, и в субботу они заявили, что вечером заняты и выйти на дежурство не могут. Заставлять их Ванюк не имел права, да и сам в душе уже не очень верил в успех. И все-таки, когда наступил вечер, он отправился на ферму вместе с Сережей Сергеевым, которого еще днем посвятил в тайну. Остановился он на Сереже потому, что тот славился своей смелостью: как-то на спор он перешел темной ночью через овраг Кереметь, к которому даже взрослые не решались подходить.

Вечер выдался таким же, как и в прошлую субботу, когда произошла кража: дождливым и ветреным. Двое ребят вместе с тетей Федорой (она приходила каждый вечер) зашли в свинарник и приготовились ждать. За окнами выл ветер, не видно было ни зги, и тревожно хрюкали свиньи. На душе у ребят стало тоскливо.

— Сейчас «А ну-ка, девушки!» дают, — сказала тетя Федора и вздохнула.

Вдруг с наружной стороны послышался какой-то звук: точно кошка скреблась. Трое в засаде замерли и прислушались. Кто-то крадучись шел к свинарнику. Свиньи и поросята захрюкали сильнее.

— Ой, мамочка, боюсь! — задрожала тетя Федора.

— Тихо… пожалуйста, — прошептал Ванюк, — а то он уйдет.

— И пусть уходит. Пусть хоть свиноматку забирает, лишь бы никого не тронул. Я за вас боюсь, вы же дети еще.

— За нас не бойтесь. У нас фонарик есть.

Это, очевидно, успокоило тетю Федору, и она замолкла. Между тем вор был совсем уже близко. Вот он отворил дверь… вошел… нагнулся и схватил поросенка. Тот отчаянно завизжал. В тот же момент Сережа направил на вора фонарик, а Ванюк закричал:

— Стой! Ни с места!

От неожиданности вор качнулся, выронил поросенка и стремглав бросился наутек. Ванюк и Сережа бросились за ним.

— Караул! Держите бандита! — вопила тетя Федора, еле поспевая за ребятами.

Настигнув вора, Сережа дал ему мастерскую подножку. Вор упал и закрыл руками лицо.

— Открой, — приказал ему Ванюк.

— Не открою.

— Все равно же узнаем, открой.

— Не открою. Кусаться буду.

— Э, да чего с ним нянчиться. Подержи фонарик, Ванюк.

Передав фонарик товарищу, Сережа схватил руки вора и с силой отвел их от лица. В ту же секунду Ванюк включил свет, и перед изумленными друзьями предстал… Вестр!

Это было так неожиданно, что в первую минуту Ванюк не знал, что сказать и сделать. Несмотря на историю с водой, ему и в голову не приходило подозревать Вестра в воровстве. Уж слишком не вязалось это с тем пай-мальчиком, каким был Вестр в школе.

— Вставай.

Разоблаченный встал и начал счищать грязь с рубашки. Даже здесь ему не изменила аккуратность.

— Зачем ты это сделал?

Вестр не отвечал.

— Тебя заставили?

— Никто меня не заставлял.

Он весь дрожал от холода. Тетя Федора сняла с себя платок и набросила ему на плечи: