Андрей Яхонтов - Ловцы Троллейбусов

– Дело к тебе. Мы о нем, собственно, вчера уже начали говорить... Был у меня мясник... Почерк, я тебе доложу... Язык, слог... Туши он, правда, разделывать не умел. Но я его держал, пока в соседний магазин не переманили,.. Ты, может быть, запомнил: возле моего кабинета висит стенгазета...

– Конечно, – сказал я, сразу вспомнив промасленный лист в закутке.

– Ни в одном магазине таких не выпускали. Но вот беда, пора следующий номер делать, а мясника нет... Выручай, а? Тем более основной материал решили посвятить мне.

– Видишь ли, – замялся я, – мне не приходилось писать ничего подобного...

– Смелее надо быть, – подбодрил меня он. – Ты думаешь, я собирался быть Директором магазина? Я ведь был иллюзионистом, закончил цирковое училище. *

– А почему же предпочел другой путь? – спросил я.

Он усмехнулся.

– Мы уже говорили об этом. Жизнь совершенствует самое себя. Укрупняется. Идет от разрозненности к объединенному целому. Все эти круги, шестерни, которые и приводят бытие в движение, работают в сцеплении. В одиночку не просуществуешь. Объединяются, стремятся к интеграции целые государства. А какую функцию может осуществить в сложной системе взаимодействия иллюзионист? Мне ни голубей, ни кроликов для фокусов не давали. Говорят, для того ты и факир, чтобы из ничего уметь создать себе реквизит. Вот я и выбрал другую роль...

Он умолк и закурил. Я обдумывал услышанное. Тут с шумом ввалился Вася.

– Кофе, я вижу, не дождаться. Ладно, все равно спасибо. И счастливо оставаться.

– Не торопись, – сказал Директор. – Есть у меня на твой счет одна идейка. Отвезешь домой?

– И меня, – вклинился возникший в дверях Редактор.

– И его, – подтвердил Директор.

Автобусы, троллейбусы и трамваи движутся по замкнутому кругу. Такси мельтешат беспорядочно. Вася мотался на машине, как на суденышке без якоря. Мог целый день стоять, а потом закладывал головокружительный вираж, мог перемещаться еле-еле, а то вдруг поддавал газу... Такое с каждым бывает, пока он не найдет себе правильного применения.

Как-то Директор привез на десерт мед в сотах, – Ведь бывает же, остаются пустые ячейки, – рассуждал он, разглядывая их на свет. – Так вот, в идеале каждая пчела должна ползать по всем этажам до тех пор, пока не отыщет пустую. – Директора я теперь слушал с особым вниманием, преследуя цель выудить побольше информации для стенгазеты. – А тебе, Вася, здорово повезло, – продолжал Директор. – Ты сразу напал на вакантную ячейку, которую счастливо заполнишь своим трудом.

Вася начал вписываться в ячейку на другой же день после появления в нашем доме, Утром он привез Директора и сумки с продуктами и уехал за Редактором. Когда Редактор был доставлен, мы все вместе позавтракали. Тут Вероника вспомнила, что Элизэбету необходимо сделать профилактическую прививку. Вася, который уютно позевывал и собирался закурить (Директор, глядя на его папиросы, морщился и отодвигался подальше), сразу встал, всем видом выражая готовность ехать не медленно.

– А из него будет толк, – сказал Директор, когда они отбыли. – Как вернется, попросим убрать грязную посуду. А потом отвезет меня на работу. В городе этих диких, сумасшедших троллейбусов легковой автомобиль нам просто необходим.

– И я бы хотел просить... – Редактор покосился на Директора. – Дядя Гриша продолжает восстанавливать стеллажи. Нужно закинуть ему кое-какие материалы.

– Постараемся удовлетворить все заявки, – обещал Директор.

Мы дождались возвращения Вероники с Элизабетом, и Вася повез нас к Редактору. По дороге мы забросили на работу Директора, а я купил в магазине коробку шоколадных конфет.

Перед дядей Гришей лежал план восстановительных работ, И пила. И рогатый рубанок.

– Дядя Гриша, – заговорил я, подходя к нему. – Если можете, не сердитесь, – И протянул ему конфеты.

– Спасибо, не нужно, – мотнул головой дядя Гриша.

Вася и Редактор перенесли в квартиру необходимый материал и отдыхали в машине, Я попросил их доставить меня на почту.

– Мельтешишь, – укоризненно заметил Редактор, однако тоже поехал.

На ступеньках перед входом, держась за настенный почтовый ящик, но все равно покачиваясь, стоял Снегуркин.

– Золотые мои... Неужели за мной? Как я скучаю...

Я прислонил его к стене и вошел в помещение. Телефоны трезвонили не умолкая. Девушки-сортировщицы бегали из комнаты в комнату, словно почту заливало. Чужедальний сидел, обхватив голову руками.

– Зашиваюсь, Не справляюсь,- повторял он, бессмысленно глядя в одну точку.

Очнулся не сразу, а когда узнал меня, глаза его сверкнули надеждой.

– Я понимаю, вы человек занятой, – горячо начал он. – Но войдите в положение. Вы так нас в свое время выручали. – В голосе его слышалась мольба.

– Конечно, – обрадовался я.

Мы погрузили в багажник мешки писем и толстенные пачки газет. За какие-нибудь полтора часа корреспонденция была доставлена по адресам.

Я посмотрел на часы и сказал, что мы, пожалуй, можем успеть сделать еще один крюк в сторону. Редактор сразу поскучнел, а Вася заныл.

Тогда я их отпустил и попытался заполонить троллейбус. Не тут-то было! Делать нечего, отправился пешком, Разыскал дом и квартиру. Никто не открыл мне. Пришлось ждать на улице. Я стоял и вспоминал: когда заканчивается рабочий день?

Наконец в дальнем конце переулка показалась крупная фигура. Но шел Илья Ильич не один, а под руку с женщиной.

Чем ближе они подходили, тем ясней я понимал, что это Нина Павловна, секретарь Рукавишникова. Илья Ильич нес ее сумку. «Взгляд со стороны...» – снова подумал я. Если б я остался в стенах учреждения, то, наверное, никогда бы не увидел их вдвоем...

Илья Ильич был настолько великодушен, что позвал меня зайти. Я не посмел принять приглашение. Только сказал:

– Мы не успели договорить. Против вас на работе замышляют недоброе. Готовится заговор.

– Увы, он уже в действии, – печально кивнул Илья Ильич.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Я уже немолодой человек, – ответил он. – У меня нет сил единоборствовать с Ходоровым. Кроме того, – продолжал он и при этом глядел не на меня, а в сторону, – кроме того, если меня просят уйти, я стараюсь не задерживаться.

Я двинулся в обратный путь пешком, опять не дождавшись троллейбуса.

В квартире царил переполох. Вася, в расстегнутой рубахе, без пиджака, расхаживал по столовой.

– Иголку мне! – требовал он.

– Он ею заколется, – волновалась Вероника.

– Не давать, не давать, – вторил ей Редактор.

– Принесите, – хладнокровно разрешил Директор.

Вася выхватил из рук Калисфении Викторовны шкатулку, извлек здоровенную иглу и, картинно выставив руку, проколол мизинец. Выдавил каплю крови в стакан с вином. Вероника зажмурилась. Редактор вскочил. Вася поймал его за рукав.