Яков Ершов - Журавли над школой

Мать одного из погибших скорбно сказала потом:

— Что поделаешь, война.

Именно сейчас вспомнился Васе этот рассказ отца. А горн все трубил и трубил.

Подскочив к Сеньке, Вася рывком сдернул его с матраца.

— Вставай! Проспали! Тревога!

Через час, потраченный ребятами на завтрак, дивизия выступила в поход. Вася и Сеня получили в штабе специальное задание и по едва заметной тропинке углубились в лес.

Васе казалось, что во всем огромном лесном массиве никого нет, кроме него с Сенькой. И они, забравшись в лесную глухомань, куда даже луч солнца не проникал, никогда не смогут отсюда выбраться. Ребята шли уже больше часа, а нигде даже просвета не было видно. Лес становился все гуще. Вытянувшиеся, но не успевшие набрать силу стволики лип и осин приходилось нагибать, чтобы пробраться между деревьями.

Приятели не знали, что Волчков и Синий прошли заранее по всему этому маршруту, точно выверили путь и сбиться с дороги невозможно. К тому же едва приметная лесная тропинка, по которой они с таким трудом пробирались, была всего в двухстах — трехстах метрах от главной магистрали, вдоль которой двигались основные силы дивизии. Но мальчишки, высланные с особым поручением, имели лишь азимут от каждого ориентира, и им казалось, что они оторваны от всего мира.

Сенька вскоре выбился из сил. Устало опустился на первый попавшийся пень.

— Вась, погоди. Не могу больше, — смахивая рукавом пот со лба, взмолился он.

— Вперед! Вперед! — не оглядываясь, крикнул Вася и нагнулся, чтобы пролезть под загородившей дорогу осиной.

— Да погоди ты! — в сердцах крикнул Сенька. — Надо оглядеться! Не видишь разве, заблудились мы…

Вася, поднырнув под осину, с осуждением посмотрел на раскисшего Сеньку. Сказал спокойно:

— Идем точно по азимуту. Через двести метров должен быть ориентир номер два: лесная сторожка на берегу пруда.

Но Сенька упрямо твердил свое:

— Какие тут двести метров? Кто их считал? В этом буреломе ты давно со счету сбился!

— Это ты, может, сбился, а я твердо знаю: через двести метров поворот в новом направлении. И поторапливайся, а то не успеем к сроку на контрольный пункт выйти. А у нас срочный пакет.

Опасение не поспеть к сроку подхлестнуло Сеньку. Он поднялся, побрел вслед за Васей. Чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, начал отсчитывать шаги, прикинув предварительно: шаг — полметра. Надо сделать, значит, четыреста шагов. Чем ближе счет подходил к заветной цифре, тем капризнее становилось Сенькино веснушчатое лицо. Ноздри его приплюснутого носика напряженно вздрагивали. Скрытые за густыми ресницами обычно серые и неприметные глаза сейчас сердито поблескивали.

— Ну вот, — начал он канючить. — Я говорил, что заблудились. Теперь и вовсе до вечера отсюда не выбраться. Завел куда-то. Следопыт тоже нашелся! Свяжешься с тобой, так рад не будешь. Сколько раз я зарекался…

Но Вася вскочил на лежавший поперек их дороги ствол сосны и оборвал его радостным возгласом:

— Вижу озеро! Вышли точно на наш ориентир!

— Это еще проверить надо, — скептически произнес заметно повеселевший Сенька. — Наш ли ориентир?

— Наш, наш! Чей же больше! Бежим скорее.

В этот момент справа, где сквозь редкий лес уже просматривался большак, донесся истошный крик.

— Сенька! — вздрогнув от неожиданности, позвал Вася. — Сенька! Что это такое? Ты слышишь?

— Кричит кто-то благим матом, — отозвался довольно беспечно Сенька. — Может, из наших кто? Я посмотрю.

— Нет, стой! Ты что, забыл? Волчков велел от тропы не уклоняться. К тому же я — старший. Приказываю тебе: стой на тропе и ни на шаг! А я разведаю…

Он направился в чащу, откуда слышался крик. Крупные деревья сразу обступили его со всех сторон. Кто же звал на помощь? Никого не было видно.

— Э-эй! Э-эй! — вдруг донеслось как будто из-под земли.

Вася сделал шаг вперед и почувствовал, что дерн под ним прогибается. Инстинктивно отпрянул, повалился на бок и отполз в сторону.

— Помогите! — опять этот зов.

Между двух осин Вася обнаружил незаметное на первый взгляд отверстие, подполз к нему. Заглянул вниз.

— Помоги, — сердито сказали оттуда.

Вася протянул руку, и прямо перед ним поднялась из ямы Сашкина голова. Когда Сашка совсем выбрался наружу, он объяснил ошеломленному Васе:

— Провалился, понимаешь. Наверное, это еще во время войны партизаны для фашистов вырыли.

— Как ты сюда попал? — возмутился Вася.

— Решил по маршруту вашей дивизии первым пройти.

— Да ты что, ошалел? Беги скорее к своей тетке!

— Ничего, она подождет. А ты иди, иди.

И Сашка поспешно скрылся в лесу, будто растворился в нем.

В деревню, которую назвал Волчков, ребята пришли с опозданием. Вася в недоумении вертел бумажку, где начпроду предлагалось забрать в колхозе несколько мешков картошки, закупленных для дивизии. Начпрода с машиной не было.

— Прозевали! — сокрушался Сенька.

— Не должно быть, — успокаивал его Вася.

Спросили у местных жителей, не проходила ли машина. Выяснили, что нет.

— Будем ждать, — решил Вася.

Он уселся на обочину дороги. Подперев подбородок кулаками, уставился озабоченными глазами в небо.

Сенька снова ворчал. Он боялся, что вот теперь они подведут всю дивизию. И это после таких теплых проводов в Брянске, после отданного секретарю Брянского обкома КПСС рапорта: «…Малая Таманская готова выполнить задание Родины». В них поверили, им доверяют. А они? Вспомнился митинг в колхозе «Ленинец», парад в Жуковке, осмотр велосипедного завода. Ветеран колхозного движения, председатель колхоза «Ленинец» Егор Константинович Горнев говорил, обращаясь к малотаманцам, что видит в них хорошую, надежную смену. В Жуковке их приглашали работать после окончания школы на велосипедном заводе.

И после всего этого они сидят здесь, в чужой деревне, и не знают, что им делать. Первого же задания не сумели выполнить…

Проводив Сашку к тетке, его мать Дарья Голубец успокоилась. Пусть погостит сын, может, хоть забудет про эту мальчишескую дивизию. А дня через два в Брянске на базаре она неожиданно встретила свою сестру Катю, к которой отправила сына. Обе обрадовались.

— Ну как там Сашка-то? — спросила Дарья. — Не озорует?

— Какой Сашка? — не поняла Катя.

— Да мой, мой, конечно. Небось домой просится? Ничего, пускай у тебя побудет пока.

Катя чуть не выронила корзину с продуктами.

— Ты что, шутишь? Нет у меня никакого Сашки! Не приезжал!

Дарья Голубец, охнув, присела на скамью.

— Как не приезжал? Куда же он делся?

На глаза ее навернулись слезы. Она полезла в сумочку за платочком, бормоча себе под нос, что как же это так, где же сын может быть, уж не случилось ли что с ним.