Леонид Огневский - На другой день

— Зовите просто Верой.

— Увольте, Вера…

— Свешникова.

— Нет, по батюшке, милостивая…

— Юрьевна, — окончательно смутилась Вера. Никто и никогда еще по-серьезному не величал ее.

— Так вы нашего Юрия Дмитриевича дочь? Старшая? Вот радости-то отцу!.. А для коллектива праздник престольный, что вы, милейшая Вера Юрьевна, приехали к нам из Москвы. Ведь столько лет я хлопотал о подкованных кадрах — не дают и баста. И вдруг — телеграмма: "Направляется в ваш новый совхоз…" Не прошло и недели полной, вы уже здесь. И чтобы не встретить, как подобает? Встретим!

— Право же, товарищ директор, напрасно беспокоитесь сами и беспокоите других.

— Ничего, побеспокоимся, можно! Всего коллектива быстро не соберешь, а командный и руководящий состав мигом будет здесь. Не так уж много его, руководящего и командного, а вот с высшим-то образованием вы первая и единственная пока.

— Еще неизвестно, как я буду работать, — с грустью сказала Вера. Грусть ей навеял своей назойливостью директор — кто его знает, от чистого сердца он говорит или нет. — Справлюсь ли…

— Справитесь! Э-э, Москва знает, кого посылать.

Пришли два заведующих фермами, свиноводческой и молочно-товарной. Директор представил им "главного агронома Веру Юрьевну Свешникову", и девушка, услышав эти слова, так растерялась, что не запомнила ни имен с отчествами, ни фамилий заведующих. Те присели на старый диван и, вытянув перед собой длинные в сапожищах ноги, закурили из одного кисета.

Другие из командного и руководящего состава не приходили, и Вере стало не по себе Люди, наверно, ждали агронома-мужчину, с усами или бородой, они, может быть, и не хотят знать какой-то в крепдешинах девчонки, а Токмаков тащит их силком в кабинет, затевает чуть ли не митинг. Странный он! И вот с таким странным придется работать, окружать себя активом, кого-то перевоспитывать, а кого-то, может, разоблачать.

То, что люди не подходили, еще больше беспокоило самого Михал Михалыча. Он в десятый раз хватался за телефонную трубку или кричал в приемную: "Емилия!" Никто ему не отвечал. Наконец, послышался встречный звонок телефона. Говорили из бухгалтерии: главный бухгалтер заболел, его отвезли домой.

И уж страшную весть принесла появившаяся снова Эмилия: скрылся в неизвестном направлении Вадим.

— Как так? — выкатил осоловелые глаза Токмаков.

— Не знаю. Я сама бегала к нему на квартиру, соседи говорят: поклал в чемодан вещи и куда-то умчался на попутном грузовике.

Два сидевших на диване заведующих погасили о голенища цыгарки и выбежали из кабинета. Сорвалась со стула, побежала и Вера; ею овладел страх: куда она попала, что делается вокруг?

В коридоре конторы толпился народ. Все говорили о сбежавшем агрономе и вдруг заболевшем бухгалтере.

— Тут что-то нечисто, граждане.

— Да, без пол-литра не разберешься.

— Без милиционера не разберешься. — всех заглушил суховатый басок приземистого мужчины в дождевике. — Их, подлецов, кто-то ненароком спугнул, вот они и кинулись врассыпную: один — на бюллетень, мол, покуда шумок, отлежусь, другой — куда глаза глядят, лишь бы не перехватили.

— Так Вадима-то и след простыл?

— Ищи его, лови ветер в поле! Он, может быть, уже в поезд сел, катит на восток или запад, — слышался все тот же басок.

Вера Свешникова взялась обеими руками за голову. Это здесь ей придется работать?.. В коридоре все судили, рядили, упоминая о какой-то проверочной комиссии, никто ее, главного агронома, не замечал, и она тихонько выскользнула за дверь. Очутилась на пыльном дворе, огляделась: поблизости никого нет — и со всех ног кинулась к проходной будке в воротах.

Увидев ее бегущей, Петя Соловьев, Федя, Наташа с Любой повскакали с земли. Что случилось с главным агрономом совхоза? Бандиты за нею гонятся?

Вскоре все пятеро тряслись в соловьевском "москвиче", мчавшемся в город. Наташа с Любой допытывались у бледной, едва отдышавшейся Веры, что же на подсобном произошло, та отмахивалась от них:

— Да ничего я, ничего, девчата, больше не знаю. Я же сказала вам, что не дождалась конца, убежала, потому что страшно стало.

— А этот, что вдруг заболел, — тараторила Люба, — не умер, живой? Ты его своими глазами видела?

— Нет.

— Живой?

— Не видела.

— А бывшего агронома, у которого должна принимать дела?

— Так он же сбежал. Говорят, хитрый был, умел кое-кому заговорить зубы.

— Если это Вадим Подолякин, то я его знаю, — поворачивая рулевое колесо, сказал Петя Соловьев, — такой подозрительный, с поднятым воротником зиму и лето ходил.

— Маскировался, наверно, — заметила Люба.

— А может, и он и его компания — не простые жулики. — обеспокоенно сказала Наташа, — а подосланные враги.

Подружка уцепилась за ее плечо.

— Это какие же?

— Мало было в оккупации полицаев, старост да всяких тайных доносчиков, — может, они. Не все же они убежали с немцами за границу, где-то живут. У нас в Белоруссии одного старого врача только прошлой зимой и разоблачили.

— Все может быть, девочки, — задумчиво поглядывая на мелькающие за окошком тополя, сказала Вера. Теперь, возвращаясь в город, она раскаивалась, что убежала от Токмакова, ни в чем толком не разобралась А еще беседовала в горкоме, обещала окружиться активом, глаз и ухо держать востро… — Следствие проведет прокуратура — узнаем.

— Правильно! — воскликнула неунывающая Люба. — Все узнаем от тети Тамары, она расскажет, если не военная тайна. — Люба подхватила под руки сидевших по бокам Наташу и Федю. — А может, еще сходим сегодня? Успеем?

— Куда? — спросил молчавший до этого Федя.

— В кино-то собирались идти.

— Не знаю…

— Нет, нет, — вся сжалась Наташа, — сегодня уже не до кино. — Происшествие за городом взволновало ее, насторожило, отбило всякую охоту куда-нибудь снова идти, веселиться. Не лучше настроение было и у других, поэтому Соловьев развез пассажиров по домам и сам уехал к старикам Кучеренко — там он уже с полгода жил в освобожденной Дружининым комнате.

Дома Наташа рассказала обо всем, что узнала, отцу; Павел Иванович резко поднялся со стула и долго ходил из угла в угол по комнате. Опоздал с комиссией! А ведь чувствовал, что у Михал Михайлыча гнойничок… Прорвался-таки нарыв и, можно сказать, при случайном прикосновении постороннего человека, девушки…

— Ух! — шумно выдохнула Тамара, вяло протягивая через письменный стол руку.

— Садитесь, рассказывайте.

— Было бы что рассказывать…

— Нечего? — Павел Иванович посмотрел на нее пристально. — Разве не задержали того, пижонистого? Вадимом, кажется, звать, ваш давний знакомый? Или Федот, да не тот?

Тамара погрызла ногти с облупившимся розовым лаком. Теперь ей было досадно и стыдно, что она без всяких доказательств, примет хотела поймать и разоблачить отъявленного врага. Втемяшится глупое в голову! Пока бегала за мифическим шпионом, вор-расхититель выскользнул из рук, спасибо милиции, не позволила далеко убежать.