Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

Но это бы все ладно, это бы все и вытерпеть можно. Да вот куда важнее вторая причина… У Джовхар, оказывается, очень неуравновешенный характер. В последние дни у нее все чаще стало портиться настроение. Она начинала греметь кастрюлями, тарелками, ни с того ни с сего обрушивалась с руганью на детей, доводя их до слез. И когда начиналось такое, Вепалы готов был сквозь землю провалиться. Ему сразу среди этих стен становилось тесно, душно. Он не знал, куда себя девать. Отправлялся бродить по городу, и совсем не хотелось возвращаться. Казалось, что Джовхар злится из-за него. Конечно, если сравнить, как она встретила Вепалы и как с ним обращается теперь, разница довольно приметная. Не дурак же Вепалы, чтобы этого не видеть.

А мазанка прекрасная. Небольшая, приземистая, с маленьким оконцем, похожа на домик, оставленный в ауле. И тишина вокруг почти как в степи. А Вепалы прямо-таки извелся от шума автомобилей, сплошным потоком несущихся мимо окон Сапалы. Ни днем, ни ночью не прекращаются рев моторов, пронзительные гудки. Вепалы чуть с ума не сошел. Уснуть не мог по ночам, ворочался, клал на ухо подушку — ничто не помогало. Особенно выводило из себя резкое тарахтенье мопедов. Звук этот точно сверло ввинчивался в мозг. "Куда бежать? Куда спрятаться?" Об этом думал Вепалы каждую ночь. А утром помалкивал, не говорил ничего своему брату, боясь его обидеть. "Привыкну, к чему только человек не привыкает. Живут же люди…" Кто знает, может, и привык бы Вепалы к шуму, но к воздуху привыкнуть было трудно. От запаха выхлопных газов у него першило в горле, болела голова. "Как вы тут дышите?" — по нескольку раз в день спрашивал он у брата и невестки. "Эх, пустыня моя, пустыня, не знал я тебе цены! — думал с горечью Вепалы. — Где вы, мои степные ночи? Где ты, степной ветерок, волнующий душу запахом свежих трав и цветов?.."

Новое жилище хоть и неказисто на вид, но не сравнить его с домом Сапалы. Тут тишь да благодать. Многоэтажные дома городской окраины видны лишь вдалеке, как мираж. Ни машин тебе, ни запаха гари. Сплошной простор. К тому же Вепалы тут будет один и может чувствовать себя хозяином. И верблюд никому не мешает, можно не спешить с продажей, подождать, пока цены на базаре поднимутся…

Как-то Сапалы сказал: "Вот что, брат… У меня объявились кой-какие завистники. Болтают, что второй, мол, дом имеет, зачем он ему… Подумал я: ведь и правда — зачем он мне? Словом, этот участочек я переписал на твое имя. И тебе хорошо, и мне спокойнее. Отгрохаем тут особняк, и будешь жить-поживать как хан!.."

За чем же дело стало? Время терять проворный Сапалы не собирался. Пока лето, надо приниматься за работу.

На следующее утро он привел мастера. Долго мерили, прикидывали, пока наметили, где закладывать фундамент семикомнатного дома. Начало есть. Осталось выкопать траншеи, сбить над ними щиты из досок и залить бетоном. И фундамент готов. Но во сколько же это все обойдется?..

Сапалы сел напротив старшего брата и начал подсчитывать вслух, на сколько дешевле будет стоить это строительство, если с закладкой фундамента справится Вепалы сам. Ведь силы ему не занимать. Пальван.

— Конечно. Ни к чему за эту работу платить чужим людям, — поразмыслив, согласился Вепалы.

На следующий день Сапалы нанял две грузовые машины и привез на участок булыжник, цемент, кирпич, доски.

Почти месяц в поте лица трудился Вепалы. Траншеи заполнены булыжником и залиты бетоном. Осталось поднять фундамент на четверть от земли. Вепалы смешивал раствор цемента со щебнем и заполнял промежуток между щитами. Когда раствор затвердевал, он крепил щиты в другом месте. Снова брался за совковую лопату, размешивал раствор, подхватывал его и бросал между щитами. Подхватывал и бросал. Под его темной кожей так и ходили мускулы. Пот бежал по лицу. Он утирался рукой, отхлебывал воды прямо из носика чайника и снова работал.

И так каждый день. С рассвета дотемна.

Сегодня около одиннадцати приехал на своем "жигуленке" брат. Приезд его не удивил. Он часто приезжал, привозил то да сё. Вепалы смутило, что приехал он не один, с мо-лодой женщиной. Обычно Вепалы не очень-то заглядывался на женщин. А тут глаз не мог отвести. Уж больно красива. Воткнул лопату в раствор да так и замер, когда она, выйдя из машины, тихо поздоровалась с ним и прошла мимо, обдав волной духов. Ему почудилось, что из пустыни потянуло ветерком, напоенным цветами. И смотрел он вслед ей, пока она не скрылась в доме. Вдруг ему сделалось неловко, что стоит голый, в закатанных выше колен брюках, ноги в глине, сам небрит. Сапалы подошел с ухмылочкой:

— Как дела?

— Ай, ничего дела, идут потихоньку.

— Работа движется?

— Как видишь. Очень тяжелый раствор. А то бы побыстрее двигалась.

— А разве есть на свете легкая работа? Или ты уже устал?

— Да нет, просто так, к слову сказал.

— Э-э… Арслан Агаевич не приезжал?

— Кто такой Арслан Агаевич? Я тут такого не видел.

Сапалы взобрался на фундамент, сделанный вчера, подпрыгнул. Остался доволен и неспешно направился в дом.

Вепалы это показалось подозрительным. "Поболтал со мной о пустяках для отвода глаз… Или этот шустряк развратом занялся? У него же пригожая жена, прекрасные дети! Если Джовхар об этом узнает…"

Вепалы не на шутку рассердился, зло размешивал раствор, швырял досадливо доски, и они оглушительно грохали.

Гулькамар сидела на табурете возле окна и смотрела на работающего во дворе мужчину. Его крутые плечи лоснились от пота. На спине, на руках бугрились, перекатывались под коричневой кожей мышцы. Приятно было смотреть, как работает мужчина.

Сапалы расхаживал по комнате и что-то монотонно говорил. Она не слышала его. Совсем другим были заняты ее мысли. Вспомнив, почему она здесь, Гулькамар резко обернулась к Сапалы:

— Он сказал, что приедет в одиннадцать? Почему до сих пор его нет? Просил, умолял, как ты говоришь, а заставляет ждать. Это свинство!..

Она взглянула на свои часики. Было четверть двенадцатого. Ей захотелось швырнуть эти золотые часики к порогу. Засверкав, они ей напомнили хитрые, бегающие глазки Арслана Агаевича. Она даже расстегнула браслет, чтобы разнести их вдребезги. Но ведь это глупо. При чем тут часы?

— Не знаю, — оправдывался Сапалы. — Целую неделю твердил мне: "Хочу поговорить о Гулькамар. Уговори ее. Хоть на пять минут. Я прошу, она не соглашается…" Не знаю, не могу понять, почему он задерживается. Может, что-то неожиданное помешало…

— А что нового он мне скажет! — горько усмехнулась женщина. — Наверное, опять то же самое. Но я не соглашусь. Ни за что не соглашусь! Я видеть его не хочу, он мне опостылел, а с ребенком не расстанусь! Не расстанусь! Не-от! И пусть оставит меня в покое! — Голос Гулькамар задрожал, по щекам потекли слезы. — Мне нужно хоть одно родное существо на свете, которое будет со мною всегда, хорошо мне или плохо, молода я или стара. Всегда!.. Или считаете, если я одинока, так за меня некому и заступиться? — Она закрыла лицо руками, силясь унять слезы, но рыдания душили ее, мешали говорить. — Пусть не приезжает… Не хочу… Не хочу его видеть…