Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

Мы добываем земное пламя для очагов, чтобы согреваться и готовить пищу. Но есть и другие люди, которые хотят сжечь этим пламенем жизнь…

Где-то я прочел, что на одну тонну этилового спирта надо потратить четыре тонны пшеницы, или десять тони кар тошки, или четырнадцать тонн сахарной свеклы. А можно вместо всего этого затратить лишь две тонны земного газа.

Ни в одном слов аре еще нет слова "ЭНАНТ". Так называют чудесное волокно, что было получено из газа в 1957 году и заменяет и шерсть, и шелк.

Летим.

Все вокруг желто. Каракумы дышат жаром как раскаленная плита. Внутри подземное пламя, снаружи безжалостное солнце.

В двенадцатом веке здесь побывал китайский путешественник и после написал, пораженный: "Я видел там невероятный огонь, что горел ночью и днем, вырываясь из земли, и не гас ни в дождь, ни в ветер. В это священное пламя ежегодно бросают двух человек — в жертву богу огня".

Да, был когда-то такой жестокий обряд.

А потом пришли сюда братья Нобели и в 1878 году стали вывозить челекенскую нефть на мировой рынок…

Вертолет внезапно повис, словно беркут над добычей, и резко снизился. Я очнулся и посмотрел: мы опустились рядом с буровой вышкой на песчаной площадке. Лопасти уменьшили обороты, и летчик кивнул мне, разрешая выйти, а едва я сошел, вертолет снова набрал высоту.

Из деревянного домика возле вышки вышел человек лет сорока. Ну конечно, это был прошлогодний знакомый: ежедневно обедали за одним столом в столовке; на его круглом лице под носом издали видна черная родинка, похожая на кишмиш.

Улыбаясь, протянул мне руку, большую, как бычье сердце.

— С приездом. Все благополучно?

— Спасибо.

— Пойдем-ка в вагончик. Теперь ты будешь отвечать за эту вышку! — Аллаяр Широв, заложив за спину руку, шагал рядом.

Вошли… Я поставил чемодан. Аллаяр налил крепкого чаю. В окошко было видно вышку, работающих людей, доносились шумы: то вроде бы пулеметная очередь, то глухое шипенье.

— Меняем долото, — объяснил Аллаяр и взглянул на часы. — Должны закончить до новой вахты. А тогда уйду на участок…

— Уйдете? — Я поднялся. — В таком случае идемте вместе на буровую.

Когда подошли к скважине, начальник участка, напрягаясь и оттого багровея, прокричал мне в самое ухо и показал рукой на краснолицего небритого человека, который держал рычаг тормоза:

— Это Магомед Салихбеков, лучший бурильщик. — И, повернувшись к Магомеду, проорал: — А это ваш новый мастер. Звать Мергеном. И фамилия Мергенов.

Здесь Аллаяр отступил в сторону и поскользнулся на липкой жидкости, что была разлита по деревянному настилу, пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за меня… Магомед в это мгновение взглянул на меня, понял и позвал помощника, который поодаль выбирал лопатой из колоды с баритом камешки и колючки. Впрочем, тот не услышал: слишком шумел компрессор. Но стоявшие у дизеля поняли и передали…

В общем, минут через пять явился медлительный узбек Джуманияз со шлангом и лопатой и почистил деревянный настил.

Предстояло отправить в землю еще добрых двадцать труб.

На вышке, на высоте семиэтажного дома, помощник бурильщика, которого для краткости звали "верховым", одну за другой закреплял трубы в элеваторе. Трехтонный блок отправляет трубу вниз, и когда ее конец появляется возле бурильщика, тот нажимает на тормоз, а его подручный с помощью ротора прижимает трубы металлическим клином. Трубы свинчивают, затем новая труба опускается вниз, а блок прихватывает элеватор и поднимается за следующей…

И так будет повторяться, пока трубы не достигнут заданной глубины.

Работа у бурильщика шла нормально; и мы с Аллаяром проверили вязкость раствора вязкомером, а затем я не удержался, понюхал раствор: густой, маслянистый, покрытый пузыристой пеной, он пах землей, газом, нефтью… Аллаяр расхохотался, и черная родинка под носом затряслась.

— Что, как повар, хочешь определить вкус по запаху?

Я отозвался пословицей:

— Благое намерение — половина богатства.

Аллаяр сел в тени цистерны с водой прямо на песок и показал место рядышком. Я присел на корточки.

— Подвигайся в тень, поближе. Еще стукнет солнечный удар, попадешь в больницу вместе с Торе-ага. У бедного старика аппендицит.

— Слышал. Но если операция пройдет удачно, через пару недель вернется…

— Операция закончилась удачно, я говорил с Джумой…

Помолчали. Я рассматривал пески возле вышки: вокруг валялись ящики из-под керна, долота, разный инструмент, разодранные мешки, в которых были когда-то порошки для раствора.

— Аллаяр Ширович, разве нельзя навести порядок, разложить все это по местам?

— О чем говорить! Конечно, было бы хорошо… Понимаешь, уже два дня разрывают на куски: надо здесь побыть, с других вышек радируют, требуют, зовут. Правду сказать, чуть не спятил. А Торе-ага — старенький да мяконький, старается муху не обидеть. Должно, сказал пару раз, чтобы прибрали, да и замолчал… А мне неудобно с него требовать строго. — Помолчал, что-то прочертил прутом на песке. — А дома был? С матерью разговаривал? — Аллаяр теперь пристально смотрел на меня. — Ты не удивляйся, я ведь тоже из вашего селения. Да, по правде говоря, мы и племени одного. И некуда нам деваться друг от друга, брат!.. Давай условимся: если что-нибудь не заладится, ты потихоньку скажи мне. Мало ли надо для буровой: то и дело требуются, например, дефицитные инструменты… Иной раз их нет и на складе… Да, поди, и сам знаешь по прошлому году…

Ну конечно, я знал, как много всего надо на буровой скважине: вода, цемент, масло, долота, трубы… Да что там вода, чернил не будет для картограммы — и то простой!

— Понимаешь, — продолжал Аллаяр, — к новому работнику начальство зорко приглядывается. Если скажут, что, мол, "парень с мозгами и хваткий", то это, брат, аттестат на двадцать лет. А прослывешь неумехой и зевакой, потом хоть из шкуры вылезай, а мнение не переменят. Разве не правда?

— Вам виднее: опыт многолетний. Постараюсь не подвести.

— Старайся, брат, а мы поможем… Ага, с трубами покончили. — Аллаяр поднялся. — Вон тот парень, "верховой", он цыган, очень толковый человек. Что поручишь, все выполнит в точности, как велишь… Будулай! — окликнул он только что сошедшего с вышки парня.

К нам подошел широкоплечий красавец с густой курчавой гривой волос.

— Вместе с Джуманиязом соберите-ка все это добро! — И кивнул на разбросанные долота, ящики, мешки.

— Сейчас. Только забегу напиться.

Вскоре они уже собирали новенькие долота, стирали аыль, смазывали, укладывали на доску.

— Разве здесь долота девать некуда? — спросил я начальника участка.

— Какое там! Вчера на четвертой буровой кончились долота, так пришлось им полтора часа свистеть в кулаки… И здесь было: ответили, что долота отправлены в ачакскую контору, и прибыли они лишь на второй день. Вот Торе-ага, рассердись, поехал сам и привез сколько сумел забрать…