Евгений Белянкин - Танец любви

— Разин? — удивился Карсавин. — Дмитрий…

— Он самый, — спокойно, но уже более заинтересованно сказал прапорщик. — Он у нас новенький, из Москвы прислали.

— Лейтенанта Разина я знаю, как облупленного. В суворовском вместе в потертых хэбэ ходили…

Прапорщик подобрел.

— Хотите с нами в море?

— Конечно, хочу, — засмеялся Карсавин.

Жизнерадостный Разин, увидев Карсавина, был страшно удивлен. Просмотрев командировку, лишь прицокнул языком:

— Ого! Даешь! Адъютант командующего… А я вот тут, греюсь у моря, пока возможно…

— А что, можно греться?

— Как сказать! Вчера, например, несколько молодцев пытались на пирсе снять часового, захватить катер и удрать в Турцию.

— Ну как, захватили?

— Не удалось. Но часового ранили… Вот начальник повез его в отрядную санчасть.

— И частенько у вас случается?

— Перестрелки почти каждый день. Хотя формально бои закончились…

— А неформально?

— Живем на переднем крае, как на фронте. Все время на переднем крае… Вот прорвалась банда… Что было! Да, с бандитами здесь весело. Слыхал про «серебряный караван»? Так вот это длинная дорога наркоты и вооружения аж из Средней Азии. Начинается, может быть, в Афгане, потом в Таджикистане формируются хитрые поезда, а то и самолетами, прямо сюда на Кавказ. Весь Кавказ горит синим пламенем от этих наркотиков… Вот так и живем. То бандиты нам спать не дают, то мы им… Впрочем, не волнуйся: все равно электричества здесь нет… А когда хлынет тропический дождь, воды по пояс — в нужник ходим в химзащите…

Карсавин огляделся по сторонам.

— Да, картина, как сказал бы наш ротный, неприглядная.

Словно в подтверждение раздались автоматные очереди со стороны берега.

— Что там? — строго спросил Разин дежурного.

— Нападение на наряд, — крикнул сержант и побежал по дощатому настилу к рации.

Разин вооружил Карсавина автоматом. Тот загорелся: ему как никогда захотелось оказаться в деле.

— Палить можно?

Карсавин ночевал в комнате Димки Разина. Они долго не могли заснуть, лежа на жестких солдатских койках.

Вспоминали суворовское.

— А где Глеб, ты не знаешь? — спросил Сергей.

— В Таджикистане, в горах…

— Да, у вас здесь весело, — вдруг ни с того ни с сего выпалил Карсавин. — В Москве будет что рассказать. Да и ты, Димон, молоток — раньше не подумал бы…

Разин молчал.

— Сухомлинов что, жену туда увез?

Разин молчал.

— А чего ты на ней не женился? Такую кралю Сухомлинову отдал… Впрочем, мне ваши отношения с Глебом были не очень понятны… Я бы так не дружил.

— А ты подружи, — грубовато отозвался Димка.

Карсавин усмехнулся.

— Не обижайся. Разве я против тебя чего-нибудь имею.

Разговор оборвался.

— Ну, спать, — вдруг сказал Разин.

Вскоре лейтенанты заснули крепким сном.

Под утро пошел ливень. Абхазский дождь для пограничников, что нож к горлу. Волнение моря доходило до шторма. Страшный грохот стоял вокруг. Волны ударяли о берег и огромными пенистыми лавинами обрушивались на заставу.

Темь невыносимая. С окна ручьями лилась вода. Вскочив с коек, лейтенанты бросились к выходу.

Разин схватил фонарь. Луч света рассек комнату.

— Надевай химзащиту, — резко сказал он Карсавину. — Иначе не выйдешь из дому. Теперь наверняка все залило по колено.

Карсавин натянул резиновые штаны.

— А что, мне это нравится!

Резанула молния, ярко осветив комнату. Следом ударил сотрясающий гром.

Строение дрогнуло и, казалось, вот-вот развалится, как карточный домик.

Сергей Карсавин сказал Разину, что ему нравится пограничная жизнь, что в ней есть что-то такое, чего нет в обычной, затхлой жизни, где всегда все одно и то же… А на границе все неожиданно, все меняется ежечасно, и ты всегда находишься в каком-то напряженном ожидании…

Такая стрессовость, заключил Сергей, человеку необходима и даже, как он подумал, полезна. Может быть, в этом и есть своя романтика.

Димка Разин усмехнулся:

— Это ты пожил с недельку, а ты поживи побольше.

— Нет, Разин, ты просто ничего не понимаешь…

Карсавин познакомился с командиром абхазского батальона, загадочно-добродушным парнем, который тянулся к пограничникам. Сергей раза два был у него в гостях, пил «чачу» и даже собирался с ним в горы на охоту.

— Мы с пограничниками взаимодействуем, — говорил командир абхазского батальона, — иначе от банд не отобьешься. Через нас проходит главный путь наркотиков… Сладить трудно.

Когда Сергей где-то пропадал, Разин волновался, чувствуя, что несет за него ответственность. Но сказать ему, чтобы он меньше шлялся, побаивался, зная упрямство и самолюбие Сереги.

Впрочем, настроение Разина менялось, нападала тоскливая полоса: писем от Глеба и Маши не было и ему казалось, что они его уже позабыли. Он не раз подумывал о предательстве друзей, о том, что он им больше не нужен… Димка написал подряд два письма. Дойдут ли они в далекий Таджикистан, в этом он сильно сомневался. Правда, последнее письмо он передал с летчиком-пограничником, который летел в Москву, а затем в Таджикистан.

Зато Карсавин цвел. Погода установилась. И жаркая погода, и спокойное, лазурное море манило к себе. Они пошли окунуться. Димку удивило шикарное, загорелое тело Сереги — и это в Москве-то!

— Эх ты, — проводя рукой по спине Димки, бросил Карсавин, — я здесь бледнопупыристых топил бы в море, как топят ненужных, лишних котят…

Разину, который в суворовском славился ладным, хорошим телом, стало стыдновато:

— Замотался! Для тебя жизнь на заставе — романтика, для меня — служба!

— Быстро ты скис, Разин, — засмеялся Карсавин. — Я так командующему погранвойсками и доложу. Не в своей тарелке, мол, Разин, а еще пограничник. Гнать его метлой вдоль по Питерской…

Они купались долго, наслаждаясь мягким, прохладноватым морем.

— Не вода, а чистый нарзан, — восхищался Карсавин. — А ты тужишь! Глупости, скажу, Разин. И жениться — глупости! Зачем жениться раньше срока? Мужчина должен жениться вовремя, когда ему стукнет, по крайней мере, за двадцать пять. Женятся сосунки-лейтенанты, еще жизни не ведая, да и где ее ведать-то! В коротких увольнениях по субботам, что ль? Вот за это и расплачиваются импотенцией…

— Почему импотенцией? — удивился Разин.

— Если военный не импотент, то он и не военный, — засмеялся Карсавин, раскинувшись своим добротным телом на гальке. — А вот почему?.. Кто рано женился — тот и рано разочаровался в семейной жизни. Тогда пошли выпивуха, скандалы, разводы, алименты, чужие углы и выговоры по службе… А это, брат, не просто стрессы, полезные человеку, а дистрессы… Вот это уже и не романтика! Это каторга…

Разин потянулся и сказал:

— Может, ты и прав!