Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

Договорившись с коллегой-терапевтом с соседнего участка о подмене, Бабирханов пятого января снова поехал в нарсуд. Председатель встретил его холодно, однако резолюцию наложил незамедлительно.

— Двадцать первого? — изумился Бабирханов. — Нельзя ли пораньше?

— Судьи перегружены.

Через час он уже был на другом конце города, в психоневрологическом диспансере. Ему сказали, что главврач обедает в своем кабинете. Пришлось подождать.

Минут через двадцать дверь кабинета поддалась нетерпеливому ожиданию. Бабирханов прошмыгнул первым.

— Двадцать первого? — небрежно спросил главврач, закуривая «Марлборо» и не отрываясь от бумаг.

Дождавшись и поймав взгляд хозяина кабинета, Бабирханов извлек из кармана такую же пачку сигарет и вынул одну.

— Двадцать первого. И, прошу вас, доктор, в пятнадцать ноль-ноль. Пусть не опаздывает.

— Обязательно, обязательно предупрежу. Не опоздает, — уважительно ответил главврач.

— До свидания.

— Всего доброго.

«Подлец. А если бы у меня не было этих сигарет? Не зауважал бы, это точно. Разница между нами только в том, что я курю такие сигареты когда так надо, а он — когда захочет. Оправдает убийцу, приписав его к душевнобольным, и, пожалуйста — десятки тысяч в кармане. Модно одет, выхолен, движения — как у аристократа. Долой клятву Гиппократа, пусть здравствуют безнадежно больные шизофренией. И чем больше, тем лучше».

Бабирханов кипел от негодования. Он прекрасно разбирался в людях. Скорее, понял чутьем, что этот главврач — один из тех хорошо обеспеченных людей, которые кое-как заканчивали школу в свое время, чьи родители за уши потом волокли свое чадо в самый престижный институт — медицинский. Так же, как и школу, кончали вуз, затем устраивались намного лучше тех, кто становился врачом по велению сердца — без протекции и знакомств.

Сам он кончал второй медицинский в Москве. Но поступил не сразу — не было медицинского стажа работы. Пришлось вернуться в Баку и устраиваться санитаром в больнице имени Семашко. Отработал два года и снова подал документы в тот же вуз. Увы! Тогда не прошел по конкурсу. Не удалась и третья попытка. Лишь на четвертый год после окончания школы фортуна улыбнулась ему — заветный студенческий билет второго медицинского приятно теснил кармашек сорочки с сентября семидесятого года.

Домой он приехал несколько раздраженный, надменность главврача диспансера вывела его из себя. Долго не мог успокоиться. Интересно, со злостью думал он, проэкзаменовать его и меня как на выпускных. Потянул бы он на «удовлетворительно»?

Двадцать первого января слушание дела началось ровно в пятнадцать ноль-ноль, как и было запланировано. Однако прокурор — молодой преуспевающий мужчина в лайковом плате, подкативший к нарсуду на новеньких «Жигулях», так и не раздевался. Судья стал задавать вопросы Нисе, которая после ответов испуганно устремляла взор на брата.

Прокурор, нетерпеливо посматривающий на часы, вдруг неожиданно обратился к Бабирханову.

— К чему вам установление недееспособности вашей сестры?

— А, может, она дееспособна? Как вы думаете, доктор? — Бабирханов в упор посмотрел на приглашенного психиатра.

Тот вопросительно глянул на судью, затем на прокурора. Судья опустил голову, прокурор сделал вид, что не заметил.

— Однако мне пора, — прокурор встал. — Давайте продолжим через недельку.

Бабирханов словно потерял дар речи от неожиданности.

— Так она дееспособна или недееспособна? Неужели нельзя ответить на этот вопрос сейчас? Что, мне опять везти ее через неделю сюда? Она же инвалид первой группы.

Прокурор явно не ожидал такого выпада. И ответил не сразу.

— А вы без нее приходите. Можно, доктор?

— Вполне.

Бабирханов с сестрой вышли на улицу. Дул сильный ветер, накрапывал мокрый снег. Нащупав в кармане единственную пятерку, он нанял такси и отвез сестру в Ахмедлы.

Следующий день позвонил с работы другу детства, занимавшему важный пост в министерстве торговли республики.

— Нужна оплеуха одному прокурору, — попросил он, — работающему в районной прокуратуре. У тебя же есть друзья в республиканской.

Тот пообещал перезвонить через полчаса, но позвонил минут через пять.

— Передай своему прокурору привет от Курбанова, и все будет в порядке…

…Щелкнул замок на входной двери. Вошла Лала.

— Ой, как ты накурил!.. Фу!..

Она открыла окно.

— Ты давно дома? Не кушал, наверное? Нет?

— Нет, Лалочка, нет.

Она, не раздеваясь, медленно подошла к нему и осторожно спросила:

— Ты сегодня какой-то особенный. Да?

Бабирханов отвернулся, сдерживая радостную улыбку. Потом не выдержал, чуть не закричал.

— Есть обмен.

Лала замерла, не нашлась сразу.

— Ты… ты… это серьезно? — еле прошептала она. — Все уже? Окончательно?

Одном рывком он сел на диван. Произнес ясно и четко:

— Окончательно и бесповоротно. Семь месяцев труда, без взяток. Я добился своего!

Лала молчала. Потом смахнула слезу, подошла к мужу.

— Сильный, мужественный, твердый и нежный. Родной ты мой. Она чмокнула мужа.

— Иди за дочуркой, а я сейчас спущусь за коньяком. Отметим событие. Что на ужин?

— Голубцы, мой хороший. Ты ведь любишь рубленое мясо.

— Иди скорее. А ордер через три дня. И договорюсь с Беляковыми о дне переезда тогда же.

— Даже не верится, — прошептала жена.

— Иди, быстрее, ну… Я жду.

— Иду, иду. — Лала поспешно оставила мужа и умчалась.

Бабирханов прошел на кухню, открыл холодильник, вытащил кастрюлю с голубцами. В нише на дверце холодильника стояла бутылка водки.

«Как кстати, — подумал он, — а я и позабыл о ней. Удача следует за удачей. И в магазин не надо».

Он вернулся в комнату и включил телевизор. Переключив каналы и не найдя ничего интересного, выключил его и прилег…

…Прокурора он увидел еще издали, когда тот размашистой походкой входил в помещение. Как-то неуверенно и нелепо поздоровавшись, Бабирханов еле слышно промямлил:

— Вам привет от Курбанова из республики.

Веселая улыбка скользнула по лицу прокурора. Он остановился.

— А откуда ты его знаешь? — пряча улыбку, спросил он.

— Я же не спрашиваю, откуда ты его знаешь, — в тон ответил ему Бабирханов, и оба дружно рассмеялись. Один — один.

Минут через десять суд признал Бабирханову Нису недееспособной и вынес частное определение о предоставлении ей опекунства кем-нибудь из близких родственников. Опекунство, как было уже ранее известно Бабирханову, устанавливалось райисполкомом по месту жительства больной. За решением суда велели зайти через десять дней.

Бабирханов воспрял духом. Составлено еще одно звено в цепи труднодоступных преград. Пройден еще один километр по мукам.