Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

Старый папаша, контуженный в сорок третьем, умиляясь обходительностью сына и снохи, заметно капризничал. Иногда он требовал абсолютной тишины, порой обижался на затишье. Плохо ел дома, старался не садиться со всеми за стол. Вдобавок у него притупился слух, ухудшилась координация движений. Не следил за внешностью, не думал о личной гигиене. Бабирханов, нервничавший поначалу, вскоре догадался — признаки наступившей старости. Восьмой десяток, шутка ли. И клином в этом возрасте торчала война, наградившая отца контузией. Еще несколько лет назад болезнь не давала о себе знать. Но вот теперь Бабирханов понял — контузия, как притаившаяся мина, дождалась-таки своего часа и начала разрушающее действие. Отец старел на глазах, стал равнодушнее к увлечениям, прельщавшим его прежде.

Отношение к мужу у Лалы было прежнее, но эти больные изматывали ее, не оставляли времени для самой себя. Мужу тоже было не до нее. Работа, семья, два дома. Он, как и прежде, доставал продукты питания с расчетом на две семьи — для своей и матери. Маил теперь находился в больнице, которая его еще больше калечила.

И Бабирханов, и его мать, медики по образованию, понимали — Маила не вернуть к полноценной жизни. Эта болезнь не отпускает. Не убивает физически. Убивает морально. И не больного, а его близких. Остро осознавший это Бабирханов требовал от матери примирения с такой ситуацией, просил не изводить себя. Женщина только обещала, но толку от ее обещаний было мало. Она на что-то надеялась. Скорее на чудо, которого, как прекрасно понимала сама, нет.

Врачи, в свою очередь, обещали вернуть Маила полноценным. Бедной женщине они дарили искры надежд, которые быстро затем гасли. Уходили деньги, иссякали надежды. Все три психолечебницы города лечили Маила, однако результатов не было.

Бабирханов ненавидел врачей этих лечебниц. Он не раз срывался, когда мама готовилась в больницу. Знал — мать несет не только передачу больному, но и денежную дань врачу, ставшую обыденной. «Зачем ты одариваешь этих мерзавцев, говорил он возмущенно, тебе хоть кто-нибудь что-то дарит? Или мне? За что им платить?» И, не добившись вразумительного ответа, в ярости уходил прочь. После его ухода мать начинала переживать и за старшего сына.

А Бабирханов спешил домой. В последнее время его туда очень тянуло. Он перезнакомился с соседями, особенно с молодыми, часто выносившими во двор нарды, домино. Игры проходили бойко, азартно. Нередко во двор выходила и Эсмира, жившая на первом этаже соседнего подъезда. Он не переговаривался с ней, нет, но диалог шел, ясный, проникновенный.

Порой бывает достаточно одного беглого взгляда, чтобы безошибочно определить его значение. Равнодушного, бесстрастного. Ничего не обещающего, но что-то тщательно скрывающего. Такие взгляды невозможно не заметить. И, заметив, оставаться безразличным, безучастным. Такие взгляды подталкивают к ответным, порой необдуманным, которые, в свою очередь, способствуют быстрому всходу семян тайного взаимопонимания.

Бабирханов разделся, принял освежающий душ, побрился. Настроение заметно приподнялось. Он отказался от еды, предложенной Лалой.

— Выйду во двор, подышу воздухом. А ты пока завари чай, — сказал он, направляясь к выходу.

— Можешь подышать и на балконе. — В ее голосе послышалось подозрение.

— Соседи у нас дружные. Ты ведь обратила внимание. А мы новенькие. Еще подумают, нос задираем.

— Опять в домино? Я уже устала тебя ждать. Одно и то же каждый день. Пришел с работы, поел, попил — и во двор. Мне как-то странно. Соседи тебя интересуют больше, чем я. В чем дело?

— Да успокойся же. Что тут плохого?

— Они — не тот уровень. А ты врач. Ничего общего не вижу, — раздраженно и довольно резко бросила она.

— Вот именно поэтому мне надо поближе с ними познакомиться. Ты же знаешь, я люблю простых людей. В них больше искренности. А лицемеров от интеллигенции не терплю.

— Нет, не нравишься ты мне в последнее время, — убежденно заключила она.

— Айша, домой, — со двора послышался голос Эсмиры.

Бабирханов порывисто встал, прошел на балкон и сразу вернулся.

— Удивительная женщина…

— Зачем ты выбежал на балкон? — перебила его Лала, яростно сверкнув глазами.

Бабирханов на миг растерялся.

— Посмотреть, где наша Светка, — неуверенно промямлил он.

— Ну и как? Увидел? — не унималась жена.

— Светку?

— Нет. Эсмиру! Уже два месяца мы тут живем и два месяца я наблюдаю за тобой. Что ты нашел в ней?

— Не говори так, — помрачнел Бабирханов, — она же несчастна.

— Скажите, пожалуйста, сочувствующий тут выискался.

Лала в возбуждении металась по комнате. Ярость, горькое презрение ко всему окружающему переполняли ее.

— У нее горе, — равнодушно отвечал Бабирханов, — ты несправедлива к ней.

Лала глухо застонала. Она никак не могла объяснить мужу, что он не прав.

— Не понимаю, почему ты так защищаешь ее? Почему? За восемь лет ничего подобного я за тобой не замечала. Какая же я дура. И почему только согласилась на обмен? Чтоб у меня язык отсох.

Теперь уже рассердился Бабирханов.

— Перестань! Перестань, или я уйду на все четыре стороны.

Послышался стук в дверь. Вероятно Света, которая не дотягивалась до кнопки звонка.

— Папа, Айша заболела. У нее высокая температура. Тетя Эсмира просила зайти, — выпалила Света, едва войдя в квартиру.

Бабирханов встал.

— Я скоро приду, — направился он к двери.

Лала решительно преградила ему путь.

— Один не пойдешь.

— А с кем?

— Со мной.

Муж опешил.

— В качестве кого? Ассистента? Ты с ума сошла.

Лала была каменная.

— Тогда не пойдешь. — Она подошла к телефону. — Узнай по телефону.

— Но мне надо посмотреть.

— Уже целых два месяца смотришь. Не окосел еще?

— Ладно, позвоню. Какой у них номер?

— Посмотри в записной книжке.

Он поискал номер. Позвонил.

— Хороший повод, чтобы посмотреть еще, — съязвила Лала.

Муж сделал вид, что не обратил внимания на издевку.

…— Два мороженых сразу. Ну и дети. Светочка, тебе купить мороженое?

Светочка обрадовалась.

— Да, папочка. Я пойду с тобой.

— А стрептоцид потом будешь глотать? И полоскать горлышко?

— Тогда не хочу, — обиделась девочка.

— Вот и умница. Вся в маму.

Лала отпарировала мгновенно.

— Скорее в папу! Предупреждаю — если я что-либо замечу, тут же соберусь и уйду. Останешься один со своими соседями, — резко бросила она и ушла на кухню.

— Пап, а пап, — Света нерешительно подошла к отцу.

— Да, доченька, — отец развернул газету.

— Папа, а почему мама злится на тетю Эсмиру?

— Потому что она тетя, а не дядя.

— Кто? Мама?

— Тетя Эсмира.

— Света потянула отца за рукав.

— Папа, а что значит «уроки рисования»?