Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

Щелкнул замок на входной двери, и в комнату вошел Бабирханов.

— A-а, у нас гости, — снимая пальто, сказал он, — очень приятно. Вот вам, девочки, шоколад. Светочка, раздели его.

Он нежно поцеловал обеих девочек.

Еле сдерживая себя, Лала едва слышно процедила:

— Как родную целуешь.

— Перестань, поймет ведь.

Айша с удовольствием откусила шоколад и причмокнула:

— Шоколад разделить можно, а папу нет.

Лала, не выдержав, всхлипнула.

— Папа сам делится, — бросила она выходя.

Бабирханов подсел к детям.

— Я сейчас, дети, умоюсь, переоденусь и буду играть с вами. Хорошо?

— А чьим ты будешь папой? — спросила Айша.

Он призадумался.

Зазвонил телефон. Лала сняла трубку.

— Да… Да, она здесь, не беспокойся, они так дружно играют. Что? Да я предлагала обеим, обе отказались. Скоро, не волнуйся. Пока. — Она повесила трубку и повернулась к Айше.

— Айша, милая, мама беспокоится. Пойдем, я провожу тебя.

Айша недовольно повела плечами.

— Я не хочу домой. Дядя еще с нами будет играть.

— Ты такая непослушная. Ай-яй-яй…

— Мама, пусть она еще побудет, — заступилась Света.

— Нельзя, доченька. Тетя Эсмира волнуется. И папа с работы пришел, отдыхать ему надо. Дедушка должен вот-вот подойти. Кстати, хлеба у нас нет. А мы проводим вместе Айшу и сходим за хлебом. Давайте одеваться, — она прошла в коридор и стала натягивать сапоги.

Бабирханов присел на корточки перед детьми.

— Итак, малышки, я к вашим услугам. Во что будем играть? Я могу стать лошадкой, дядей Степой, доктором Айболитом, так… еще кем…

— Папой, — подсказала Айша, — стань папой!

Лала, застегивая пуговицы плаща, вошла и многозначительно глянула на мужа.

— Ишь, как разрумянился… Я все прекрасно понимаю! Я все знаю!

Муж широко заулыбался.

— Тогда пора тебя убирать. Слишком много знаешь.

— Какой ты противный.

Дети не без интереса слушали взрослых.

Первым опомнился Бабирханов.

— Пройдите на кухню, — предложил он, — поиграйте там.

Проводив их нетерпеливым взглядом, Лала продолжала несколько тише.

— Я прекращу все разом. Заберу ребенка и уйду! Оставайся тут один. С соседкой! Не буду больше терпеть, сил никаких нет. Во что я превратилась? Одежда на мне висит, аппетита нет, сна нет. Ты хочешь свести меня с ума? Да?! Пожалей ребенка. Некому будет…

Ему стало жаль ее. Лала действительно в последнее время сильно изменилась. Похудела, осунулась, стала раздражительной.

— Успокойся, глупая ты моя. У страха глаза велики. Что с того, что я пару раз обратил на нее внимание? Ровным счетом ничего. Абсолютно.

Бабирханов, раскрасневшийся от волнения, не находил себе места в комнате. Он то садился, то вставал, то закуривал и гасил сигареты одну за другой.

— Успокойся, — неуверенно начал он, — возьми себя в руки. Ну, честное слово, ты несешь чепуху. Совершенно беспочвенную. Поверь мне.

— Я не верю тебе. Боже, как я несчастна, — заплакала она.

Ему никогда не приходилось видеть жену такой возбужденной. Справедливость ее упреков вызвала в нем волну сострадания. Он быстро подошел к ней.

— Мне никто, кроме тебя и Светы, не нужен.

— Отойди от меня, ты мне противен.

Он попытался обнять ее, но она увернулась.

— Знала бы, ни за что не согласилась бы на обмен. Три комнаты. Плевать на эти три комнаты, если ни в одной из них нет покоя. Все время в напряжении. Были две — было лучше.

— Но ведь папа жил один, и вдали от центра. Один, без присмотра, старый и больной человек.

— И он меня по-своему мучает. Холодильник ему убери. А куда я его уберу? На кухне нет места.

Телефонный звонок остановил Лалу. Она хотела поднять трубку, но в последний момент, безразлично всплеснув руками, отошла прочь.

— Слушаю. — Бабирханов узнал ее. — Да… Добрый вечер, Эсмира. У нас, у нас она. Играют дети. Им так хорошо вдвоем, не беспокойтесь… Проводим… или я, или Лала. Не за что. Пожалуйста. До свидания.

Лала в бешенстве подскочила к мужу.

— Им так хорошо вдвоем… Им так хорошо вдвоем. Это что, намек?

Вошел отец Бабирханова, незаметно отворивший входную дверь. Обычно он не пользовался своим ключом.

— Расскажи отцу о своей любви, — позлорадствовала Лала.

Отец молча снял плащ и, не глядя ни на кого из присутствующих, подошел к окну. Некоторое время он молчал.

С самого начала он не вмешивался в дела сына. Даже тогда, когда выбор сына пал на Лалу. Он не был против, но и не был за. Бехруз был его любимым сыном, связующим звеном между им и разведенной женой, которую он все-таки любил, но упорно не желал признаваться себе в этом.

Одиночество вдвоем с женой, вдвоем с сыном.

— А я-то думал, с обменом обрету покой, — дрогнувшим голосом сказал он, не оборачиваясь.

Лала громко всхлипнула.

— Он любит эту женщину…

Отец обернулся и строго глянул на сына.

— Она что? Серьезно?

— Говорю тебе, ненормальная. Уймись ты, Лала!

— А все же? — Отец подошел к сыну.

Неожиданно в дверь заглянули соседки и, потоптавшись, как-то неловко втиснулись в комнату. Тетя Полина, рослая пятидесятилетняя женщина, подсела к Лале, уже успокоившейся от слез.

— Лала, почему ты плачешь? Что с тобой?

— И дверь не заперта, — добавила Гюля, молодая и довольная собой женщина. — Добро пожаловать, воры.

— У него роман, — обреченно произнесла Лала.

— Ты только успокойся, — тетя Полина сразу же приняла на себя роль защитницы несправедливо оскорбленных. — Гюля, принеси воды!

— Успокойте ее, пожалуйста. — Отец заторопился в свою комнату. — По-моему, она собралась уходить. Не буду мешать.

— И мне, пожалуй, тут нечего делать. — Бабирханов направился к выходу.

Тетя Полина пытливо глянула на него.

— Что же у вас все-таки произошло?

— Ничего особенного. Да ну… — Он резко шагнул за порог и сильно хлопнул дверью.

Вошедшая Гюля понимающе кивнула тете Полине.

— Эсмира, — успела она шепнуть.

— Не может быть, — не сразу нашлась тетя Полина.

Лала глотнула воды и направилась в ванную.

— Клянусь аллахом, — осмелела Гюля, — весь двор об этом говорит. Вы представляете, что будет, если узнают ее братья? Разорвут обоих! И его, и ее! Каждый день — новое платье, — с завистью, понизив голос, продолжала Гюля, — Эсмира здорово изменилась. Расцвела на погибель чужой семьи.

Тётя Полина неожиданно всплеснула руками.

— Нет, — твердо сказала она, — не верю, что встречаются. Она не так воспитана.

— А четыре года одиночества…

Тетя Полина сердито оборвала ее.

— По себе судишь? С двумя женихами встречалась, а вышла за третьего?

— И это вы мне? — Гюля сделала круглые глаза. — Вы, та самая Полина, которая провела всю свою молодость в ресторанах и кебабных?! Какое хамство!

— Не твое собачье дело, — огрызнулась тетя Полина. — Двух женихов обанкротила, а замуж за третьего. А еще азербайджанка. Тьфу!