Дэвид Эберсхоф - Девушка из Дании

На минувшей неделе Лили спала до позднего утра. Казалось, что чем больше она отдыхает, тем больше она устает. В послеобеденное время она брала свой чай и торт и отдыхала в Зимнем саду. Она сидела в металлическом кресле с чашкой на коленях и застенчиво кивала другим девушкам, которые спустились посплетничать. Иногда одна из них смеялась так громко, что привлекла к себе взгляд Лили. Это был круг молодых девушек с длинными волосами и здоровыми глотками, каждая из которых набирала вес под платьем, ширина которого регулировалась с помощью шнура. Лили знала, по какой причине большинство из девушек находилось в клинике. Она смотрела на них краем глаза, но не с презрением или жалостью, а с интересом и тоской, потому что все девушки, казалось, знали друг друга. По тому, как их громкие смешки разносились по зимнему саду с такой силой, Лили думала, что эти серебряные шары смеха наверняка сокрушат стеклянные стены. Казалось, в последнюю очередь девушек беспокоило то, что они проживут в женской клинике Дрездена в течение следующих нескольких месяцев. Но клиника казалась обществом, которое не вводило ее в заблуждение. “Возможно, однажды”, - сказала себе Лили, чувствуя солнце на коленях и на запястьях, которые она повернула так, чтобы их внутренние стороны чувствовали тепло, которое начинало просачиваться в ее тело.

Она знала, что профессор Болк хочет, чтобы она набрала вес. Фрау Кребс приносила ей блюдо с рисовым пудингом во второй половине дня, по-датски пряча в нем миндаль. Когда Лили в первый раз прижала комок пудинга ко рту и попробовала жесткое ребристое семя миндаля, она подняла глаза, и забыв, где находилась, сказала по-датски: «спасибо».

На третий день пребывания в клинике Лили сидела в зимнем саду, когда заметила зеленые побеги крокусов на другой стороне стеклянной стены. Они были яркими и сосудообразными, трепещущими на ветру. Они выглядели смело на фоне пятнистого коричневого газона, который Лили воображала вернуть в зеленый цвет в течение следующих нескольких недель. Сегодня цвет реки напоминал медленно текущую нефть с тяжелым грузом, покрытым черным брезентом, плотно стянутым веревкой.

- Ты думаешь, весна наступит раньше?

- Прости? – не поняла Лили.

- Я заметила, что ты смотришь на крокусы.

Девушка взяла металлический стул рядом с Лили и поставила его

напротив, чтобы они могли смотреть друг на друга через белый чугунный стол.

- Они кажутся мне слишком ранними, - сказала Лили.

- Это то, чего я ожидала бы в этом году, - сказала курносая девушка, чьи светлые волосы падали на плечи. Ее звали Урсула. Сирота из Берлина, моложе двадцати лет, она очутилась в Дрездене из-за простейших ошибок.

«Я думала, что люблю его», - позже скажет она.

На следующий день после их встречи солнце стало светить еще ярче. Лили и Урсула, завернутые в свитера с высоким горлом и в заимствованные у фрау Кребс меховые шапки с ушами, направились в парк. Они прошли по тропинке, ведущей через поле побегов крокусов, которые теперь распространились, как сыпь. Сидя внутри зимнего сада с видом на Эльбу, в бризе, который был более свирепым, чем Лили могла представить, Урсула спросила:

- А ты, Лили? Почему ты здесь?

Лили задумалась над вопросом, кусая губы и зарывая запястья в рукава. Наконец она сказала:

- Я больна внутри.

Урсула, естественно надув губы, сказала:

- Понятно.

С тех пор обе девушки каждый день брали чай и торт вместе. Они брали конфеты из одного из многочисленных ящиков, которые Урсула тайком вывезла с последнего места работы.

- Именно эти конфеты вызвали все мои проблемы, - сказала Урсула, подняв одну из конфет в форме морской раковины, а затем положила ее в рот. Урсула рассказала Лили о шоколадной лавке на Унтер-ден-Линден, куда самые богатые люди в Берлине спешили на ланч или в пять часов, накинув на себя пальто, чтобы купить трехслойные коробки с конфетами, завернутые в золотую фольгу и перевязанные атласной лентой.

- Ты, наверное, думаешь, что это был один из тех, кого я любила, - сказала Урсула Лили, поставив чашку на блюдце, - но это не так. Это был смешной паренек, который бросал мешки грецких орехов, кадки масла, ведра молока и какао-бобы в чаны достаточно большие для того, чтобы вместить двух молодых любовников. Его звали Йохен, и он был веснушчатым с головы до ног. Он приехал из Котбуса, недалеко от польской границы в Берлине, чтобы заработать себе состояние, но теперь работал в чанах из нержавеющей стали и в смесительном рукаве, лезвие которого, если бы он не был осторожным, могло поймать его костлявую руку и перекрутить ее быстрее, чем за минуту. За четыре месяца до того, как Урсула и Йохен впервые заговорили, девушкам в розовой униформе запретили разговаривать с “миксерами” в задней части магазина, где пахло потом и сладким горьким шоколадом, а воздух был горячим и полным разговоров о прелестях девушек, стоявших за стеклянными витринами в передней части магазина. Однажды Урсуле пришлось зайти в заднюю часть магазина, чтобы спросить, когда поступит следующая партия нуги. Йохен, которому тогда было всего семнадцать лет, толкнул фуражку на своей голове и сказал: «Сегодня больше никакой нуги. Вместо этого скажите этому придурку, чтобы он пошел домой и извинился перед своей женой”. В тот момент сердце Урсулы переполнилось.

Остальное Лили могла себе представить сама. Первый поцелуй в задней комнате, мягкое падение в чашу из нержавеющей стали, страсть среди ночи, пока шоколадный дом безмолвно стоял, а руки всех месильщиков бездвижно повисли во сне.

«Как-то очень грустно», - подумала Лили, сидя в своем металлическом кресле, когда послеобеденное солнце ударило по Эльбе.

Через пять дней она и Урсула стали друзьями. И, несмотря на нынешнее затруднительное положение Урсулы, Лили жаждала чего-то похожего. «Да, - сказала она себе, «это произойдет со мной. Мгновенная любовь, и беспомощная, жалкая страсть”.

***

На следующее утро профессор Болк появился в дверях палаты Лили.

- Пожалуйста, не ешьте сегодня ничего, - попросил он, - даже сливки с чаем. Совсем ничего.

Затем он добавил:

- Завтра день операции.

- Вы уверены? - спросила Лили, - вы не передумаете?

- Амфитеатр уже запланирован. Назначены смены медсестер. Вы поправились. Да, я уверен. Завтра ваш день, Лили.

После этого доктор ушел.

Лили завтракала в коридоре с арочными окнами за столом, на котором стояли тарелки с мясным рулетом, корзины с тминными булками, а так же стояли чашки кофе. Лили взяла свой кофе и села в углу стола одна. Она провела ножом для масла по печати плотного синего конверта, и открыла письмо от Герды.

“ Дорогая Лили!

Интересно, как тебе живется в Дрездене? И как профессор Болк, с которым, я предполагаю, вы уже встретились? Его репутация очень впечатляет. Он почти легенда, или, может быть, после твоей операции он наверняка ею станет.