Дэвид Эберсхоф - Девушка из Дании

- Ты действительно можешь видеть в них Эйнара?

- Теперь я вижу, - сказал Ханс, - он рассказал мне об этом прошлой осенью. Он с трудом решал, что делать и к кому обратиться, выбирая между доктором Бусоном и профессором Болком. Однажды Эйнар появился в галерее, просто зашел в офис. Шел дождь, он промок, и сначала я не заметил, что он плакал. Он был бледным, - даже белее, чем Лили на картинах. Я думал, что он может упасть. Казалось, что ему тяжело дышать, и я видел, как его пульс трепещет в горле. Все, что я должен был сделать, - это спросить, что случилось, и он все мне рассказал.

- Что ты сказал ему?

- Я сказал, что это многое объясняет.

- Объясняет что?

- Об Эйнаре и тебе.

- Обо мне? - спросила Герда.

- Да. О том, почему вы все эти годы были такими защищенными, такими… очень закрытыми. В каком-то смысле ты отнеслась к его секрету так же, как к своему.

- Он мой муж.

- Я уверен, что это было тяжело для тебя, - Ханс встал. Парикмахер побрил его, но пропустил пятно на щеке.

- Не так тяжело, как это было для него, - Герда почувствовала волну облегчения, проходящую сквозь нее. Наконец-то Ханс знал. Обман Ханса закончился, и Герда чувствовала, как волна отступает.

- Итак, что ты думаешь о нашем секрете?

- Он тот, кто он есть, верно? Как я могу винить его в том, какой он есть?

Ханс подошел к ней и взял ее за руки. Она чувствовала запах ментола в лосьоне после бритья.

- Как ты думаешь, я поступила правильно, отправив его к Болку? - спросила она, - ты же не думаешь, что я совершила ошибку, не так ли?

- Нет, - сказал он, - вероятно, это его единственный шанс.

Ханс обнял Герду у окна. Движение тихо скользило по мокрой улице внизу. Но она не могла позволить ему удерживать ее дольше, сказала она себе. В конце-концов, она все еще была замужем за Эйнаром. Скоро ей придется уйти. Ей нужно будет отправить Ханса обратно в галерею с картинами. Его рука лежала на ее спине, а другая на ее бедре. Она положила голову ему на грудь, чувствуя ментол с каждым вдохом. Но каждый раз, пытаясь освободиться, она чувствовала себя слабой. Если она не могла быть с Эйнаром, она хотела быть с Хансом. Герда закрыла глаза и уткнулась носом в его шею. Когда она почувствовала, что расслабляется, то вздохнула и ощутила, как годы одиночества исчезают. В этот момент она услышала, как ключ Карлайла поворачивается в парадной двери.

Глава 21

Эйнар заплатил водителю пять рейхсмарок, а затем такси удалилось. Свет фар пронесся мимо зимнего скелета азалии, и скользнул на улицу. На улице было темно, за исключением света от фонаря, висящего над дверью. Эйнар выдохнул и почувствовал холод, просачивающийся в ноги. Рядом с дверью висела черная резиновая кнопка. Эйнар подождал, прежде чем надавить на нее. Вдоль букв «ДРЕЗДЕНСКАЯ МУНИЦИПАЛЬНАЯ ЖЕНСКАЯ КЛИНИКА» на латунной пластине сочилась влага. На второй доске висел список врачей клиники. Докторр Юрген Уайлдер, доктор Питер Шойнеманн, доктор Карл Шеррес, проф. доктор Альфред Болк.

Эйнар позвонил и стал ждать. Изнутри не доносилось никаких звуков. На первый взгляд клиника больше напоминала виллу, расположенную в окружении лип, березовых деревьев и железных заборов. Из подлеска послышалась возня животного - кошки или крысы, спрятавшейся от холода. Занавес тумана спускался, и Эйнар едва не забыл, где находится. Он прислонился лбом к медной пластине и закрыл глаза.

Он позвонил снова. На этот раз изнутри послышался голос, доносившийся откуда-то издалека, словно звук зверя в кустарнике.

Наконец дверь открылась, и женщина в серой юбке, подтянутой под грудь, уставилась на Эйнара. У нее были редкие серебристые волосы и серые глаза. Казалось, будто она никогда не высыпалась, и подушка кожи на горле держала ее голову в вертикальном положении, пока весь мир отдыхал.

- Да? - сказала она.

- Я Эйнар Вегенер.

- Кто?

- Я здесь, чтобы увидеть профессора Болка, - сказал Эйнар.

Женщина прижала ладони к складкам на юбке:

- Профессор Болк? - обратилась она к внутрь здания, - он здесь?

Затем она обратилась к Эйнару:

- Завтра вам придется позвонить по телефону.

- Завтра? - Эйнар почувствовал, что слабеет.

- Вы думаете, что ваша девушка здесь? - спросила женщина, - поэтому вы пришли?

- Я не уверен, что понимаю, что вы имеете в виду, - ответил Эйнар. Он чувствовал, как женщина смотрит на него, - на его сумку с лилией.

- У вас есть комната, где я мог бы остаться? - Эйнар едва расслышал, что спрашивает.

- Но это женская клиника.

- Да, я знаю.

Эйнар отвернулся и направился на темную улицу. Он остановился за углом, освещенном конусообразной лампой, висящей на проводе над перекрестком. Наконец такси остановилось, и к тому времени, когда Эйнар поселился в гостинице “Хёртизиш” недалеко от Центральной Станции в Альтштадте, день уже близился к рассвету. Стены «Хёртизиша», покрытые решетчатым узором, были достаточно тонкими, чтобы слышать проститутку в соседней комнате. Ночью Эйнар лежал в своей одежде на пуховом одеяле. Он слушал, как поезд подъезжает к станции, и его колеса скрипят ​​по рельсам. За несколько часов до этого на станции, под навесом из почерневшего стекла, женщина в пальто с кроличьим мехом попросила его проводить ее домой. От мысли о ней теперь Эйнару стало стыдно. Голос той женщины и голос шлюшки из комнаты по соседству начали заполнять голову Эйнара. Мысли об их накрашенных губах и щелях в их хлипких юбках вынудили Эйнара закрыть глаза и испугаться за Лили.

Когда он вернулся в клинику на следующий день, профессор Болк не смог его принять.

- Он вам позвонит, - заверила фрау Кребс в той же серой юбке. Услышав это, Эйнар, стоя у клиники под фонарем, заплакал.

День был не теплее прошлой ночи. Он задрожал, когда услышал, как под ногами хрустит гравий. У Эйнара не было других дел, и поэтому он бродил по городу, голодный и ослабевший.

Старый Рынок был открыт, и его магазины были полны. Аптеки Герман Роша были заполнены банковскими клерками, вышедшими на обеденный перерыв. Покрытые сажей здания были темнее, чем небо, а навесы были исписаны названиями магазинов, кассовые аппараты которых мельчали с каждым месяцем рецессии. «КАРЛ ШНАЙДЕР», аптека «МАРИАН, СЕЙЛЕНХАУС», универмаг «РЕННЕР» и аптека «ГЕРМАН РОША»*. В центре площади были припаркованы автомобили и слонялись двое парней в твидовых шляпах и шароварах. В темноте мелькали их синие и потрескавшиеся голени. Женщина с кудрявыми волосами, одетая в голубое стрейч-платье, с животом, проверяющим ткань на прочность и прижимающих пуговицы к блузке, вылезла из своего полуторного «седана». Двое парней начали смеяться над женщиной, не обращающей на них никакого внимания.

Младший из парней поднял глаза, увидел Эйнара, и снова засмеялся. Парни были похожи, как братья, - оба с острыми носами и жестоким смехом. Эйнар понял, что они больше не смеются над толстой женщиной, которая пробивалась через дорожное движение по трамвайным путям, чтобы попасть в Германн Роша, продающую за полцены бальзам Одола и помаду Шуппена. Они смеялись над Эйнаром, лицо которого было пустым, а верхний плащ хлопал его по икрам ног. Эйнар наблюдал за толстой женщиной, перебирающей банки Одол, сквозь окошко, и жалел, что не может быть ею. Осмотрев цены на пирамиду с консервными банками, женщина бросила в корзину Шюппена. Эйнар представил, как она поведет свой седан домой в Лос Виц и разместит туалетные принадлежности в шкафу над раковиной мужа.