Дэвид Эберсхоф - Девушка из Дании

- Что это значит для нее? - наконец спросила Герда, - Это действительно яичники?

- Это означает, что я больше чем уверен, что все получится. Мы поступаем правильно.

- Значит, вы действительно думаете, что это объясняет кровотечения?

- Наверное, - ответил он, и его голос повысился, - это объясняет почти все.

Нет, подумала Герда. Она знала, что яичники не могут объяснять все.

- Есть процесс прививки, который я хочу попробовать, - продолжал профессор Болк, - из здоровой пары яичников. Это проводилось на яичках, но никогда с женскими органами. Но такие операции давали результаты, и я хотел бы собрать некоторую ткань из здоровой пары яичников и наложить ее поверх Лили. Но это - вопрос времени. Нужно найти подходящую пару, - закончил профессор.

- Как много времени это займет? Вы уверены, что сможете это сделать?

- Не так долго. У меня есть одна девушка на примете.

- Из клиники?

- У нас есть молодая девушка из Берлина. Когда она пришла к нам, мы подумали, что она беременна. Но оказалось, что опухоль перехватила ее желудок, - профессор поднялся, чтобы уйти, - она, конечно, не знает об этом. Какой смысл говорить ей об этом сейчас? Но она может подойти нам. Быть может, это займет только месяц или около того - профессор пожал руку Герды на прощанье.

Когда он ушел, Герда открыла коробку с красками и начала и расстилать брезент. Сквозь стены доносился голос оперной певицы, - медленный и томный, поднимающийся выше нота за нотой.

***

Несколько недель спустя Герда и Лили сидели в саду клиники. Березы и ивы блестели почками. Изгороди были все еще неоднородными, но на кирпичной дорожке уже появились одуванчики. Два садовника выкапывали лунки для ряда вишневых деревьев. Кустарник крыжовника начал расцветать.

Беременные девушки сидели на лужайке, на тартановом одеяле и плели венки из травы. Их белые больничные халаты, свободные в плечах, дрожали от ветра. Часы на карнизе клиники пробили полдень. Облако сдвинулось, и газон стал почти черным под его тенью. Вишневые деревья покачнулись, и из-за стеклянной двери клиники показалась фигура. Герда не могла разглядеть, кто это. На мужчине был белый халат, раскачивающийся, как вымпелы, натянутые вдоль туристического крейсера, курсирующего по Эльбе.

- Смотри, - сказала Лили, - это профессор.

Профессор двинулся в их направлении. Облако снова сдвинулось, и лицо профессора Болка озарило блестящее на его очках солнце. Подойдя к ним, он присел на колени и сказал:

- Это произойдет завтра.

- Что такое? - спросила Лили.

- Ваша следующая операция.

- Но почему так неожиданно? - удивилась Лили.

- Потому что трансплантационная ткань уже готова. Мы должны действовать завтра.

Герда успела рассказать Лили о следующей процедуре и о ткани яичника, которую профессор Болк вживит в ее живот.

- Я ожидаю, что все пойдет по плану, - сказал профессор. В солнечном свете кожа на лице Болка казалась тонкой, и сквозь ее ткань проступали морщины. Герда хотела, чтобы Ханс поехал с ней в Дрезден. Она поговорила бы с ним. Ей хотелось бы получить его совет, и увидеть, как он скрещивает пальцы перед губами, когда обдумывает ситуацию. Внезапно Герда почувствовала себя опустошенной.

- А что, если все пойдет не так, как было запланировано? - спросила она.

- Мы подождем. Я хочу поработать с тканью молодой девушки.

- Во все это трудно поверить, - сказала Лили. Она не смотрела на Герду или Болка. Ее лицо было обращено на круг девушек, которые лежали на лужайке.

Когда профессор Болк исчез, Лили покачала головой.

- Мне все еще не верится, - сказала она, не отрывая глаз от девочек, - он делает это, Герда. Как ты и сказала. Он превращает меня в молодую девушку.

Лицо Лили было неподвижно, кончик ее носа покраснел. Она прошептала:

- Я думаю, что этот человек способен творить чудеса.

Легкий ветерок убрал волосы Герды за плечо, и она взглянула на затененные окна лаборатории профессора Болка. Оштукатуренные стены и застекленный коридор, соединяющий лабораторию с остальной частью клиники. Герда с трудом представила себе ярусный действующий амфитеатр и стальные холодные на ощупь санитарные машины вместе с полкой банок, заполненных формальдегидом. Одна из штор на окнах была отодвинута, и на минуту Герда заметила силуэт человека, работавшего в лаборатории. Он склонил голову над чем-то, а затем второй человек – его черная тень, - снова опустил штору, и штукатурка на здании, как и прежде, стала желтой и безжизненной на солнце.

- Итак, - произнесла Герда, - завтра.

Она опустила голову на колени Лили. Они закрыли глаза, и их озарил слабый солнечный свет. Они слушали приглушенный смех девушек на лужайке и далекие всплески мельницы на Эльбе. Герда подумала о Тедди Кроссе, которого она когда-то тоже считала способным на чудеса.

***

Герда и Тедди были женаты всего несколько месяцев и жили в испанском доме в Бейкерсфилде, когда первые горячие ветры подули сквозь эвкалиптовые рощи.

Герда была беременна Карлайлом и отдыхала на диване. Однажды ее брат Карлайл приехал к ним в гости по Ридж-роуд, чтобы исследовать потенциальные нефтяные месторождения.

Земляничные поля покрылись зеленым весенним ковром, обрамленным маслянистым золотом маков в предгорьях. Мужчины из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско спускались по Бейкерсфилду, когда выяснилось, что под землей может быть нефть. Фермер к югу от дома родителей Тедди Кросса копал колодец, из которого вдруг ударила нефть. Тедди был уверен, что его родители тоже могут наткнуться на месторождение нефти, и Герда втайне думала, что Тедди пожелал разбогатеть, чтобы сравниться с ней. В конце второй половины дня, позаботившись о Герде, Тедди уезжал на Крестовую землю по обочине дороги, скользя в длинных тенях старых дубов. Тедди использовал инструмент с круговым сверлом, которое можно было удлинить при помощи насадок. С солнцем, сверкающим на нижних серебристых сторонах листьев земляники, Тедди перемалывал дрелью суглинок.

Именно тогда Карлайл приехал в Бейкерсфилд. Он хромал на паре литых костылей, и их желобчатые ручки из резной слоновой кости доходили ему до локтей. У него была вторая пара костылей, выполненная из чистого серебра, которую миссис Вэуд попросила использовать только в официальных случаях. Позже Герда узнала, что в первую ночь в их испанском доме, пока она спала, Тедди вывел Карлайла на Крестовую землю и рассказал ему о ней.

- Я беспокоюсь, что могу их разочаровать, - сказал Тедди о своих родителях, которые жили в своем маленьком домике, где стены покрывали трещины, достаточно широкие для ветра. Яма в земле была толщиной с бедро, и ее окружал деревянный настил. Тедди обмакнул палец в чашку с грязью, которую поднимали со дна ямы при помощи веревки. Они рассматривали глину, открыв рты. Тедди посмотрел на Карлайла так, словно ожидал его приезда только потому, что Карлайл учился в Стэнфорде и мог разглядеть что-то особенное в чашке черной почвы.