Олдос Хаксли - Эти опавшие листья

– Если вы пообещаете не убегать, – произнес он, – то и я никуда не уйду.

Лицо мисс Элвер просияло от радости и благодарности:

– Спасибо. Давайте пойдем и посмотрим на цыплят. Они там, на заднем дворе.

Они обошли дом. Мистера Кардана цыплята привели в умиление.

– Вам нравятся животные? – спросил он.

– Да, очень! – воскликнула мисс Элвер.

– У вас был когда-нибудь попугай?

– Нет.

– А обезьянка?

Она покачала головой.

– И даже шотландского пони не было? – спросил мистер Кардан с ноткой удивления.

Голос мисс Элвер дрогнул:

– Нет, никогда.

При мысли обо всех этих очаровательных существах, которыми не довелось владеть, слезы навернулись ей на глаза.

– В моем доме, – сообщил мистер Кардан, строивший дворцы из воздуха с легкостью Аладдина, – их сотни. Я подарю вам некоторых, когда приедете ко мне погостить.

Лицо мисс Элвер просветлело.

– Правда? О, это было бы чудесно! А медведи у вас есть?

– Один или два, – скромно ответил мистер Кардан.

– Ничего себе… – Мисс Элвер смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она сделала паузу, глубоко вздохнула, а потом выдохнула: – У вас наверняка очень хороший дом, – добавила она, отворачиваясь и кивая в такт каждому своему слову. – Очень хороший. Вот и все, что я могу сказать.

– Вы бы хотели приехать и пожить в нем? – спросил мистер Кардан.

– Еще бы! – решительно ответила мисс Элвер, но зарделась и закрыла лицо руками. – Нет, нет, нет.

– Почему же?

– Не знаю.

– А как же медведи? – напомнил мистер Кардан.

– Да. Но…

Пожилая матрона показалась в проеме задней двери и колокольчиком подала сигнал к завтраку. Нескладно, как водоплавающая птица по земле, мисс Элвер проковыляла к дому. Мистер Кардан следовал за ней. В столовой, которая при ярком дневном свете меньше напоминала обширную могилу, накрыли завтрак. Мисс Элвер набросилась на еду.

– Я очень проголодалась, – объяснила она с набитым ртом. – Что-то Фил задерживается.

– Признаться, меня это не удивляет, – заметил мистер Кардан, садясь за стол и разворачивая салфетку.

Когда же хозяин наконец спустился, вид у него был даже более жалкий и убогий, чем у лишенного сана священника. Мистеру Кардану стало его жаль.

– Ничто так не помогает, как хороший крепкий кофе, – бодро заявил он, наполняя чашку хозяина.

Мистер Элвер лишь молча смотрел по сторонам, слишком подавленный и больной, чтобы разговаривать. Долгое время он сидел неподвижно, не находя в себе сил, чтобы хотя бы протянуть руку и взять чашку.

– Почему ты ничего не ешь, Фил? – спросила сестра, очищая скорлупу с уже второго яйца. – Ты же обычно любишь плотно позавтракать.

Словно для того, чтобы избежать насмешек, Филипп Элвер поднял чашку и сделал глоток. Он даже взял кусок поджаренного хлеба и намазал маслом, но заставить себя есть не смог.

В половине одиннадцатого мистер Кардан вышел из дома. Хозяину он сказал, что отправляется на поиски заветной скульптуры, а мисс Элвер, которая захныкала, увидев, как он надевает шляпу и берется за трость, успокоил, пообещав вернуться к обеду. Следуя в направлении, указанном ему служанкой, мистер Кардан скоро оказался на берегу озера Массачукколи. Примерно в миле от него на противоположном берегу он видел несколько розовых и беленых домиков деревни, где, как он теперь знал, жил брат бакалейщика, владевший сокровищем. Но вместо того чтобы немедленно направиться к цели своего паломничества, мистер Кардан прикурил сигару и прилег в траву рядом с тропинкой.

День выдался ясный и погожий. Над горами проплывали крупные облака, четко вырисовывавшиеся на фоне неба, с виду крепкие и тяжелые, точно их вырезали из мрамора даже более прочного, чем тот, из какого были сложены окрестные горы. Ветерок пробегал по синей поверхности воды озера, покрывая ее множеством мелких морщинок. Он шуршал листьями тополей, и звук получался такой, словно слышишь издали шум морского прибоя. А посреди этого пейзажа лежал мистер Кардан и задумчиво курил сигару, дымок от которой тоже легко уносил прочь ветер.

Двадцать пять тысяч фунтов, – не давала покоя мысль мистеру Кардану. А если вложить их под семь процентов? Какие-нибудь облигации венгерского займа приносили бы тысячу семьсот пятьдесят фунтов в год. Если жить в Италии, то это были немалые деньги. С таким годовым доходом ты мог считаться здесь богатым человеком. Хороший дом в Сиене, Перудже или Болонье. Да, Болонья предпочтительнее, нигде в Италии не найдешь такой роскошной кухни, как там. И машина. Можно было бы позволить себе что-то вполне приличное. Множество интересных книг, хорошие люди, у которых удобно погостить, комфортабельные путешествия по Европе. И главное – обеспеченная старость. Жуткий призрак нищеты сгинет навсегда. Одно неудобство – жена безвредная идиотка. Но зато она будет ему беззаветно предана, пойдет ради него на все. И ты тоже постараешься сделать ее счастливой, даже, вероятно, позволишь завести ручного медвежонка. Если рассуждать здраво, то этому несчастному существу только теперь и выпадал единственный шанс стать счастливой. Останься она с братом, и тот рано или поздно найдет замену бесполезным кровососущим насекомым. А попадись она в лапы другому авантюристу – охотнику за деньгами, то он окажется большим мерзавцем, чем Том Кардан. И вообще, как понял мистер Кардан, ему легко удастся изобразить все так, что пришлось пожертвовать своей свободой ради спасения бедной девушки и жениться на ней. Такую историю правильно воспримут романтические натуры вроде Лилиан Олдуинкл. Для них он предстанет в роли героя – Персея или благородного святого Георгия. Более приземленные личности, разумеется, будут цинично посмеиваться, узнав про двадцать пять тысяч. Пусть. В конце концов, сказал себе мистер Кардан, одной насмешкой в спину больше, одной меньше… Какая разница? Нет, подлинную проблему, единственную сложность он видел только в собственном характере. Потянет ли он такое? Не слишком ли тяжкое бремя он на себя взваливает – все-таки идиотка! Сильно смахивает на достоевщину.

Но ведь верно и то, что им руководят иные мотивы. Он женится на идиотке ради комфортабельной и сытой старости, а не во имя испытания силы своей нравственности тяжкими невзгодами, не в сладостно-мазохистской надежде очиститься от прежних грехов и угрызений совести, не в религиозном порыве подняться на новые сияющие вершины духа, познав низости жизни. Однако где гарантия, что и его жизнь минуют эти самые низости, и совесть мистера Кардана не начнет вытворять выкрутасы и мучить его? Хватит ли тогда тысячи семисот пятидесяти фунтов в год, чтобы компенсировать эти страдания в достаточной степени?

Так он пролежал более часа, покуривая, вглядываясь в яркую поверхность озера, в мраморные облака, в красивые горы, слушая шум ветра и доносившиеся отдаленные звуки деревенской жизни. При этом он непрерывно взвешивал все «за» и «против». Решил, что тысяча семьсот пятьдесят фунтов или даже более скромная сумма, чем он мог получить от венгерских облигаций, компенсирует ему все. Он сделает это.