Юрий Семенов - Тропа обреченных

О возможности захватить Угара живым Василию Васильевичу Киричуку доложили около четырех часов утра. Проскуре удалось подбросить арестованного Шпигаря в управление на попутной военной машине. Не успевший еще уйти с работы майор Весник сразу оценил обстановку: послал своего помощника на квартиру к подполковнику, поднял по тревоге солдат и отправил в засаду вдоль кромки леса за селом Рушниковка, рассчитывая, что Угар, обнаружив опасность, побежит не куда-нибудь, а к лесному массиву.

Появился в управлении лейтенант Кромский. Он с равнодушным видом сел на диван в комнате оперативного дежурного, и если бы не автомат на его груди и не брезентовая сумка с гранатами на ремне, можно было подумать, что он заглянул сюда между прочим и не нашел с кем обмолвиться словом. Молоденькие младшие лейтенанты Алексей Близнюк и Даниил Сыч не вызвали у него интереса.

Подошел грузовик с солдатами. Подоспевший Киричук с чекистами на «виллисе» вырвались вперед. Долгим взглядом проводил машину Павел Гаврилович Проскура. У него своя задача. Ему предстояло заняться любопытным «грипсом», который выдал Шпигарь. В нем говорилось:

«Зустрич 8 апреля в 23 часа на Лю отдельный дуб позывные два лом деляка отзыв два бека». Но кому же предназначался «грипс»?

Проскура колдовал над ним недолго и показал документ Веснику. Тот расшифровал лишь начальные доступные слова; «Встреча 8 апреля в 23 часа где-то возле отдельного дуба…» Срочности не было, до назначенного срока оставалась почти неделя, и загадку расшифровки отложили до прихода Чурина, в исключительные дешифровальные способности которого вдруг уверовали все в отделе.

Анатолий Яковлевич без особого труда, лишь малость поразмыслив, объяснил:

— Назначается встреча на Лю, вероятнее всего — Любика возле Рушниковки, я так думаю, по карте надо посмотреть, там вроде ничего другого, похожего на «Лю», нет, а там возле отдельного, приметного дуба встреча. Пароль «два лом деляка» — это два раза надломить сухую ветку. Ну а отзыв «два бека» — тут куда ни проще, два раза проблеять по-бараньи.

— И волоки «барана» в управу, — весело заключил Проскура, необычайно довольный негаданным уловом. Подумал: «Что-то больно лихо я начал, в сущности еще ничего не сделав и ухватив этакую «хвостину». Не случится ли так: веселились, потом прослезились? Надо будет глядеть в оба».

Чекистская группа во главе с подполковником Киричуком достигла Рушниковки, когда рассвело и во дворах кое-где появились люди. Машина стремительно подкатила к темной развалюхе с осевшей крышей на отшибе села, в которой жила тетка Христа.

«Неужели арестованный Шпигарь соврал или Угар успел испариться до рассвета, когда оцепление у леса еще не заняло своего рубежа? — мелькнуло у Киричука, не увидевшего во дворе хаты тетки Христы ни души. — Или кто-то, возможно, не позволяет хозяйке выйти во двор. И поросенок не зря кричит голодный, и куры не выпущены».

— За мной! — скомандовал Киричук, вбежав во двор ветхого домишка. Что-то мрачно-таинственное было в нем, унылом и притихшем. Подполковник не боялся, но и не исключал неожиданного выстрела, даже автоматной очереди. За Киричуком цепочкой шли Кромский, Близнюк и Сыч. Еще трое солдат с улицы приближались к воротам.

Чекисты рассредоточились, сторонясь окон. Киричук с Кромским сразу проникли в сени, следом за ними — двое солдат. Близнюк с Сычом уже осматривали сарай.

В хате было светло. Посреди кухни стояла тощенькая старушонка, хозяйка Христа. Она, обхватив натруженными, корявыми пальцами подбородок и подперев локоть рукой, казалось, дремотно застыла и ей ни до чего не было дела.

— Здравствуйте, хозяйка! — поздоровался Киричук, оглядывая углы и запечный проход.

Кромский с солдатом проскользнули в комнату.

— Здравствуйте! — повторил Киричук. — Извините за вторжение. У вас посторонние есть в доме?

— Одна я с внуком, — хворо пропела Христа и вскинула лицо к потолку, указала пальцем вверх, дескать, они там, говоря: — Да и внук сбежал, помощник золотой…

Лейтенант шагнул из кухни к сеням, показывая, что он первым пойдет на чердак. Мигом оказался на лестнице, дал поверху автоматную очередь.

Расслышав ответные одиночные выстрелы, Василий Васильевич по лестнице живо поднялся наверх. Он слышал, как трещали доски и мощно простучал гулкий автомат лейтенанта. На чердаке вдруг стало светлее. И ни души. Это подполковник понял, увидя сдвинутые доски в крыше. Через образовавшуюся щель ушли бандиты, а следом за ними, надо думать, бросился и Кромский. Его автомат подал голос снаружи. И винтовочные выстрелы…

Быстро спустившись вниз и перемахнув через плетень, Василий Васильевич быстро побежал вслед за солдатами. И тут увидел впереди слева топчущегося на месте Кромского. Тот рассматривал уткнувшегося лицом в землю бандита. Чуть подальше, впереди, лежал второй.

Со стороны леса цепью приближались солдаты. Киричук поспешил к взводному:

— Осторожней! Бандит исчез! — и про себя подумал: «Как в воду папул. Да что же это за чудотворец, Угар?! Мышь не проскочит. Не в комара же он превратился». И приказал с досадой: — Искать бандита! Повсюду!

Но следов Угара не обнаружили.

Непонятное исчезновение Угара сильно расстроило Киричука. У него появилось такое ощущение, будто его крепко надули в присутствии подчиненных, которые сами толком ничего не могли понять. Они хорошо видели трех удирающих бандитов, открыли по ним огонь. И вот третьего недосчитались, он исчез. Для большей уверенности подполковник стал допытываться у хозяйки, сколько у нее находилось гостей в доме.

— Трое, господарь полковник, как есть трое… молодые, чернявые два и старшой, ладный, кучерявый, зубы блестят золотые, подшутить любил над ребятами, прямо и на бандита не похожий, — объясняла несколько оживившаяся тетка Христа.

У Василия Васильевича отпали все сомнения. Он понял, Угар где-то проскользнул, затаился и, возможно, сейчас, ликуя, наблюдает за происходящим из скрытого места где-нибудь в соседнем дворе. Или, может, воспользовавшись суматохой погони за двумя беглецами, ушел огородами незамеченным.

Киричук выяснял у тетки Христы:

— Когда бандиты пришли к вам, тетушка Христа?

— Они не фулиганили… За ворота не велели ходить, а сегодня и за порог.

— Когда же они пришли? Ночью, вчера?

— Третьего дня, господарь… Стемнело, и пришел.

— Кто пришел? Один?

— Сперва один, постарше который. Потом эти двое и с ними еще один, этот вчера к ночи ушел, что с бородой.

— Так их было четверо, вы говорили сначала — трое. А может быть, пятеро или больше?

— Нет, больше не заходил никто.

— Вы кого-нибудь из четверых раньше видели?

— Старшего будто замечала где-то, а вспомнить не могу. Мало ли их, похожих-то… А этот приметней. Не вспомню, хоть что делай.