Семен Журахович - Кто твой друг

Сытник достал из бокового ящика какие-то бумаги, трижды откашлялся и начал:

— Уважаемые товарищи… Вы, значит, едете на областное совещание. Там должны выступить и наши представители. Давайте, значит, подумаем, что нам надо сказать в области. В каком духе, в каком разрезе… — Он снова откашлялся. — В каком, значит, аспекте стоят задачи нашего района…

Он переложил бумагу с места на место и обвел взглядом женщин.

— Кто из вас будет выступать в области?

— Должно быть, я, — высоким голосом проговорила Марина Дубчак.

На Сытника смотрели внимательные серые глаза, и этот взгляд — твердый, открытый, таящий в себе неведомые ему мысли — выбил председателя райисполкома из привычной колеи даже здесь, в собственном кабинете, где он всегда чувствовал себя уверенно.

— Садитесь, пожалуйста, вот тут вам удобнее будет, — сказал Сытник, не спуская настороженных глаз с звеньевой.

Он снова передвинул бумаги: что-то беспокоило его. С Ганной Чепурной дело обстояло просто: после коротенькой напутственной беседы ей давали перепечатанную на машинке речь, и Ганна бойко читала ее с трибуны. Но сейчас какое-то неясное чувство, может быть остаток еще не совсем утерянной интуиции, подсказало председателю райисполкома, что с Мариной Дубчак следует действовать иначе. Да еще этот Цымбал здесь. Сытник бросил сердитый взгляд на председателя колхоза и широко улыбнулся Марине.

— Вот вам бумага, карандаш… Мы тут подумаем вслух, а вы записывайте.

Он решил потихоньку, помаленьку пересказать ей текст лежащей перед ним речи. Успевала бы только записывать.

— Так вот, товарищи, — уже уверенно продолжал Сытник, — на областном совещании передовиков надо, значит, сказать о том, что в нашем районе наряду с известными достижениями есть отдельные недочеты… — Он внимательно посмотрел на Марину и стал произносить раздельно каждое слово. — Я скажу про наш Колхоз «Октябрь». Мы еще не достигли таких показателей…

Заметив, что Марина только вертит в руке карандаш и не сводит с него внимательных глаз, Сытник умолк, поморщился и заглянул в свои бумаги.

— Вот, скажем, сахарная свекла… Вы запишите, товарищ Дубчак. О свекле обязательно надо сказать.

— Я и собираюсь говорить, — кивнула головой Марина.

— Почему, значит, у нас такие низкие урожаи? Почему?

Председатель райисполкома сделал небольшую паузу, прежде чем ответить на свой вопрос, но его опередила Настя Гаврилюк. Она заговорила быстро-быстро, сердитым голосом, но с тем же сияющим лицом:

— А откуда взяться урожаю, когда мы этот несчастный бурачок в мерзлую землю сеяли? Сколько я накричалась, сколько наплакалась! И бригадир за нас, а Пугач только и знает: сеять! Еще и срывщицами назвал. Ему, видите ли, сводку закруглять надо, и закруглял и подгонял, словно нечистая сила его толкала. А семена три недели в земле лежат, и бурачок потом еле дышит. Правда, этой весной, когда новый председатель пришел, посеяли как следует. А в других колхозах как?..

— Правильно, Настя, — быстро записывая, кинула Дубчак. — Об этом обязательно сказать надо.

Цымбал украдкой посмотрел на Сытника. Председатель райисполкома сидел с хмурым, каменным лицом. Что скажет Сытник сейчас?

Но председатель райисполкома никак не отозвался на слова Насти и поучительным тоном продолжал:

— Значит, правильное применение агротехнического комплекса, высокая культура земледелия и передовая наука помогут нам…

Слова текли гладко. Однако Сытника сбил карандаш, неподвижно застывший в руках звеньевой. Он смял, прикусил конец длинной фразы и перевернул страничку.

— Понятно, что вы скажете и о кормах, о травах…

Цымбал удивленно посмотрел на Сытника: «Травы? Вчера искоренял их, а сегодня?.. Видно, носом учуял какое-то новое постановление».

— Так вот, значение кормовой проблемы… — стал читать Сытник.

— Конечно, о кормах надо говорить, — прервала его Ганна Чепурная.

— Не говорить, а кричать надо! — подхватила Настя Гаврилюк. — Скот голодает, соломы и то не хватало.

— Вот, вот, — степенно продолжал Сытник. — У нас кое-кто недооценивал значение кормов. — Он искоса взглянул на Цымбала. — И сейчас еще недооценивает… Да, да!

— А я скажу так, — вдруг подала голос тетка Килина, — люди у нас ценят корм и понимают… Да тот самый Пугач все планом нас пугал и Марине говорил: «С дурацкой головой в плановые дела не лезь…»

Сытник удивленно слушал тетку Килину. Потом улыбнулся: высказалась, мол, старуха.

— Планирование, — снисходительно улыбаясь, начал он, — это значит…

Тетка Килина не могла так быстро улавливать. В ушах звенело: «Значит, значит…» Она растерянно мигнула раз и другой. Ей, видно, хотелось договорить что-то свое. И, уловив короткую паузу в потоке слов, она рассудительно, без гнева (дело-то прошлое), но все-таки с явным укором сказала:

— Это вы, помнится, у нас на собрании дважды выставляли Пугача председателем колхоза. Надо было людей послушать…

— Правильно, — подтвердила Марина Дубчак и улыбнулась тетке Килине.

В глазах Сытника мелькнуло недоумение и испуг.

— Пугача не я рекомендовал, а районные организации, — быстро проговорил он.

— Я ж и говорю, — кивнула головой тетка Килина. — Я ж о том и говорю…

Сытник с трудом оторвал взгляд от карандаша Марины, посмотрел на свои бумаги, хотел вспомнить, на чем он остановился, и неожиданно, чуть более порывисто, чем следовало, бросил бумаги в ящик.

— Если больше вопросов нет, так на этом, значит, закончим, — объявил он и, обращаясь к Марине, прибавил: — А вам перед выступлением еще надо подготовиться.

— Мы ей поможем, — сказала Ганна Чепурная.

— Поможем, — пообещала тетка Килина. — Все конструкции дадим.

— Инструкции, — поправила Валя, краснея.

— А сын говорит — конструкции, — удивилась тетка Килина.

— Так это ж он про тракторы…

Все улыбнулись. Только Сытник поднялся скучный и утомленный.

— Значит… Пожелаю счастливого пути.

— Поехали, девчата! — весело сказал Цымбал.

До станции было недалеко, и они двинулись пешком. Валя подхватила Марину под руку и заглянула ей в лицо.

— Что, Валя? — ласково спросила Марина.

— Ничего. — Валя улыбнулась и глубоко вдохнула свежий, морозный воздух. — Едем!

Цымбал шутил, что напишет жалобу за то, что они не берут его с собой в область.

— Тетку Килину надо было подговорить, она б вас порекомендовала, — лукаво усмехнулась Марина.

— Будет вам над старухой смеяться, — отозвалась тетка Килина. Потом, хитро прищурившись, сказала: — Пойдемте скорее, а то я в том кабинете задубела…

Еще выпили пива в станционном буфете, еще посмеялись, разглядывая и оценивая друг на друге праздничные наряды. Не заметили, как и поезд подошел.