Станислав Рудольф - Дальтоник

— А я потом заменю тебя… — вмешался Каплирж и только сейчас выпрямился. В кармане синего пиджака, словно символ учености, сверкнула шариковая ручка.

Губерт Влах молчал. Директор передвинул футляр с очками сантиметров на десять вправо, а потом обратно и снова оглянулся на красные, зеленые, оранжевые и желтые прямоугольники, прилипшие к магнитной доске.

— Единственно, что нам остается… — рассуждал он вслух, но фразы не окончил, потому что Еглик, ухватившись за мочку уха и слегка оттянув ее, бросил вполголоса, словно его слова предназначались одному лишь директору Ракоснику:

— Я! Я заменю его!

— Ну что ж, будем продолжать!.. — с удовлетворением обратился директор к сидящим.

Власта Пудилова уже вертелась на своем стуле. Директор, заметив это, сказал:

— Мы слушаем тебя… Власта!

— Мы, товарищ директор, должны были до десятого октября сдать готовый план воспитательной работы! Я не знаю, собирал ли кто-нибудь, я весь день сидела в классе, если — да, так он у меня готов, вот… — И она, зашелестев исписанными страницами, передала их соседке, чтобы, переходя из рук в руки, план воспитательной работы незамедлительно оказался у директора Ракосника.

— О боже! — прошептал на другом конце стола Лекса. — Эта Пудилова — классический образец отвратной бабы. Такие называются… — Он не договорил и, совладав с собой, поддел локтем химическую блондинку слева: — Дана! Ты уже что-нибудь придумала?

— Пока ничего… я полагала, время еще есть!

Лекса облегченно вздохнул.

— По крайней мере не я один. — Он потянулся к Гаспекловой и шепнул, чтобы та разбудила дремлющего Прскавца.

— А у тебя как? — спросил он, увидав, что тот наконец разомкнул глаза.

— Никак! — ответил Прскавец коротко. Очевидно, для обдумывания годового плана воспитательной работы у Прскавца не нашлось времени. Прскавец взглянул на часы. — Еще пять минут — и я смоюсь. В полпятого у меня тренировки. Не могу же я заставлять девчонок ждать…

В это время Ракосник успел похвалить Пудилову за подготовленный к сроку план и спросил, кто еще может его сдать. Только Губерт Влах и Каплирж подали ему папки с какими-то бумагами. Остальным директор со всей решительностью заявил, что последний срок сдачи плана воспитательной работы — пятница, двенадцать часов.

— Все? — Директор Ракосник окинул взглядом столы, выждал, словно давая всем время на обдумывание, потом поднялся и, уже стоя, заявил: — Благодарю за внимание!

На этом заседание педсовета закончилось.

— Вы меня вызывали? — покорно склонив голову, спросил Камил Маржик.

— Заходи, заходи, Камилек! — поманил его ласково глава школы.

«Или благодарность в районном масштабе, — прикинул Камил, — или роскошный втык!» — и сделал два робких шага вперед.

— Иди же, иди, не бойся! — призывал его директор Ракосник.

Еще два шага, и отступать Камилу некуда. Теперь они стояли совсем рядом, глядя друг другу в лицо. Директор Ян Ракосник внимательно, почти влюбленно, разглядывал молодого педагога Камила Маржика. Камил выдержал его взгляд не моргнув глазом.

— У меня к тебе два дела… — начал Ракосник и отошел к своему столу за сигаретами и зажигалкой.

«Старый финт: одно приятное, второе — наоборот. Что тебе сказать раньше?» — мелькнуло в голове у Камила.

К счастью, директор Ракосник этого анекдота не знал. Он спрятал зажигалку в карман и заявил:

— Волосы к завтрашнему дню подстричь! Ясно?

Камил запустил пятерню в густую гриву, ниспадающую на воротник и свисающую до самых лопаток.

— Покороче и спереди и сзади! Пусть будут видны уши, как у всех порядочных людей! — Директор взял сигарету в рот, на ее конце вспыхнул оранжевый огонек, и, выпуская дым вместе со словами, продолжал: — Дальше. Ты не мог бы мне объяснить, что на тебе надето?

Камил наклонил голову, оглядел жилетку из цветастой ткани с ввязанными рукавами, засунул оба указательных пальца в вырез, и, словно желая удостовериться, что правильно понял, спросил:

— Вы о чем? Об этом?

Директор подтвердил.

— Так это же самая мода… вопль, так сказать! Товарищ директор…

— Но у нас школа, а не дискотека, Камил, — перебил его директор Ракосник резко. — А ты не дискжокей, а учитель! Завтра явишься ко мне перед уроками, ровно в восемь, подстриженный и прилично одетый, ясно?

Молодой учитель замялся.

— Вы меня убиваете, товарищ директор! Поймите, у нас в ансамбле меня засмеют, уничтожат! У меня не уши, а лопухи, радары! Я могу, если хотите, справку от врача принести, что я инвалид от рожденья! Поймите, товарищ директор, после этого нашему вокально-инструментальному и пикнуть нигде не дадут.

Директор Ракосник поднял руку, и по его лицу Камил Маржик определил, что все мольбы и уговоры напрасны.

— Это первое. Теперь второе — ну-ка, повернись!

Камил повернулся к нему спиной и увидал в углу кабинета три продолговатых объемистых свертка. Тщетно пытался Камил угадать, что это может быть, скорее всего, какие-нибудь ненужные запчасти или что-то вроде того.

— Ну, как, по-твоему, что это такое? — радостно пытал Камила директор Ян Ракосник.

Камил пожал плечами. Жилетка, поднявшись над штанами, обнажила пупок, и он привычным движением поправил ее.

— Это, — поднял палец директор Ян Ракосник, — подарок шефов. Сто пятьдесят метров ткани!

— Неплохо… — с видом знатока протянул Камил и, нагнувшись, прорвал бумажную обертку на одном из свертков, чтобы поглядеть на дареную ткань. Директор Ракосник терпеливо и снисходительно наблюдал за его, так сказать, смелым начинанием.

— Цвет подходящий, а?

Молодой учитель выпрямился. Он был на голову выше своего директора, что для подчиненного всегда минус.

— Тебе нравится?

— Сойдет…

— Она твоя, Камил!

Камил Маржик остолбенел.

— То есть как моя? Вся? Все три рулона?! Да на что она мне?.. — заикался он, выкрикивая бессмысленные слова.

Директор Ракосник остановил поток его красноречия.

— Да, твоя, но, естественно, не твоя лично. Это для твоего хора. У наших шефов в Центропале эта ткань почему-то осталась в излишке, кроме того, сорт не первый, видимо брак, но все же с их стороны очень мило, что они про нас вспомнили.

Камил с важным видом выпятил нижнюю губу.

— Сила! Девчатам пошьем блузки, а ребятам эдакие рубашечки! Кайф! Что скажете, товарищ директор?

— Пошьем?.. — перебил его Ракосник.

— Факт. Соберу мамаш и вкручу им мозги. И на следующий день все будет готово, как штык!

— После уроков приходи и забирай, да не забудь, что завтра жду тебя в восемь!

Директор не преминул капнуть дегтя в бочку меда.

— До свидания! — процедил Камил сквозь зубы, хотя ему хотелось поддать ногой эти злосчастные тюки, вместо того чтобы вежливо проститься.