Станислав Рудольф - Дальтоник

Все как обычно! Ее супруг в удобной позе возлежит на диване. На животе — вазочка с соленым печеньем, и он опускает маленькие сердечки одно за другим с высоты поднятой руки в открытый рот, покачивая в такт музыке ногой, покоящейся на спинке стула.

— Сейчас же выруби! — крикнула Дана.

Только теперь Павел заметил жену, улыбнулся, протянул руку к магнитофону и сбросил сколько-то децибелов. И только тогда Дана осознала, что на пленке записана музыка, а не пушечная канонада и не атомный взрыв.

— Супруге привет, о! — воскликнул Павел весело, не изменяя позы. Он набрал целую пригоршню соленых сердечек и сделал попытку поймать открытым, ртом сразу два.

Дана прошла через комнату в кухню.

— Ну, что скажешь? — крикнул он вслед жене. — Я достал новые кассеты, сечешь, какой колорит? Вот куплю себе ящик, нет, лучше два, тогда сама поймешь, до чего же это здорово! Одно слово — сила!

Дана остановилась на пороге и, подняв руку над головой и опершись о косяк двери, спросила:

— Какое сегодня число, Павел?

Он взглянул на ручные часы:

— Двадцать третье… а что?

— Через месяц у тебя экзамен!

— Через месяц и два дня, Данушка! — поправил он и поставил вазу с печеньем на полку над головой, что с его стороны было чрезвычайно опрометчиво. Он знал, что за этим последуют упреки, поучения. У нее один разговор: занимайся, экзамен, занимайся, экзамен! Ну что за невозможная баба!

— Покажи, сколько ты сегодня выучил!

— Что это, проверка? Контроль?

— Я хочу, чтобы ты в конце концов сдал этот несчастный экзамен!

— Мне не нужны твои понукания!

Дана перелистывала конспекты лекций. На одной странице что-то привлекло ее внимание, она пробежала черные строчки, но тут же швырнула конспекты на пол к его ногам.

— Ты к ним даже не притронулся!

— У меня были другие дела, — отговаривался Павел, — сегодня просто руки не дошли!

— Чем же ты занимался?

— Мне необходимо было разобрать маг. Ты и представить себе не можешь, сколько я с ним провозился, Только что закончил…

Дана вздохнула и покачала головой:

— И для этого ты сидишь дома? Из-за подобной чепухи ребенка таскаем в детский сад?

Павел сел и умоляюще сложил руки.

— Дана, прошу, не трогай меня. Я сам знаю, когда зубрить и когда немного отдохнуть.

Дана насмешливо фыркнула:

— Это мне известно!..

Павел вскочил, на лбу вздулась жилка, он заорал:

— Не дрессируй меня, как мальчишку, ты не на уроке, а я не твой Бржихачек!

Дана, не сказав ни слова, резко повернулась и пошла в кухню.

Целый час, не меньше, они не обменялись ни словом. Павел лежал на диване, уставившись в угол комнаты пустым взглядом, Дана готовила белье для стирки. Она сняла с постелей пододеяльники и наволочки и надела чистые.

Розовые в зеленую полоску, ее любимые.

Дана слышала, как Павел встал и открыл шкаф — видимо, одевается, — но, не повернув головы, продолжала свое дело. Она любила менять белье. Белье приятно пахло. Стирая, Дана не жалела мыла и крахмала. Чувствовала, что он стоит за спиной, ожидая, что жена обернется и все ему простит…

— Я ухожу… — выдавил, наконец, он.

Дана резким движением надела на подушку наволочку и, наклонившись над кроватью, принялась застегивать пуговицы. Она молчала.

— Вечером придут наши! — заметил Павел мимоходом. — Мать звонила.

Дана распрямила спину. В левом боку кольнуло, она потерла согнутой рукой больное место и сказала металлическим голосом:

— Вот и купи для них что-нибудь к ужину!

— Я? — удивленно протянул Павел.

— Или дай мне денег! — еще жестче выкрикнула ему в лицо Дана.

— Я же тебе отдал всю стипендию… — пробормотал он заикаясь.

— И угрохал ее на свои бандуры! — кивнула она головой в сторону комнаты. Павел не сомневался, что Дана имеет в виду аппаратуру, которую он на прошлой неделе так выгодно купил у своего товарища по институту.

— Они такие же твои, как мои… — возразил он, отлично понимая, что эту битву уже проиграл.

— Мне они ни к чему! Если я не могу позволить купить себе новое пальто, то на эти деньги ты бы лучше купил Павлику лыжную куртку! Ты же, разумеется, покупаешь аппаратуру!

— Дана, денег у меня нет! — пытался он убедить жену.

— Тогда не зови гостей!

— Это мои родители! — Он уже начинал злиться.

Дана сложила вдвое вышитое покрывало и застелила кровать.

— Без денег ужина не приготовишь для кого бы то ни было!

Павел стиснул зубы и процедил с ненавистью:

— И тебе не совестно!..

Он с минуту стоял молча, словно готовился изо всех сил хлопнуть дверью, но, расслабив руку, будто боясь обжечься, выскочил вдруг в переднюю. Дважды щелкнул замок.

«Слабак, — подумала Дана и горько усмехнулась, — хоть бы дверью треснул! Даже этого не может!»

Адамцева успела вовремя подать заявление в автошколу. Ее включили в список начинающих где-то около пятнадцатого ноября. Она думала, что сделает мужу сюрприз, но тот, выслушав новость, лишь прогудел:

— Только деньги бросать на ветер! Ну скажи на милость, куда ты будешь ездить?

— За покупками, к нашей Кветушке до Пекловиц и, вообще, куда понадобится! — Адамцева попыталась ответить по существу.

Он сел и оперся на спинку кровати.

— Сколько раз ты сядешь за руль?.. Дороговатые выйдут поездки!..

— Ты тоже платил за автошколу, но я не сказала тебе ни слова.

Он развел руками.

— Я — это совсем другое дело!

— А именно?.. — удивленно протянула она.

— Никаких «а именно». Я просто не позволю тебе садиться за руль!

И тут Адамцева, повернувшись к нему, заявила:

— В таком случае, Яроушек, тебе придется припомнить, потому что ты, видимо, забывчив: деньги на машину накопила я, десять тысяч нам дали мои родители — таким образом, если бы не я, тебе еще долго пришлось бы топать ножками!

— Ты упрекаешь меня, что я взял эти дурацкие десять тысяч? — Он шлепнул себя ладонью по лбу и простонал: — Ах идиот, и почему я не одолжил у кого-нибудь другого, зачета только я взял у твоей мамаши эти несчастные пару сотен!

— Десять тысяч! — уточнила снова его супруга. Его атака захлебнулась. Он заговорил тетерь несколько тише:

— Разобьешь машину вдребезги, и ее не удастся собрать!

— Машина застрахована!

— Хотелось бы мне знать, какой черт тебя подначил? — он фыркнул и в бешенстве завертел головой, — Твоя мамаша, конечно! Кто же еще?

Она внимательно разглядывала мужа. В июле ему исполнилось пятьдесят пять, но по сравнению с бывшими соучениками он выглядел намного старше. Несколько лет подряд его мучила язва желудка, по ночам случались тяжелые приступы, дважды вызывали неотложку и клали в райбольницу, однако курить он так и не бросил. В последнее время стал нервным и раздражительным, проблемы, на которые он мог раньше запросто махнуть рукой, казались ему теперь непреодолимыми и устрашающими.