Станислав Рудольф - Дальтоник

Решив, что Пудилова уже далеко, Лекса выскочил из учительской.

На улице уже стемнело. Машины, что изредка проезжали мимо, бросали перед собой узкие мигающие снопики света.

Под аркой, у почты, он заметил темную фигурку и еще издалека узнал Нину.

— Умница! — сказал он, подойдя, и взял ее за руку. — Куда пойдем?

— Не знаю… — тихо ответила Нина.

Лексе казалось, что сейчас рядом с ним не Нина, а лишь ее маленькая рука да ароматные волосы. Он мог вдыхать нежный запах, потому что Нина на голову ниже его.

Лекса повел ее по пустынной улице в парк.

Короткие собрания по вторникам, во время большой перемены, директор Ян Ракосник именовал с исключительной меткостью «летучками» (Прскавец же обзывал нецензурными словами). Директор Ракосник появлялся в учительской с небольшим листком, вырванным из блокнота, где были записаны важнейшие задачи на неделю. Летучки проходили большей частью стоя.

Притихшие учителя пытались между глотком кефира, куском хлеба с салом или сигаретой вслушаться в необходимую информацию.

Всей школе надлежит заняться сбором шиповника. Ответственная Дана Марешова. Проследите, чтобы каждый ученик принес не менее полукилограмма плодов.

Трое педагогов к концу года получат премии. Он предлагает товарищ Кутнаерову — за образцовую работу в кружке прикладного искусства, Йозефа Каплиржа — за проявленную инициативу в создании учебных кабинетов и Иванку Раухову — освобожденную пионервожатую. Каждому по 300 крон. Бо́льшими средствами он, директор, не располагает.

— Везет же тебе, Йозеф! Опять надерешься! — бросил Каплиржу через стол Прскавец.

Каплирж смущенно улыбался. Он бы с радостью отказался от этих трех сотен в пользу создания курсов повышения квалификации для инспекторов роно. Теперь же человек десять, не менее, из школьного коллектива затаят на него злобу.

До конца недели каждый педагог обязан представить отчет, какое участие он и его ученики принимают в борьбе за охрану окружающей среды. В районе требуют сдать отчеты до двадцатого. Товарищ Гавелка назначается ответственным за сводный отчет о работе всей школы.

— Это что, новый всплеск кретинизма? — крикнул директору Прскавец.

Ян Ракосник не выносил такого тона, но попытался объяснить задачу подробнее.

— Видимо, в районе хотят знать, как мы воспитываем в учениках бережливое отношение к школьному имуществу, к природе, как ученики должны вести себя в общественном транспорте, экономить электроэнергию…

— И мы действительно должны во всем этом отчитаться? — удивилась Анечка Бржизова.

— Да, и в этом тоже. Район требует… — защищался директор Ян Ракосник и чувствовал себя при этом очень неловко. — Напишите максимально кратко, что и как вами проделано!

— Послушай-ка, Гонзик, — снова подал голос Прскавец, — что касается моих, то если мы в кои веки на природу выбираемся, поверь — мои воды не замутят, не то я им таких чертей покажу, целый месяц в лес ходить побоятся, не то что окружающую среду уничтожать! И это тоже надо писать, да?

Директор улыбнулся.

— Конечно, нет. Нужно найти соответствующую форму!

Он заглянул в свой листок.

— Далее: нам необходимо создать и оборудовать зал революционных традиций…

— О боже, но где?.. — взмолилась Божена Кутнаерова. — Классы битком набиты ребятами, кабинеты переполнены, не можем же мы создавать и оборудовать его в каком-нибудь закутке?

— Безусловно, нет, — согласился директор Ян Ракосник, — но надо подумать — и прошу вас, подумайте, — как выйти из положения самым достойным образом. Я, Боженка, не сам это решил, уверяю тебя!

— А наш уголок традиций, разве этого мало? Чем он плох, скажи? — воскликнула Власта Пудилова.

— Нам необходим зал традиций! — упрямо твердил директор Ракосник.

— Из-за этого зала нам придется перейти на обучение в две смены, — безапелляционно заявила Пудилова.

К ней присоединились и другие учителя, утверждая, что это значительно осложнит жизнь школы.

— Вполне достаточно уголка традиций! — крикнула Ирена Гаспеклова.

Директор Ракосник покачал головой.

— Нет! Недостаточно! Если мы создадим зал традиций, мы сможем проводить там вечера воспоминаний, уроки истории, всевозможные беседы. Вот в чем его главное назначение. Сама обстановка будет воздействовать на учеников больше, чем привычная обстановка класса!

— С этим я, конечно, согласна, — снова заговорила Бржизова. — Но не уверена, что есть необходимость выполнять, слепо следовать указаниям в ущерб здравому смыслу!

Неожиданно поднял руку Губерт Влах. Все удивленно оглянулись. Директор Ракосник дал ему слово.

— Мы ищем свободный класс, которого у нас, увы, нету! А совсем рядом со школой находится городской музей с отличным интерьером. — Губерт чуть усмехнулся. — Товарищ директор лучше нас знает, сколь высок уровень той части экспозиции, которая посвящена революционным традициям наших мест. Если ребята за время переменки успевают добраться через весь город на стадион, так почему же не смогут перейти в музей, в двух шагах отсюда?

Пожалуй, впервые за время своей работы в крушетицкой школе Губерт произнес такую длинную речь. Коллеги не могли не признать, что это предложение дельное и его следует обдумать.

Директору Яну Ракоснику предложение тоже понравилось. Он тут же сообразил, что таким образом возрастет и годовая посещаемость музея.

— Но зимой музей не отапливается! — заметил он.

Опять подала голос Анечка Бржизова:

— Проще, вне всякого сомнения, утеплить одно помещение в музее, чем перевести школу на две смены!

— Хорошо, хорошо, мы это еще обсудим! — Директор Ракосник перешел к следующему вопросу.

— Франтишек, — обратился он к Бенде, — тебе снова придется застеклить окна в теплице! Я заглянул туда утром — положение катастрофическое!

— Я этим непременно займусь, — ответил Бенда глухо, вид у него был отсутствующий.

Ивана Раухова тронула коленом Адамцеву и шепнула:

— Что с ним? Я его таким никогда не видела. Он совсем забыл сказать, что, когда он служил в армии, в Вышних Ружбахах, там была такая теплица…

— У них с мальчиком беда. Златко оперировали плечо…

Пионервожатая посерьезнела.

— Да что ты! Значит, Златко все еще не ходит в школу?

— Нет, и мне сказали в молочной… — Тут Адамцева наклонилась к Иванкиному уху и зашептала: — …что кто-то видел, как Бендова выходила из церкви. А сам Бенда как будто окаменел.

— Значит, у Златко действительно плохи дела… — рассудила Иванка и спросила, была ли у мальчика Адамцева.

— Собираюсь на этих днях, если что-нибудь не помешает. У меня теперь два раза в неделю автошкола, мой просто бесится! А я жду не дождусь, когда выйду на пенсию… Никаких тебе ни собраний, никаких совещаний, не надо повышать квалификацию, живи — не хочу!