Станислав Рудольф - Дальтоник

— Тш-шш-ш!.. — зашипела на нее Лиеманова и кивнула головой в сторону директора, который, как оказалось, уже заканчивал свое выступление.

Через несколько секунд должен был прозвенеть звонок.

— Товарищ Кутнаерова, — вспомнил директор Ракосник, — зайди пожалуйста ко мне! — И он поблагодарил всех за внимание.

На сегодня все!

Божена Кутнаерова поднялась со своего места и направилась к дверям, где ее ожидал директор. Она так призывно покачивала бедрами, что Милош Лекса, не удержавшись, присвистнул. Ее округлый задик, плотно охваченный юбкой, притягивал взгляды мужчин как магнит.

— Садись, пожалуйста! — Ракосник показал ей на кресло у журнального столика.

Кутнаерова села и, закинув ногу на ногу, терпеливо ждала, пока директор Ян Ракосник закурит и наконец усядется. Они знали друг друга давно, какое-то время вместе преподавали в девятилетке в Свойшицах: Ян Ракосник — опытный педагог, она — робеющая молодая учительница, с глазами, бездонными, как колодец в Чичен-Ица, куда индейские священнослужители из племени майя бросали девственниц в дар своим богам. Молодая учительница очень быстро поняла, что намного приятнее принимать восторги в отношении своего тела, нежели одних только глаз, ибо число утопленников вскоре стало прямо пропорционально безжалостному утоплению девственниц священнослужителями из племени майя. Года через два ее похождения пресек, по крайней мере официально, некий Ярослав Кутнаер, мотогонщик, который в промежутках между соревнованиями и участием в различных аттракционах возглавлял крушетицкий автосервис и занимался ремонтом «шкод» и «вартбургов». Он женился на Боженке с излишней поспешностью. Сделал ей ребенка, чего другим никак не удавалось, и стерег ее, как динго, австралийский дикий пес. И вот через тринадцать лет Ян Ракосник снова встретился с Боженкой в школе, в Крушетицах. Она все еще была опасно хороша собой.

Ян Ракосник опустился наконец на стул визави, оценив строгость ее кофточки, закрывающей шею. Можно, не отвлекаясь, сосредоточить свое внимание на этой пренеприятной истории с ее мальчишкой.

— Ты, вероятно, догадываешься, зачем я тебя вызвал, — начал Ракосник, подумав, что следует, видимо, предложить ей сигарету.

Боженка опустила глаза, уставившись на свои узкие колени, слегка выглядывающие из-под юбки.

— Ты должна что-то делать с Робертом, — продолжал Ракосник, глубоко затянувшись, — на него очень жалуются. Ты знаешь, что произошло в писчебумажном магазине?

Божена кивнула.

— Ведь это же твой сын! Люди возмущаются, что его мать — учительница. Тебе известно, что сказанула некая мамаша Каплиржу на родительском собрании?

Кутнаерова подняла на Ракосника взгляд.

Да, что и говорить, колодец в Чичен-Ица в сравнении с ее глазами, право же, не более чем грязная лужа.

— Ну посоветуй, что мне с ним делать? Уж я луплю его с утра до ночи! Ты думаешь, мне самой приятно слышать жалобы? Одна я с ним не справляюсь! Знаешь, что недавно заявил мне его папаша? Что и он в его возрасте был не лучше. После этого мальчишка просто смеется мне в лицо. — Она достала из кармана голубенький платочек и, вытерев сухие, без слез, глаза, посморкалась. — Руки у мальчика хорошие. За какое бы дело ни взялся — все у него горит в руках…

— Есть в кого! — заметил Ян Ракосник и ободряюще улыбнулся.

— Ты думаешь — в меня?.. — спросила она скептически.

— По крайней мере, что касается твоей работы в школе, безусловно! («А уж в постели, — мелькнуло у него в голове, — там тебе нет равных! Я завидую твоему Ярде, но и жалею его. Плохо, ох, как плохо, если жена красавица! Пусть лучше у наших друзей будут красивые жены».) После каникул переведешь парня в ремесленное?

— Нет. В военную. Может, хоть там его доведут до ума!

— Ну а сам Роберт — как он на это смотрит?

— В общем, доволен. Ему нравится возиться с автомобилями. Пускай идет, а я хоть немного отдохну. На моих руках останется Ярда, с меня хватит.

— Как у него дела?

Поняв, что разговор подошел к концу, Божена красивым движением переменила позу.

— Все так же. Велели лежать. Счастье еще, что добирается до туалета и может сам поесть…

— Передавай ему мой привет! — Спасибо.

Божена поднялась.

— Роберту будет объявлен выговор, а все, что взял, пусть вернет назад. Если чего-то не хватит, придется тебе оплатить. Знаешь, Божена, мы, в сущности, должны бы поставить ему двойку по поведению, но я этого делать не хочу. Тут же в городе все станет известно, и люди будут говорить: своего воспитать не сумела, а наших детей воспитывает! Я понимаю: это, конечно, чепуха, но пойми, учитель, к сожалению, на виду и должен быть всегда на высоте…

— Я все понимаю, Гонза… — тихо произнесла она и взялась за ручку двери. Ян Ракосник отметил про себя, что Божена назвала его по имени, чего уже давно не делала.

— Да, вот еще что! — вспомнил он и достал из кучи официальных бумаг листок. — Нужно сообщить в район имена педагогов, которые помогают начинающим учителям. У нас начинающая — Боубеликова. Может, заглянешь к ней разок-другой?

— Нет, лучше кто-нибудь другой. Пиши Пепика Каплиржа, все равно они с Геленой вечно что-то обсуждают в коридоре. Она то и дело бегает к нему на уроки. Каплирж будет очень доволен…

Директор Ян Ракосник распахнул перед Боженкой дверь. И в коридоре добавил:

— Ты прекрасно сделала, что сказала мне об этом. Не люблю отдавать официальных приказов, используя свою власть! — засмеялся он столь непривычному повороту мыслей; он хотел уже попрощаться, и Кутнаерова к нему повернулась, вероятно собираясь протянуть руку, но дверь распахнулась, и в комнату вбежала Ирена Гаспеклова. Они сразу же поняли: что-то стряслось. Учительница была бледна как мел и смотрела перед собой ничего не видящим взглядом.

— Что с тобой, Иренка? — подошел к ней Ракосник.

— Тебе плохо? — спросила Кутнаерова, хватая ее за руку. — Да говори же, что случилось?!

Ирена Гаспеклова облизнула сухие губы.

— Мирек… Мирек разбился на машине! — прошептала она.

— Откуда ты знаешь?

— Позвонили из больницы…

— Где это произошло?

— Не знаю. — Ирена немного распрямилась.

Кутнаерова обняла ее за плечи и принялась ласково успокаивать:

— Главное, что он жив! В больнице его приведут в порядок! Соберут и отдадут тебе целенького.

Ирена резко отодвинулась:

— Мне? Почему мне?..

Ракосник и Кутнаерова удивленно переглянулись. Директор спросил:

— Может быть, ты поедешь домой? Я тебя заменю!

— Зачем? — крикнула Ирена с угрозой. Она вдруг стала неузнаваемой. Грубовато протиснувшись менаду ними — они стояли на ее пути, — она побежала бегом по длинному коридору в свой класс.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Ян Ракосник. — В арбуз и в женщину — не заглянешь! А баб в школе становится все больше и больше!