Тотырбек Джатиев - Мои седые кудри

Дженалдыко вмиг смекнул, что сможет запросить дорогой выкуп. Говорят же примирители, что обиды не будет, внакладе не останется…

Но прослышал об этом Агубечир. Примчался со своими офицерами и солдатами. Было это под ночь зимой. Окружили они двор Дженалдыко, словно вражью крепость, и открыли пальбу из наганов по железной крыше. Только «цок» да «цок». Хозяин сперва подумал, что на радость какую. Выбежал с добром, чтобы почести принимать. Но ружье на всякий случай прихватил.

— Эй, вы! Кто будете? — крикнул он.

— Дом твой жечь будем! — донесся из-за ворот голос Агубечира. — Спасай свою жадную душу!

Узнав сына, Дженалдыко пошел к воротам. Мы с Машей тоже выбежали на крыльцо.

— С ума спятил, сын мой? — пригрозил он. — Или ты строил дом этот? Как же ты смеешь сжечь его?

— Смею, потому что ты опозорил меня! Хлеб-соль от врагов принял. Именем пророка клялся примириться с теми, кто обесчестил наш дом. Испил крови сестры моей!

Агубечир повернулся к сопровождающим его военным:

— Поджечь этот дом, который позорит Осетию и меня!

Военные сошли с коней.

— Ты хочешь спалить и родную мать? — Дженалдыко поднял ружье. — Дорого вам обойдется. Ни на этом, ни на том свете не спишется…

Агубечир не двигался с места, а Дженалдыко не опускал ружье. Потом Агубечир крикнул своим товарищам:

— Подождите! — и направился в дом.

Дженалдыко тоже последовал за ним, на ходу громко приказал Маше:

— Гостям приготовить стол! И угостить на славу, чтобы глупость из головы вышла!.. Да поскорей!

Первый тост господа офицеры, что приехали с Агубечиром, на мое удивление, подняли не за здравие царя, а за какого-то Керенского. А царя начали ругать последними словами. Сукиным сыном обозвали. Я испугалась: а вдруг Дженалдыко войдет и услышит.

— Да, господа, — кричал подвыпивший Агубечир. — Если главковерх не наведет порядка в России — конец придет всему. Не то что в государстве — в доме родном порядка не стало. Распустились, сволочи! Большевики, вот кто воду мутят. Ничего, главковерх скрутит их всех в бараний рог! За здравие Керенского, господа!

А дальше пошло совсем непонятное.

— За здравие наших пастухов! — смеясь, выкрикнул усатый офицер, который был за тамаду.

— За нашего щенка! — вскочил другой офицер.

— Да здравствует архонские свиньи! — орал третий.

Шум, гам, как на свадьбе Агубечира.

— Ах ты моя черная красавица! — Агубечир схватил меня за руку и велел наполнить царский бокал вином. — Непременно женюсь на тебе. Будешь моей второй женой… — Он приподнял мне подбородок. — А ну посмотри на меня хорошенько! У, глазищи какие!.. Небо голубое!.. Господа, это пикантно — сделать наложницей дочь кровника моего отца…

Его дружки похабно засмеялись. Я молчала, не знала, что делать. Агубечир не отпускал меня, сверлил своими пьяными глазами.

— Барышня, а ведь я могу влюбиться в тебя! А что?! Теперь все люди будут равные, на одно лицо. Алдарское солнце пошло на убыль. Поняла?

Я старалась вырвать у него свою руку, но он все сильнее сжимал ее. Мне стало страшно. Страшно чего-то такого, что может понять и ощутить только девушка.

— За твое здоровье, красотка! — Агубечир осушил бокал и вдруг уставился на него, не отводил взгляда и брезгливо сплюнул: — Тьфу! Господа, посмотрите, что у меня в руках! Ослиная морда. Его величество собственной персоной, Николай Романов — последний русский император. Какой же я был дурак, когда принимал из рук царя этот хрустальный бокал. Тогда он мне казался божеством, это ничтожество, не сумевшее управиться с большевиками…

И он запустил бокалом в дверь. Осколки со звоном полетели по сторонам. Я вздрогнула, будто не Агубечир нарочно, а я нечаянно разбила самый любимый бокал Дженалдыко.

— А теперь, красотка, смотри, умею я стрелять или нет!

Он выхватил из кобуры наган и прицелился в портрет царя, что висел на стене в гостиной.

— В левый глаз, господа! На спор! Промахнусь — проиграл! Требуйте, что хотите…

Раздался выстрел, и стекло в раме разлетелось вдребезги.

Разгулявшиеся гости повскакали из-за стола и сгрудились у царского лика.

— Проиграл, Агубечир, проиграл! — шумно развеселились они. — Вместо глаза в ухо попал…

— Не верю! Вот Назират поглазастее! — Он подтолкнул меня к портрету, а сам остался стоять у порога. — Скажи, промахнулся я?

— Нет, нет, господин! — От страха я ничего не видела.

— А платить все же придется, — предупредил усатый офицер. — Слово офицера.

Он подошел к двери и начал прицеливаться.

— А ну отойдите! Моя пуля войдет в правый глаз! И черная красотка будет моей…

Меня всю бросило в дрожь. А сама с места сдвинуться не могу.

Вместе с выстрелом открылась дверь. В гостиную вошел Дженалдыко.

— Пусть бог избавит нас от несчастья. Что здесь происходит?

Агубечир недовольно буркнул:

— Ничего особенного! Усы Николашке щекочем!

Дженалдыко перевел взгляд на портрет царя, на осколки стекла, покачал головой, и его всего передернуло…

— Господи, светопреставление!.. Кто посмел в моем доме измываться над святейшим? Пропадите вы пропадом!

— Нет больше твоего Романова и трона его, — ехидно произнес Агубечир. — Тю-тю! Под арестом сидит!

— Посмотрите на этих головорезов, — грозно проговорил Дженалдыко. — Когда же успели в большевики записаться, чтобы над царем смеяться! Да пусть вам отравой обернется моя хлеб-соль!.. — Дольше он говорить не смог, схватился за сердце и начал ловить ртом воздух.

Агубечир не поспешил ему на помощь, а достал из кармана какую-то газету и сунул ее отцу под нос. Точно ему доставляло удовольствие потешаться над родителем.

— Не убивайся очень. И без того все прогнило в царстве романовском… Отцы проклинают своих сынов и торгуют дочерьми. Вот кто установит порядок!..

Дженалдыко только разок глянул на снимок в газете и тут же оттолкнул ее.

— Господи, господи! — простонал он. — Аллах всемогущий, до какого позора дожил! Запомните, души дьявольские, если не будет в России царя вернопрестольного — погибнет она… И впрямь прахом пойдет, если править будете вы, без роду и племени, такие, как этот ваш Керенский!

Агубечир резко повернулся, подошел к стене и укрепил поверх прославленного царя мятую газету с фотографией Керенского.

— Да здравствует Керенский! Ура-а-а! — пьяно выкрикнул Агубечир, словно бы в отместку за слова отца.

Дженалдыко разъярился до черноты на лице.

— Не смей пачкать дерьмом стены моего дома! — закричал он. — Не признаю самозванцев! Не будь царя, и погон этих на плече у тебя не было бы! Почет, земля — все, благодарение богу, милость царская… А ты на царя хулу наводишь, да сразит тебя вражеская пуля!

— Республика, отец, республика! — успокоил Агубечир. — Новая эпоха настала — вывалился из гнезда двуглавый орел. И перья ветром сдуло! Революция наша свершилась! Россия нынче пример с Америки и Англии берет…