Максим Макаров - Кадетство.Выбор

— Еще четыре, — видимо довольный ответом Синицына, подсказал географ.

— Да, точно, еще четыре в двадцатом. А находились эти училища в разных уголках Российской империи, например в Москве, в Сибири, в Оренбурге, в Орле, ну и так далее. — Илья сделал паузу, из чего географ заключил, что тот закончил, и хотел было уже Синицына поблагодарить. Но Илья, набрав побольше воздуху, продолжил, причем глаза его фанатично сверкнули: — А какие люди из этих кадетских корпусов выходили! Например, Павел Иванович Пестель. Декабрист. Он учился в Пажеском Его Императорского Величества корпусе. Был ранен во время войны 1812 года и получил золотую шпагу «За храбрость».

Ну, это было, конечно, еще до того, как он стал одним из лидеров декабристского движения.

— Во выделывается, — пробурчал Левакову в спину Трофимов. Но Андрей и головы не повернул. Здорово Илья шпарит. Он бы так точно не смог.

— Замечательно, — прервал речь Синицына Илья Карлович, — но подробностями биографии Пестеля рекомендую заняться на уроке истории. А мы, пожалуй, продолжим с географией. — И он кивнул Илье.

— Садитесь, вам пять.

Географ откашлялся, а Синицын, слегка опечаленный тем, что ему не дали закончить, но тем не менее довольный, сел на место.

Однако радость его была недолгой. Очень скоро Илья узнал нечто такое, отчего все его превосходное настроение испарилось без следа.

2 Они с Леваковым сидели в коридоре на подоконнике и болтали ногами.

Андрей хотел было спросить, откуда Илья все так хорошо знает про кадетские корпуса, но, глянув на мрачное лицо Синицына, осекся:

— Ты чего? Из-за географа паришься? Что он тебе про Пестеля закончить не дал, да?

— Знал бы раньше, — с горечью ответил Илья, — так я бы не книжки исторические читал, а литературу лучше зубрил.

Андрей непонимающе на него посмотрел:

— В смысле?

Спрыгнув с подоконника, Илья засунул руки в карманы и бросил долгий взгляд в окно.

— В смысле, — повторил он тоном географа. — В смысле, мне из-за Палочки увольнительную не дали.

— Так и мне тоже, — попытался утешить товарища Андрей.

«Мне тоже, — повторил уже про себя Синицын. — Тебя-то там никто не ждет». Но тут же устыдился этих мыслей.

Просто они с Ксюхой собирались почти два дня вместе провести.

Забрались бы куда-нибудь в парк. В парке в сентябре тепло, листья еще не отсырели — хрустят и шуршат под ногами. Сели бы они на скамейку за кустами, как в прошлом году, и болтали бы ни о чем, пока не замерзли бы. А потом пошли бы к нему домой и дотемна отогревались бы там чаем с шарлоткой. Мама, наверное, ее уже испекла. Она же думала, что Илья завтра дома будет.

А теперь… Эх! Не так Илья представлял себе все это. Вот если бы он был ранен или контужен. Придя в сознание, позвал бы слабым голосом медсестру и попросил бы ее позвонить любимой девушке. «Ксюша ее зовут, не забудьте!» — крикнул бы он вслед сестре и вновь впал бы в спасительное забытье.

Вот было бы здорово! Илья даже представил себе лицо Ксюши, когда та узнает о его ранении. Она, конечно, побледнеет и прямо в тапочках и халате побежит в медсанчасть.

Но звонить Ксюхе и говорить, что не сможет с ней увидеться, потому что схлопотал с десяток палочек. Детский сад!

Да, совсем не об этом думал Илья, когда не спал ночами, мечтая стать кадетом. В его во-ображении будущее кадетство выглядело куда романтичнее мытья полов и бесконечной зубрежки уроков.

Отец, конечно, гораздо прозаичнее, вернее — практичнее на все смотрел. Говорил, вот в Суворовском выучишься, потом в высшее военное пойдешь. Дальше его фантазии, правда, как-то не заходили.

«Пойдешь по моим стопам»!

Правильно мать сказала как-то: «Ты уж сверни где-нибудь, Илюша, туда, где полковников дают. Отец-то всего лишь майор». Конечно, мать шутила. Но, как говорится, в каждой шутке…

Хуже всего было, что впервые с тех пор, как ему исполнилось двенадцать лет, Илья засом-невался: а не ошибся ли он с выбором цели?

— Я, Андрюх, пойду позвоню, — кивнул он Левакову, удаляясь.

Около телефона-автомата было на удивление пустынно. Оно и понятно — все усердно вещи собирают.

Илья набрал домашний Ксюхин номер, минуты две послушал длинные гудки и положил трубку. Набрал мобильный. Ксюша ответила не сразу. Голос у нее был подозрительно возбужденный. Или это Илья стал в последнее время слишком подозрительным?

— Ой, Илья, — обрадовалась она. Или Синицыну только показалось, что Ксюша обрадовалась? — Ты когда придешь? Нет, — перебила она сама себя. — Я хочу тебя встретить. Ко скольки подходить?

Синицын ответил не сразу. Ему показалось, что на заднем плане чей-то мужской голос позвал его девушку.

— Ты где сейчас? — не выдержал и выдал свои сомнения Илья.

— Да так, — непринужденно отмахнулась Ксюша. — С ребятами из школы.

Даже не из класса, пронеслось в голове у Ильи. Ведь из класса он всех поименно знает — может проверить.

— Так когда мне прийти на этот, как его… КПП? — ни о чем не подозревая, нетерпеливо повторила вопрос Ксюша.

Сердце забилось сильнее, и когда Илья ответил, ему показалось, что голос стал каким-то чужим, намного тоньше, как в детстве.

— Я, Ксюш, в эти выходные не смогу прийти. Так получилось, — поспешно добавил Илья, и ему самому не понравилось, как про звучала эта фраза. Будто он оправдывается, что ли. Едва ли не больше всего на свете Синицын не любил, когда кто-то начинал оправдываться.

Совершил поступок — отвечай занего. Чего оправдываться?

На том конце провода молчали. Только тяжело дышали. А может, не тяжело, а возмущенно. Мимо прошли, оживленно беседуя, Сухомлин с Петровичем. Илья дождался, пока они скроются из виду. Еще не хватало при всех отношения выяснять!

— Ты чего молчишь? — выговорил не без труда Синицын.

— А что говорить, — холодно и отчужденно ответила Ксюша. — Я знала, что так и будет.

— Что будет-то? — почти выкрикнул Илья. — Получилось так, случайно, понимаешь? — Не мог же он сказать Ксюше про Палочку и его драконовские методы воспитания. Это все равно что оправдываться.

Должна же она понять, ведь не первый день знакомы.

Но Ксюша, видимо, не поняла, потому что молчание на том конце сменилось сердитым посапыванием, по которому можно было догадаться, что она едва сдерживает слезы. Когда девушка заговорила, Илья услышал в ее голосе истерические нотки.

— Ты мне объяснишь, в чем дело, или нет?

Прикрыв глаза, Илья решительно ответил:

— Дело в том, что мне не дают увольнительную.

— И это все? — угрожающе поинтересовалась Ксюша.

— И это все.

— Короче, Синицын. Ты хочешь военным стать? Замечательно. Но только без меня. Я тебе не жена декабриста. Договорились? — Ответа Ксюша не дождалась, а просто отрубилась. Илья попытался еще несколько раз набрать ее номер, но девушка с завидным упорством сбрасывала его.