Георгий Гулиа - Три повести

поет высокий голос,—

Танцоры иллюстрируют этот текст. Это картина, воплощенная в пляске.

Теперь я поняла, что именно изображал Шанаф во время своих ночных бдений. Однако объяснить мне смысл слова «Айрума» так никто и не смог. Кирилл обещал поговорить с фольклористами в Сухуми. Он предлагал съездить туда вместе со мной, если…

— Если к тому времени ты что-нибудь решишь, — сказал он.

— Решать нужно не только мне, — возразила я.

Он молча протянул руку.

— Бей, — попросил он.

— Что это значит?

— Это значит, что ты согласна.

— Нет, к чему такая торопливость?

Он, кажется, помрачнел, но вскоре отошел. Он и сам понимает, что ударить по рукам можно, но прежде полагается крепко подумать.

— Есыф Базба, встань!

Мальчик лениво поднимается из-за парты. Начинает грызть ногти, лукаво озираясь по сторонам. Ему со всех сторон что-то шепчут, но я не могу понять, что именно.

— Прекратите разговоры!.. А ты, Базба, отвечай: почему не занимаешься дома?

— А время?

— Разве ты очень занят?

— Да.

— Чем ты занят? Расскажи нам.

— Крал невесту.

— Что?!

— Мой брат женился. Крал девочку.

Класс насторожился. Всем интересно, что будет дальше. Мне говорили, что недавно в соседнем селе была свадьба, что действительно невесту «выкрали». Но я не могла предположить, что в этой проделке участвовал мой ученик… Надо немедленно менять тему. Я говорю: «Садись!»

Он усаживается, словно министр какой-нибудь, выпятив грудь и раскидав на спинке скамьи руки. Ухмылка не сходит с его лица.

Нет, с ними надо поосторожней. Они много знают, у них зоркий глаз и острый слух. Надо относиться к ним как к равным, а иначе провалишься. Но это не значит, что следует потворствовать всем их прихотям, которым несть числа. Я подчас забываю, что передо мною дети двадцатого века. Они хотят знать больше, чем знали их деды. И они знают значительно больше. Их остро развитое любопытство может поставить тебя в тупик, если на секунду ослабить внимание. В развитии детей, помимо взрослых наставников в семье и школе, участвуют, притом весьма активно, книги, газеты, журналы, кино, радио. Надо остерегаться накопленного детского опыта, беспощадного к твоим ошибкам, случайным оговоркам.

Я нахожусь в самом начале своего пути, а мне чудится, что уже постигла психологию ребят. Разумеется, это — заблуждение! Их психология очень сложна, и как много трудностей и неожиданностей на тернистом пути педагога!

Получила письмо от мамы с папиной припиской. Они спрашивают, скоро ли я приеду к ним. Они не задают вопроса, приеду ли. Это для них дело решенное… Милые, милые родители! Как легко забываете вы свою юность! Скажите положа руку на сердце: разве в то время у вас не было собственных мыслей, собственного мнения и желаний? Вспомните. Конечно же, были! А у нас, у ваших детей? Разве их нет?..

Меня письмо умилило. Я целовала его. Носилась по комнате, прижав к груди листок бумаги…

Они просят телеграфировать выезд. Им не терпится увидеть свою дочь. Всего каких-нибудь три месяца прошло, а их уже взяла тоска. И я слышу укоризненный мамин голос: «Вырастешь, заведутся у тебя дети — и тогда поймешь нас».

Я кидаюсь к столу, хватаю ручку и пишу. Я пишу: ждите. Я пишу: еду. Я обещаю: дам телеграмму. Я уверяю: жажду их видеть. Я искренна. Я до конца откровенна…

Вот и готово письмо. Я запечатаю его на почте. Я пошлю его завтра.

Потом бегу к старухе и целую ее. Буквально душу в объятиях. Она никак не поймет, в чем дело. В ее глазах я взбалмошное существо…

А меня ждут десятки тетрадей. Надо читать и исправлять. Исправлять и читать. Ищу красный карандаш…

А хорошая у меня мама! И папа тоже…

В сельском Совете состоялось совещание, на которое были приглашены все педагоги нашей школы. Молодой архитектор, приехавший из Сухуми, демонстрировал проект будущей школы. Это был сюрприз. Мы и не подозревали, что дело продвинулось так далеко. Но главное, разумеется, не в проекте. Более знаменательным показалось нам присутствие председателей трех соседних колхозов. Председатель сельского Совета, как видно, поставил дело на практическую почву. Он выяснял, сколько денег могут отпустить колхозы. Здание школы было задумано по-настоящему: двухэтажное, с центральным отоплением, спортзалом, мастерскими, раздевалкой.

Архитектор разъяснил нам существо проекта. Мы полюбовались фасадом школы. Что же можно сказать? Мы все в один голос приветствовали проект.

Георгий Эрастович заметил небольшое упущение: в двух классных комнатах, в угоду архитектуре, будет маловато света. Автор проекта, не споря, обещал устранить этот недостаток.

По сравнению с нашим каштановым домом новая школа будет выглядеть дворцом даже при любых недочетах. Проект был единодушно одобрен. После этого началась менее интересная, но немаловажная часть — распределение расходов на постройку. Общая стоимость определялась в один миллион триста тысяч рублей с хвостиком. Однако председатель сельского Совета предупредил, что, как показывает опыт, потребуется на строительство несколько большая сумма. Архитектор подтвердил это.

Председатель нашего колхоза отвалил четыреста тысяч.

— Если бы не строительство фермы, — сказал он, — мы дали бы и побольше.

Чернявый толстяк, председатель соседнего колхоза «Апсны», начал свою речь с небольшого экскурса в историю.

— Эту каштановую школу мы строили тоже сообща, — сказал он. — Три года строили. А теперь, стало быть, надо построить за год. Значит, надо проявить большое умение. Школа у нас деревянная, небольшая. А теперь задуман дворец. Значит, мы богаче стали.

Он говорил неторопливо, заглядывая в шпаргалку, которую подсунул ему один из его друзей. Оратор доказывал, что школа — большое дело, школа — это свет во тьме и прочее. Но закончил он тем, что выделить деньги отказался.

Вот тут-то и началась перепалка. Его стыдили, а он яростно отбивался. Два других, менее мощных колхоза, отпустили по триста тысяч.

— У тебя дети есть? — кричали председателю «Апсны».

— Есть. Трое, — отвечал он.

— Ты учить их собираешься?

— Да.

— Где?

— В школе.

— В какой?

— Советской! — огрызался председатель «Апсны». — Дети мои без учения не останутся. Об этом позаботится государство.

— Иждивенец несчастный! — крикнул председатель сельского Совета.

С толстяка пот лил градом. Его атаковали со всех сторон. От него требовали горячего отношения к делу народного просвещения. А тот упрямо доказывал, что бюджет у него напряженный, что ему-де…