Иорам Чадунели - Возмездие. Рождественский бал

Он отмахнулся от неприятных мыслей, переключился на ждавшие его дела.

Мигриаули задержался у доски с приказами — нет ли чего нового, пробежал глазами объявления о собраниях и разных общественных мероприятиях. Потом медленно поднялся на свой этаж.

— Кого я вижу, Джуаншер! — воскликнул стоящий в коридоре человек в очках.

Мигриаули сразу узнал своего бывшего преподавателя кандидата исторических наук Тараси Мамаладзе.

— Здравствуйте, батоно Тараси!

— Вижу, работа на пользу пошла, возмужал! Как быстро летит время, как меняет жизнь человека! А я к тебе, Джуаншер! Рад, что не забываешь своих преподавателей. Признаться, я думал, что ты возомнил о себе, не узнаешь или прикинешься, будто не узнаешь. Хорошо, что не изменился, это говорит о твоем благородстве.

Разговаривая, они дошли до кабинета.

— Прошу, входите, располагайтесь, — Мигриаули указал на кресло. — Догадываюсь, что вы по делу. Известно, сюда просто так не приходят.

Мамаладзе оглядывал кабинет.

— Недурно, — сказал он, приятно улыбаясь. — Вижу, важный пост занимаешь, милиционер не пропускал к тебе, еле упросил. Нужным человеком стал…

Джуаншер спокойно, бесстрастно слушал льстивую речь Мамаладзе, пытаясь угадать, какая нужда вынудила кичливого кандидата наук явиться в управление милиции ради встречи со своим бывшим студентом.

— Ты доволен? Нравится здесь? — заботливо спросил Мамаладзе, изображая на лице восхищение.

Мигриаули молча улыбнулся.

— Ты, конечно, удивлен, Джуаншер, и пытаешься сообразить, зачем я тут… Попросили помочь — я к тебе в качестве посредника, ходатая, так сказать. Противился — неприятна подобная миссия, но ты же знаешь, каковы мы, люди! Упрашивали, стыдили и уговорили в конце концов взяться за это дело, не смог обидеть людей отказом. Ноги не вели сюда, но долг взял верх, перемог себя и вот сижу перед тобой, перед бывшим своим студентом. — Тараси умолк, сглотнул слюну. — Одно то, что я сам пришел сюда, говорит о серьезности вопроса. Ты, конечно, понимаешь, что я согласился обратиться к тебе, движимый лишь благородным человеческим долгом — спасти невинного! Признаться, изумлен твоим решением посадить Чометели из-за какой-то чепуховины, которую он приобрел у бесчестного человека. Чометели прекрасный человек! Сама добродетель! Надеюсь, что мой питомец, которого я настойчиво учил человечности, порядочности, не допустит чудовищной несправедливости, не засадит человека зря. Думаю, мое заступничество, мое ходатайство ты расценишь как гарантию его невиновности. Нет, ты не поступишь несправедливо.

— Не сомневайтесь, поступлю по справедливости, так, как он заслуживает.

— Рад, что не ошибся в тебе! Вот порадую Чометели!

— Радоваться ему не придется, он будет привлечен к уголовной ответственности.

— За что?!

— За то, что приобрел краденые вещи. Ему было известно, что скупает ворованное.

Мамаладзе нервно пригладил жиденькие волосы на лысеющей голове. Безмятежное минуту назад лицо пошло пятнами.

— Джуаншер, не ставь меня в неловкое положение, не заставляй краснеть перед людьми!

— Батоно Тараси, этот Чометели, которого вам изобразили ангелом, а вы в свою очередь представили воплощением честности, уже был судим за соучастие в грабежах, за скупку ворованных вещей. К сожалению, тюрьма не отбила у него охоты совершать уголовно наказуемые поступки, общаться с преступными лицами. За гроши скупает ценные вещи и перепродает, наживая огромные деньги. Извините, не стоит он ваших стараний. Следствие не закончено, но уже сейчас нет сомнений, что наказания ему не избежать.

Мамаладзе встал, схватил шляпу, не прощаясь покинул кабинет инспектора.

У Мигриаули от разговора с ним остался неприятный осадок.

«Хорошо, если он в самом деле не знал, за кого хлопочет… Виноват тот, кто направил его ко мне…»

В дверь постучали.

— Войдите.

— Можно? — В кабинет нерешительно вошел пышущий здоровьем молодой человек красивой наружности.

— Садитесь.

Парень назвался: Бондо Мозаидзе — и, придвинув стул, сел.

Мигриаули вспомнил, что вызывал его. Это был близкий друг Бакура Хидурели.

— Я понимаю, давно следовало самому явиться к вам и не дожидаться вызова…

— Давно знаете Бакура Хидурели?

— С первого курса.

— Какого вы о нем мнения?

— Он порядочный, немного высокомерный.

— Вы дружите с ним, значит, разделяете его интересы?

— Почему? Вовсе не обязательно.

— Часто бывали с ним в ресторане?

— Бывал, но не всегда, понятно.

— Кутежи в ресторанах дорого обходятся, где он берет деньги, как вы думаете?

— Не знаю, право… Всегда платит он, но я ни разу не задавался вопросом, откуда у него деньги. Отец, наверное, давал. Отец его прославленный хирург, говорят, у нас равного ему нет.

— Вы считаете, что отец поощрял его попойки в ресторанах?

— Не знаю, а что тут особенного?.. Денег у него наверняка много, Бакура любит…

— Вы дружите с Бакуром, значит, часто встречаетесь… Скажите, нет ли среди его приятелей Джумбера Дэвидзе?

— Бакур и Джумбер хорошие друзья.

— А часто встречаются?

— Не знаю, в последние месяцы пришлось подналечь на учебу, и я редко виделся с Бакуром. У Бакура полно приятелей. Он располагает к себе — веселый, бесшабашный, всегда при деньгах.

— Вы хорошо помните, что было в тот вечер в «Самадло»?

— В тот вечер Бакур перепил, измывался над официантом, заставлял его пить через силу. Мерзко было смотреть, противно, но я и сам себе опротивел, увидел вдруг как бы со стороны…

— А что произошло потом, когда вы вышли из ресторана?

— С какими-то ребятами схватились.

— Знали кого-нибудь из них?

— Нет, по-моему. Не помню.

— А то, что во время драки ранили одного из них, помните?

— Нет. Когда раздался выстрел, я кинулся бежать. Потом узнал, что и другие разбежались, а про то, что кого-то ранили, ничего не знаю.

— Вы близкий друг Бакура, он не мог не поделиться с вами…

— Честное слово, ничего такого не помню, ни Бакур, ни кто другой ничего мне не говорили. Все слышали выстрел, а кто стрелял, никто не знает. Может, кто-то из тех ребят, с которыми вышла ссора? Я от вас сейчас узнал. Поверьте, не вру… Этот вечер в «Самадло» открыл мне глаза и на себя, и на всю нашу компанию…

Мигриаули пристально наблюдал за ним.

— Именно после той драки я понял: глупо, впустую проводим жизнь, бесцельно тратим время, а утерянного не возместишь…

— Хорошо, если осознали это и искренне сожалеете.

— Очень сожалею, что не задумался над жизнью, пока не влип в эту историю и не оказался в числе тех, кого вызывают в милицию.

— Хорошо, допустим, я верю вам. Но отнеситесь к происшествию и вашему участию в нем с большей серьезностью. Продумайте все, постарайтесь вспомнить подробности и, если найдете, что сообщить, приходите сюда сами.