Иорам Чадунели - Возмездие. Рождественский бал

Мигриаули слушал, изумляясь непривычному тону капитана и его сияющему лицу, доброжелательным словам. Нет, неспроста исходил капитан радостью!

— Я бы хотел довести порученные мне дела до конца. Закончу их, товарищ капитан, и готов выполнить любое новое задание.

Капитан побагровел, он не терпел возражений.

— Вопрос согласован с начальником управления. Приказ обсуждению не подлежит.

— Я понимаю, но если он во вред делу…

— Как ты смеешь! При мне обсуждать решение начальства! Я поставлю вопрос о твоем…

— Не спешите. Не судите обо мне раньше времени и не принимайте решения сгоряча.

Мигриаули покинул кабинет Хинтибидзе и направился прямо к начальнику управления.

Занятый какими-то бумагами, начальник коротко бросил, не поднимая головы:

— Садитесь.

Джуаншер придвинул стул и сел.

— Слушаю вас, Мигриаули. По какому вопросу?.. — спросил полковник, отрываясь от бумаг.

— По очень серьезному вопросу, иначе не стал бы занимать ваше время.

— Давайте к делу.

— Вам известно, что я с моей опергруппой занимаюсь расследованием двух преступлений.

— Да, утром капитан Хинтибидзе доложил мне о вашей просьбе. Я удовлетворил ее — можете передать дела, — неожиданно резко сказал полковник.

— Я ни о чем не просил капитана Хинтибидзе!

Полковник смотрел на Мигриаули с нескрываемым удивлением.

— Не понимаю вас! Что все это значит?!

— Повторяю, я никого не просил отбирать у меня эти дела! Расследование подходит к концу, надеюсь в ближайшее время назвать вам всех преступников.

Полковник нажал на кнопку, в дверях возник милиционер, вытянулся в струнку.

— Вызовите капитана Хинтибидзе!

На лице полковника задергался рубец, что предвещало грозу, — Джуаншер знал это, не знал только, на кого обрушатся гром и молнии.

Капитан предстал перед начальником, не смея глаз поднять.

— Мигриаули, повторите сказанное, — сказал полковник.

— Расследование завершается. Уже достаточно данных, которые наводят на мысль, что одни и те же лица замешаны в преступлениях у «Самадло» и в магазине. Многое прояснилось в связи с делом по ограблению Зураба Хидурели. Похищенные у него драгоценности, в том числе уникальный бриллиант, найдены, к перекупщику они попали от кассирши, которой их продал молодой человек, причастный к происшествию у «Самадло». По определенным соображениям мы его пока не забрали. Прошу не передавать эти дела другому работнику.

— Что скажете, капитан? Зачем вы пытались отстранить Мигриаули? Как посмели обмануть меня?!

Капитан стоял ни жив ни мертв.

— С вами разговор будет особый. — Рубец на лице полковника задергался сильней. — За усердие объявлю благодарность, и, конечно, вы пойдете на повышение, — сказал он таким тоном, что капитан предпочел бы ему самую грубую брань. — А вы, Мигриаули, продолжайте следствие. Если возникнут трудности, обращайтесь прямо ко мне…

Зураб Хидурели медленно спустился по полутемной лестнице на улицу. Джуаншер Мигриаули снова вызывал его, и на этот раз допрос продолжался довольно долго.

Из управления он вышел униженный, в отвратительном настроении. Домой идти не хотелось.

Остановил такси, назвал адрес и через несколько минут был у своего гаража.

Решил махнуть куда-нибудь — развеяться.

Привыкший к всеобщему подобострастию и почету, он был подавлен и пристыжен предъявленным ему обвинительным материалом. Чувствовал себя вывалянным в грязи. На душе скребло, а сердце сжималось от боли.

Погода стояла тихая, не жарко и не холодно.

Хидурели гнал свою «Волгу» на предельной скорости. Ветер приятно остужал лицо, но душевный покой не возвращался.

Город погрузился в сумерки.

Зураб остановил машину. «Позвоню Ламаре, с ней легко и весело, — но вспомнил, что месяца три не говорил с этой хорошенькой девушкой с кошачьими глазами, и передумал. — Напомню о себе пухленькой Марго и с ней отведу душу». Поколебавшись, достал двушку, набрал номер.

— Попросите Элеонору.

— Я слушаю.

— Элеонора, я хочу тебя видеть…

— Зураб, ты?!

И посыпались упреки.

— Очень занят был, Элеонора, объясню при встрече, давай поужинаем вместе, не возражаешь?

«Джуаншер, еще раз продумай все, — убеждал двойник, таившийся в нем самом. — Сколько случаев, когда преступник лжет, клевещет, запутывая следы, и запутывает следователя, чтобы спасти себя!»

Джуаншер позвонил дежурному, попросил принести вещи Хидурели.

Двойник не давал ему покоя, требовал не верить Джумберу. «Со стыда сгоришь, если этот тип обведет тебя вокруг пальца! Не простишь себе, что не сумел раскусить его».

Сержант милиции внес вещи Зураба Хидурели.

— Положите вон туда, — Мигриаули указал на столик у стены. — Пригласите Хидурели.

Сержант удалился. В кабинет вошел Зураб и негодующе спросил:

— Что случилось, зачем вызвали?! На днях был у вас!

— Будьте любезны, подойдите вон к тому столику.

Зураб посмотрел на столик и еле сдержался, чтобы не кинуться к нему.

— Мои вещи, мои! — вскричал он, глядя на золотые и серебряные изделия. — Как мне отблагодарить вас! Спасибо, спасибо! — И так низко поклонился, что лицо его побагровело.

— Мы лишь выполнили свой долг… А наш долг — помочь людям в беде, в отличие от тех, кто строит счастье на несчастье других.

Хидурели понял намек, похолодел в предчувствии чего-то скверного.

— Кто родную плоть и кровь не пожалеет, тот на все способен.

— Не верится, право, что сумели поймать вора! Чуть не погубил меня, мерзавец!

— По сравнению с некоторыми вашими поступками хищение самых больших ценностей — ничто, — заметил Джуаншер, устремив на Хидурели взгляд, под которым тот съежился.

— Нет страшнее злодеяния, чем предать своего ближнего. Чего стоит человек, который дал слово заменить осиротевшему мальчику отца, а потом обобрал, лишил крова и оставил бездомным, беспризорным?!

У Хидурели свет померк в глазах, и он схватился за спинку стула, боясь упасть.

И все же взял себя в руки, с наигранным удивлением спросил:

— Зачем вы говорите это мне? Не понимаю, я тут при чем?..

— Все эти вещи продал перекупщице молодой человек, который стал преступником по вине дяди! Именно дядя-опекун кинул его когда-то на произвол судьбы.

— Мой родственник?! — невольно воскликнул Хидурели.

— Ваш родственник! — злорадно повторил Мигриаули, довольный эффектом: как ни хитер был Хидурели, выдал себя. И насмешливо спросил: — Неужели вы тот самый дядя, что обездолил сироту и толкнул на пагубный путь?! Верить ли?!

— Я не губил его, — холодно отчеканил Хидурели и весь напрягся, словно ждал удара.

— Кто занял квартиру сироты, вашего племянника?

— Откуда мне знать? — зло бросил Хидурели, готовый разорвать инспектора.