Иорам Чадунели - Возмездие. Рождественский бал

— Вы думаете, это трудно выяснить?

— Столько бессонных ночей провел, заботясь о мальчике, мог ли я поступить с ним плохо?! Я и злодеяние! Как вы можете?

— В самом деле, что это я оскорбляю вас! Вся история осиротевшего мальчика говорит о вашей доброте и порядочности. Вы честно выполнили обещание, данное в день похорон его отца, ничего не жалели для его счастья!

Хидурели тяжко вздохнул.

— Не для добрых дел, для злодеяний родился он на свет!

— Но на злодеяния обрекли его вы!

Хидурели промолчал, лишь передернул плечами, рассеянно глядя на драгоценности, некогда принадлежавшие родителям Джумбера.

— Объясните все-таки, как вы лишили его родительской квартиры?

Хидурели молчал, словно не к нему обращался инспектор.

Мигриаули нажал кнопку, и в дверях возник милиционер.

— Уберите эти вещи и спрячьте понадежней. Ради них человек родного племянника загубил.

В последнее время Мигриаули постоянно думал о Джумбере, сильно озабоченный его положением. Если не помочь парню порвать с прошлым, говорил он себе, если не вернуть ему веры в добро, веры в человека, кто знает, что он еще совершит.

Мигриаули решил побывать в доме, где когда-то жил Джумбер Дэвидзе, и выяснить, кто занял квартиру его родителей и каким путем.

Был полдень, когда он вышел из управления. Солнце пекло нестерпимо.

Машина привезла Мигриаули в один из старых районов Тбилиси. Нужный ему дом стоял на пологом склоне, среди просторного двора. Отсюда как на ладони виден был весь район…

Мигриаули спросил сидевших во дворе женщин, где найти управдома, но, узнав, что ему нужно, они сами указали квартиру, где некогда жила семья Дэвидзе, а высокая тоненькая девушка вызвалась проводить его. Поднимаясь с ним по лестнице на верхний этаж, она нерешительно спросила, не знает ли он, где теперь живет Джумбер. Мигриаули сообщил девушке адрес, легко догадавшись по смущенному лицу о ее сердечной тайне.

На площадке второго этажа девушка указала инспектору на массивную дверь и сбежала вниз.

Мигриаули постучался. Ему тут же открыли. На пороге стояла полная женщина средних лет.

— Вам кого?

— Извините, тут раньше жила семья Дэвидзе?

Женщина изменилась в лице, испуганно схватилась за ручку, желая захлопнуть дверь.

— Закрой дверь, напустила мух! — грубо крикнул кто-то из глубины квартиры.

— Аркади, тут какой-то человек, поди поговори с ним.

К двери, потирая рукой колено, приковылял тучный мужчина.

— Занемели проклятые ноги, не держат, — смеясь, пояснил он. — Так, какое у вас, говорите, дело?

— Он про Дэвидзе спрашивал.

— Входите, чего в дверях стоим!

Из большой светлой комнаты еще одна дверь вела в смежную.

— В хорошем месте живете.

— На место не жалуемся, очень удобное место, и базар под боком, до Гогиловой бани рукой подать, горячий лаваш рядом выпекают. — Он повернулся к жене: — Давай, Агасиджан, собери на стол, вроде бы достойный человек, окажем уважение.

— Давно здесь живете?

— На вознесенье… Нет, извиняюсь, на наш армянский суп — саркис четыре года будет…

— Прекрасная квартира, — заметил Джуаншер, оглядываясь.

— Это все мой Аркади, он постарался, кто бы дал нам такое жилье.

— Чего язык распустила, дура бестолковая!

— Браниться потом будете, а сейчас покажите, пожалуйста, ордер на квартиру. Я не представился, извините, инспектор городского угрозыска, пришел по делу Дэвидзе. — Мигриаули показал удостоверение личности.

Супруги переполошились, испуганно переглядываясь, долго молчали, потом женщина взорвалась:

— Какой поганец оказался! Ни совести, ни стыда, обдурил нас, получается?!

Аркади усмирил жену, открыл шкаф, порылся в ящиках и выудил наконец вчетверо сложенный пожелтевший ордер.

— Чего теперь старое ворошить, нервы трепать, и мы люди, — просительно сказал Аркади, льстиво улыбаясь.

— Никого сюда не впущу, трупом лягу, через порог не дам шагнуть, чтоб им света невзвидеть, окаянным! Денежки в карман, а квартиру давай назад? До чего ты дожила, несчастная Агаси! Пускай попробуют, пускай сунутся!

Мигриаули убрал дело в сейф, собираясь уходить, как вдруг зазвонил телефон.

Джуаншер нехотя взял трубку и, услышав женский голос: «Джуаншер, ты? Здравствуй!» — очень удивился, сердце радостно подпрыгнуло.

— Здравствуй… Кетеван?! Позвонила-таки! — Месяц не видел ее и не слышал — со дня встречи на набережной. Целый месяц ничего о ней не знал. — Спасибо, вспомнила наконец!

— Я тебя не забывала, а ты, вижу, совсем не помнишь, — сказала она со смехом, но в словах звучала обида.

— Нет, Кетеван, занят был очень, сейчас много легче стало.

— Значит, смею надеяться, не дашь соскучиться? — уже весело спросила девушка.

— Не дам! — в тон ей воскликнул Джуаншер.

— Не вздумай уверять, что ночей не спал, обо мне мечтая!

— Не буду, раз не хочешь, но мама скоро домой перестанет пускать, и, как думаешь, из-за кого?

— Ну, откуда мне знать?!

— Могла бы сообразить.

— Она меня знает?!

— Ты хочешь сказать, что вы незнакомы?

— Что-то не помню, чтобы ты знакомил нас.

— Странно: кому из вас верить?.. Откуда звонишь, Кетеван?

— Из кинотеатра «Руставели».

— С кем ты там?

— С Русудан, ты видел ее.

— Сейчас я буду там.

— Возьму тебе билет.

— Еду, Кетеван!

Мигриаули открыл окно, оглядел себя в стекле, поправил галстук, пригладил волосы и вышел из кабинета.

С такси повезло, и он минут через пять был у кинотеатра.

Шел фильм «Отец солдата», перед кинотеатром не протолкнуться было, еле отыскал в толпе Кетеван.

— Кетеван… — Джуаншер хотел сказать что-нибудь особенное, а вырвалось сухое: — Билеты достала?

— Да, пошли, вот-вот начнется.

— А где Русудан?

— Ушла домой, нездоровится ей.

В переполненном зале было душно.

Пробравшись к своим местам, они сели, и Кетеван заметила:

— А ты поборником правды и справедливости прослыл, Джуаншер! Тебе это известно?

Джуаншер с любопытством посмотрел на нее.

— Если не секрет, что надо от тебя Зурабу Хидурели, чем ты досадил ему? Говорят, у него зуб на тебя, камень держит за пазухой!

— А ты откуда знаешь Хидурели?!

— Он мужчина приятной внешности, привлекательный, вскружил голову Русудан, не отстал, пока не сблизился с ней. Она познакомила с ним и меня. Мне он несимпатичен, не кажется порядочным, говорила ей: будь осторожна, не теряй головы, но она не посчиталась с моим мнением, конечно. Доверилась ему, а у него оказалась семья, дети.

— Да, двое.

— Бедняжка… Говорила же ей: не подходит он тебе. Она обиделась. Мерзавец, исковеркал ей молодость, да еще впутывает в какое-то темное дело.

— С чего ты взяла?

— Он попросил Русудан сказать, если ее вызовут на допрос, что он был с ней тогда-то в опере на «Травиате». Неспроста же попросил! Кто знает, чем это кончится?