Иорам Чадунели - Возмездие. Рождественский бал

— Не имел права, девочка! — неожиданно рядом появился тот самый преподаватель, который принимал у Маквалы экзамен. — Ты — жертва несправедливости. Но и те невежды, которые ни во что не ставят знания, — они тоже жертвы несправедливости. Все мы страдаем от несправедливости. — Он поправил очки на носу, опасливо огляделся и продолжал: — Постарайся не терять надежду, девочка! Оставайся человеком! Не только тебя… Гиппократа, если надо, не примут… — Старик понуро поплелся прочь.

От зарплаты оставалось девять рублей с мелочью. Отар Чхиквадзе пошарил в карманах, еще раз пересчитал, денег не прибавилось, а есть захотелось еще больше. И все же он вошел в ресторан «Иверия».

Здесь было немноголюдно. Отар сел сбоку за столик, взял меню, прикинул, во что обойдется обед, и, немного успокоившись, стал ждать официантку. Подошла белокожая брюнетка, облаченная в платье цвета медного купороса.

— Бараний антрекот, салат и лимонад, желательно холодный, — попросил Отар.

Он поймал на себе уничтожающий взгляд официантки. Небрежно нацарапав в блокноте заказ, она тут же утратила к посетителю всякий интерес.

«Поняла, что на мне не разживешься», — подумал Отар, испытывая при этом необъяснимую обиду.

Он представил себя со стороны: небогато одетый, худой, с голодным затравленным взором немолодой мужчина.

Прошло более сорока минут, официантка не появлялась.

«За это время можно было барашка зарезать, освежевать, изжарить и поднести с пылу с жару. А она, я уверен, принесет позавчерашний ужин. Зря только сунулся в этот паршивый ресторан».

За соседним столиком трое появившихся после него толстяков уже получили такое количество еды и питья, что за глаза хватило бы на десять чревоугодников. Еще осталось бы.

— Вспомнили, наконец! Я думал, вы уже никогда не появитесь! — При появлении официантки Отар постарался вложить в свои слова как можно больше сарказма, но почувствовал, что это ему не удалось.

Официантка поставила на стол две тарелки с едой и бутылку лимонада.

— Может, чего еще пожелаете? — не без ехидства спросила она.

— Спасибо. Посчитайте.

— Один рубль семьдесят четыре копейки.

Он дал два рубля и махнул рукой — жест, означающий: «Сдачи не надо». Официантка медленно, унижая, выложила на стол шесть пятаков. Пришлось наскрести четыре копейки сдачи. Она сделала вид, что не заметила этого.

Мясо было жесткое, жевалось с трудом. Проглотил кусок целиком. Пришлось запивать лимонадом. Тогда он отрезал кусочек поменьше и уже намеревался поднести ко рту, как в ресторане появился Рамаз Бибилури. Отар так и не донес кусок до рта.

С Рамазом была очень красивая женщина. Прямо тебе влюбленная парочка.

«Ишь, развлекается, подлец! Срамит на весь город бедную Нану».

Рамаз, поздоровавшись со сдержанной улыбкой, прошел мимо.

Что-то знакомое было в лице этой красотки. Отар мучительно напрягал память. «Да ведь это восходящая звезда экрана! Ну и размах у Бибилури! Дома жена — красавица, кристальное, благородное создание! А он тут…»

Появление Рамаза совсем отбило Отару аппетит. Закурил. Поглядывая в сторону Бибилури, он пытался мысленно передать ему свое презрение. Тщетно. Рамаз увлеченно кокетничал с артисткой.

«Бедная девочка! — подумал Отар о Нане. — Называется, обрела семейное счастье… Окажись она здесь в эту минуту — ну и физиономия была бы у ее муженька! Нана измены не простила бы! В тот же день рухнуло бы его семейное счастье!»

Отар Чхиквадзе встал и тихо вышел. Казалось, он чувствовал спиной неодобрительные взгляды завсегдатаев.

На улице, отерев со лба холодный пот, в сердцах выругался: «Какого черта он появился и не дал мне поесть?!» Пришлось направиться по проспекту Руставели, минуя редакцию, к магазину вод Лагидзе. Лишь съев хачапури и запив стаканом сладкой ароматной воды, почувствовал некоторое облегчение.

В редакцию возвращаться не хотелось, и он побрел в противоположную сторону. Наметанным глазом Отар отмечал неполадки, о которых стоило написать. Но… нельзя! Ему недвумысленно сказали, что поскольку в основном все хорошо, даже прекрасно, то упирать на отдельные незначительные недостатки надобности нет.

Отар невольно вернулся в мыслях к Рамазу Бибилури.

Собственно, он не держал зла на старого товарища. Раздражало только его окружение.

Отар вспомнил прокурора. Собирая материал, журналист дотошно подбирал факты, проверяя каждую мелочь. Статья была готова, но подвел редактор. Струсил и уступил прокурору. Вот тогда и познакомился Отар с Ростомом. Никогда не забудет его покровительственного тона.

— Выходит, зря старались, молодой человек, — прокурор торжествовал победу. — Мне трудно вас понять, юноша. Я по долгу службы доставляю людям неприятности, но и то стараюсь делать это пореже. А что заставляет вас пакостить? К счастью, нам удалось спасти от беды и тебя, и героев твоей статьи. Вовремя остановили, не дали распустить язык… Я, конечно, не угрожаю, но, сами понимаете, у нас не место анархистам. Все мы подчиняемся руководству, старшим товарищам, которые своевременно укажут на ошибки, помогут… Главное — не наказывать преступников, а перевоспитывать.

Прокурор сделал паузу, изучая собеседника.

— Чего греха таить, случилось… — продолжал он вслух, — с кем не случается? Ты тоже мужчина. Голову даю на отсечение, не одну девочку соблазнил. Но тебя ведь не судили! Да отнесись ты к этому с юмором! Не до старости же той девчонке носиться со своей невинностью! Не он, так другой — дело житейское. Зря ты вмешался. Девушке не помог, себе чуть не навредил, хорошего парня в тюрьму норовил спровадить, честного следователя во взятке обвинил, того не ведая, что приказ ему сверху спустили… А представь, что это бы опубликовали! Позор на весь свет! Скажи спасибо, что мы вмешались.

— Вы, вероятно, правы… Так безопаснее, себе полезнее и репутацию добряка можно приобрести…

Прокурор внимательно посмотрел на Отара, догадываясь, на что тот намекает. Ему порядком надоел этот журналист, не терпелось поскорее избавиться от него.

— Рад, что ты понял, — сказал он отеческим тоном. — Надеюсь, больше не повторишь подобных ошибок. Будем друзьями. Мы еще можем пригодиться друг другу…

Прокурор протянул Отару Чхиквадзе руку, но тот, не пожав ее, выскочил из кабинета. Он ушел вконец опустошенный, с болью с сердце. Всю ночь не сомкнул глаз, думая о том, что предал бедную сироту, которая верила ему, надеялась на справедливость. Она ждала, что закон защитит ее, накажет того, кто надругался над ее честью. А вышло все не так…

Отар даже сейчас, спустя много лет, не мог спокойно вспоминать ту историю. Настроение у него испортилось. Он повернул назад и понуро поплелся в редакцию.