Иорам Чадунели - Возмездие. Рождественский бал

— А что скажете вы, товарищ Натадзе?

— Что я? — развел руками он. — Разве недостаточно компетентного мнения профессоров? Ничего нового мы сегодня не открыли. Да вы и сами были прекрасно осведомлены о делах нашего института. Только тоже сделать ничего не могли. Все мы ничего не могли. Главный вопрос: почему? Вот вопрос.

Джуаншер устало откинулся в кресле и, закрыв глаза, долго молчал. Неловко молчали и все присутствующие.

— Ну ладно, все свободны! — сказал наконец Джуаншер.

Джульетта показалась Джуаншеру не просто взволнованной или огорченной, в глазах у нее читалось отчаянье. Она хотела что-то сказать и не решалась.

— Смелее, смелее! — подбодрил ее Джуаншер. — Рассказывайте все, что думаете и знаете.

— Две ночи не спала! Места себе не нахожу из-за этого несчастья.

— Но вчера ведь не было известно о смерти Бибилури? Об убийстве вы узнали только сегодня.

— Убийстве?! — охнула Джульетта.

— Когда видели Бибилури в последний раз?

— Вчера, в конце дня. Я уже собиралась домой, когда зазвонил телефон. Это был профессор. Он попросил, чтобы я не уходила. Обещал освободиться к семи часам. Оставалось ждать минут сорок. И тут включился селектор. Не знаю, почему он это сделал. Может, чтобы я слышала разговор. Какой-то мужчина в кабинете сказал профессору: «Я всегда надеялся на вас, думаю, и сейчас не подведете», на что Бибилури ответил, мол, тогда было другое дело. Сейчас с докторской диссертацией не так легко, как это кажется… Потом заговорил второй мужчина. Он сказал: «Все мы не святые. Не вещай, словно ты на амвоне. Мы слишком хорошо знаем друг друга и можем обойтись без лозунгов. Видишь, человеку нужна докторская. Не мне тебя учить, как это делается». И они ушли. Но профессор остался. Я так и не поняла, зачем он просил меня задержаться…

— Какие у вас отношения с Элизбаром Мчедлидзе?

— Понимаю, куда вы клоните! Если я скажу, что мы с Элизбаром хотим пожениться, то сразу все станет ясно. У меня оказался нож, у него — труд профессора. Значит, это мы убили профессора и завладели его работой! Только не спешите делать выводы. У меня есть доказательства моей невиновности.

— Я слушаю.

— В тот вечер я вышла из института в семь. Может быть, минут на десять позже. Ключи от лаборатории я оставила ночному сторожу. Так что мой уход не остался незамеченным. В половине восьмого мы встретились с Элизбаром, сели в троллейбус и вышли у кинотеатра «Газапхули». В кассе билетов не было — и Элизбар пошел к директору. Мы смотрели фильм «Мелодии Верийского квартала»…

— Что мог сказать профессор такого, что вы не спали всю ночь? — раздумчиво спросил Джуаншер.

Джульетта опустила голову. В ее глазах стояли слезы.

— Нет, так я не могу работать! — заявил с порога Темур. — Ну что за люди?! Не успеешь слово сказать, как они уже думают, что их обвиняют в убийстве. То орут, то рыдают, то грозят — одни эмоции, никакого делового разговора!

— Ладно, выкладывай, что узнал?

— Первое, о ручке с золотым пером… Дорогая ведь штучка! Решил определить по цвету чернил. И что же ты думаешь? Почти весь институт пользуется синими чернилами. Хуже того, оказалось, что таких ручек у сотрудников института целых пять. Их привез с какого-то заграничного симпозиума молодой ученый Вахтанг Гогоберидзе.

Прямо к нему я и пошел. Принял он меня вежливо и даже радушно. Узнав о цели моего визита, все подробно объяснил. Я попросил показать его авторучку.

— Пожалуйста, — спокойно сказал он и вышел в соседнюю комнату, а когда вернулся, то был обеспокоенным. Оказывается, он не нашел свою авторучку, хотя точно помнил, где она лежала.

Я обошел остальных владельцев этих авторучек. И у всех они были при себе. Так что валявшаяся в кабинете Бибилури авторучка принадлежит Гогоберидзе. Этому я нашел и другое подтверждение. Как мне сказал сам владелец, раньше он пользовался фиолетовыми чернилами. В лаборатории установили, что действительно раньше в данную авторучку набирали чернила фиолетового цвета. Таким образом, я окончательно убедился: ручка принадлежит Вахтангу Гогоберидзе. Получается, что добавился еще один подозреваемый… Вообще наше дело напоминает мне горящий уголек под толстым слоем пепла. Начнешь его раскапывать, а там новые уголья, да еще какие раскаленные. Покопаешься в золе — огонь, чуть не то движение — пожар вспыхнет…

Дверь заскрипела и приоткрылась, образовав щель. В нее просунулась голова секретарши.

— Выкладывай, что там у тебя?

— Оказывается, на веревке был узел… Потом его развязали. Но остались отчетливые следы. На веревке также обнаружили частицы крови, и представь, первой группы. Надо проверить, есть ли на шее у Бибилури следы удушья…

— Ну и задачки! — схватился за голову Джуаншер.

— Если следователь так глубоко задумался, стало быть, дело зашло в тупик, — с порога начал он. — Значит, в черном списке появился еще один подозреваемый — Вахтанг Гогоберидзе…

Его-то я меньше всего ожидал встретить в этой компании.

— Я и не говорю, что он участвовал в убийстве.

— Но в списочек зачислили. Небось гадаете, откуда его золотое перо появилось при весьма странных обстоятельствах в кабинете Бибилури? Бедняга Вахтанг попал в очень щекотливое положение…

— Появилось еще и новое обстоятельство: веревка со следами узла и пятнами крови.

— Признаться, я тоже заметил на шее Бибилури подозрительные следы. Там есть еще и крохотная ранка, скорее царапина…

— Судя по вашему заключению, профессор убит ножом. Тогда для чего понадобилась петля на веревке? И откуда на ней кровь профессора?

— Да, в этом деле число подозреваемых растет, как снежный ком, — согласился Анзор Натадзе. — Не кажется ли вам, что кто-то хитроумно подсовывает следствию все новых и новых людей?

— Так бывает в любом деле об убийстве…

— В таком случае вам остается арестовать всех подозреваемых, — решительно заявил Натадзе. — Хотя я считаю их всех абсолютно непричастными к убийству. Разумеется, не будучи виновными, они и не признаются в преступлении, которого не совершали…

— Пока я вынужден констатировать, что факты свидетельствуют в пользу убийства.

— А вы не допускаете, что доктора Мирцхулава не устраивает мысль о самоубийстве Бибилури?

— Все в меру, — усмехнулся Джуаншер. — Слишком нереально, чтобы доктор Мирцхулава старался уничтожить следы самоубийства. Обычно бывает наоборот. Убийство пытаются представить как самоубийство. Убили Бибилури или он сам лишил себя жизни… Да не станет никто себя обременять, чтобы обелить мертвеца.