Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Наконец хлеб испечен, самовар закипел, завтрак для хозяев был готов. Кара-Баджи, выведенная из себя непочтительностью Мухтара, нажаловалась хозяину. После завтрака, уходя в контору, Исламов приказал Кара-Баджи не выпускать мальчика из дому.

— Не беспокойтесь, ага! — поспешно ответила Кара-Баджи. — Я возьму его в руки, будет у меня самым послушным псом в доме…

Кара-Баджи вошла в кухню и, увидев мальчика, примостившегося у кухонного очага, сказала:

— Слышал, что сказал наш господин? Он велел мне не выпускать тебя на улицу!

Наргиз-хала бросила на Кара-Баджи осуждающий взгляд. Достав свежую лепешку, она разломила ее на куски, поставила на стол полную тарелку с пшеничной кашей и позвала Мухтара к столу.

— Сынок, садись сюда и ешь, — сказала она по-тюркски.

Мухтар несмело подошел к столу. Женщина пододвинула тарелку.

— Ешь, сынок, не бойся! Я слышала, что ты издалека? — с ласковой улыбкой спросила она.

Мухтар молча кивнул. Повариха заварила в белом фарфоровом чайнике свежий чай и поставила его перед ним. Наевшись досыта, мальчик с благодарностью взглянул на повариху и, встав с места, почтительно поклонился ей. Тут на кухню вошла Кара-Бэджи. Увидев, что Мухтар уже позавтракал, она с сожалением сказала:

— Ему не следовало давать есть, он не желает молиться аллаху!

— Кара-Баджи, оставь его в покое, — спокойно остановила ее Наргиз-хала. — Бог лишил тебя сладости жизни, не подарив тебе ни мужа, ни детей, а теперь ты не знаешь, на кого излить свою желчь. Он на чужбине, скиталец. Ему и так не сладко живется. Великий грех обижать несчастного сироту.

Помолчав некоторое время, она заговорила снова:

— Сама знаешь, какие неприятные слухи идут в городе — всех азербайджанцев собираются выселять из Гурджистана в Баку, а армян в Эривань… Посмотрела бы я на тебя, как повела бы ты себя, очутившись в его положении… — И добавила: — Нашего хозяина выгоняют отсюда!

— Это почему же? — спросила Кара-Баджи. — Наш ага не лавочник, а купец первого сорта. У него есть деньги. Он найдет с грузинами общий язык.

Но Наргиз-хала снова заговорила о Мухтаре:

— Скажу тебе вот что: я в этом доме служу тридцать лет и знаю, что делаю. Мальчик ест не наш хлеб, а то, что предназначено ему самим небом. Тебя сердит, что он не молится?.. Но, во-первых, он еще несовершеннолетний, а во-вторых, на том свете каждый будет отвечать за свои поступки. Обижая его, ты, Кара-Баджи, грешишь во сто раз больше, чем он. Пойдем-ка лучше отсюда, помоги мне в кладовой…

…Считая себя просвещенным человеком, Исламов выписывал газеты — на русском языке «Грузия» и «Возрождение» и на азербайджанском «Ислами Гурджистан» («Мусульманская Грузия») и «Садои Миллат» («Голос народа»). Мухтар любил первым получать почту. По утрам он с нетерпением ждал почтальона. И старый почтальон, чувствуя это, всегда с сияющей улыбкой приветствовал мальчика. Со временем добрый почтальон и мальчик так подружились, что Мухтар потихоньку давал ему припрятанные кусочки сахара или еще какие-нибудь сладости.

В один из апрельских дней 1919 года Мухтар показал почтальону адрес Вартана и спросил:

— Далеко ли отсюда эта улица?

— За вокзалом. А кто у тебя там?

— Тетя моего приятеля.

— А ты знаешь, что он армянин и у него другая вера? — пытливо глядя на мальчика, продолжал старик.

— Знаю. Но он честный друг, — ответил мальчик. — То, что он другой веры, мне все равно. Моя мама всегда говорила: «Дружи с любым… Лишь бы он был добрым, честным человеком!»

— Правильно говорила твоя мама… — сказал почтальон. — Хорошо, я найду твоего товарища и дам ему знать о тебе.

Мухтар схватил жилистую руку старика и прижал к своим горячим губам.

— Спасибо вам!

Третий месяц жил Мухтар в доме из красного кирпича, с высоким каменным забором и тяжелыми воротами из орехового дерева. Он был замкнут и молчалив, как два года назад, когда собирался удрать из сиротского дома в Лахоре. Пользуясь каждой удобной минутой, Мухтар с интересом рассматривал газеты, которые собирала Кара-Баджи и складывала в чулане, где он спал. В газетах открыто писали о бунтах крестьян, железнодорожных рабочих, бедных горожан, недовольных тем, что не хватало хлеба, что бумажные деньги обесцениваются с каждым днем. Из газет Мухтар узнал о возможности войны между грузинами, армянами и азербайджанцами, и его охватила тревога: если война начнется, ему вряд ли удастся выбраться из Тифлиса.

Старый почтальон уже больше недели не показывался. Мальчик не знал, что с ним случилось. А с молодым парнем, который его заменял, Мухтар почему-то не решался заговорить. Но мысль о Вартане не покидала его.

Летняя жара давала себя чувствовать. Семья Исламова с наступлением сумерек выходила на свежий воздух. Мухтар готовил зеленый двор для их отдыха. Он чисто подметал и поливал площадку возле дома, застилал ее циновками, коврами.

В последний воскресный вечер июля Мухтар и прислуга сидели на веранде. Они пили чай, а мальчик читал и рассказывал им о том, что писали тифлисские газеты. Женщины не умели ни читать, ни писать и слушали с большим вниманием. Все чувствовали себя свободно: Исламов со своими женами и семьей одного богатого грузина, торговца коврами, уехал за город на свежий воздух, на пикник.

— А вот послушайте, какое сообщение! — воскликнул Мухтар. — «Знаменитый предсказатель Гараб-Ходжа-Фати из Индии гадает, находит воров, продает талисманы против всяких болезней и делает различные внушения на дальнем расстоянии».

Женщины с удивлением закачали головами. В эту минуту мальчик увидел входящего в дом Исламова.

— Хозяин! — тихо вскрикнул он, испуганно вскочив с ковра.

Служанки второпях натянули на головы покрывала и, забрав чайную посуду, скрылись в душной кухне.

По недоброму, колючему взгляду хозяина Мухтар понял, что он не только пьян, но и в очень дурном настроении.

— Добрый вечер! — вежливо произнес мальчик.

— Кто тебе разрешил читать газеты? Дай сюда! — набросился на него Исламов.

Злобно выхватив из рук мальчика «Грузию», он несколько раз ударил ею Мухтара по лицу.

— Читай коран, а не газету! — сквозь зубы процедил он. — Молись, а не сиди со старухами… Ты еще мал, чтобы веселить женщин…

От слов хозяина Мухтар готов был провалиться сквозь землю. Опустив голову на грудь, он молчал.

— Господин Исламов, вы дома? — донесся из-за ворот чей-то голос.

— Да! Кто там?

— Мамед-Таги!

— А, прошу, прошу! Как я рад! Наконец-то вы решили осчастливить мой порог! — хозяин пошел навстречу гостю.

Владелец оптовой комиссионной конторы Мамед Таги Гасан-заде после долгой церемонии приветствия у ворот дома прошел во двор.