Алексей Кузьмин - Солнце и Снег

В июле 1921 образовалась компартия Китая. Некоторое время она была в союзе с гоминданом. Но в апреле 1927 года Чан Кай-ши совершил новый переворот. Он утвердил диктатуру “четырех семей” - все деньги в стране прибрали семьи Чан Кай-ши, Сун Цзы-вэнь, Кун Сян-си, и братьев Чэнь. Коммунисты и тайные общества оказались в меньшинстве. Американцы продолжали выкачивать деньги из страны.

В 1937 году Гоминдан и коммунисты объединились в единый антияпонский фронт. Но с 1939 по 43 год Чан Кай-ши трижды проводил операции против коммунистов и Народно-освободительной армии. Свои стреляли в своих, а японцы бомбили мирные города. Если бы не Россия, войне не было бы конца.

После разгрома Японии американцы под завязку накачали войска Чан Кай-ши оружием и техникой. Милитаристы всех провинций объединились против Мао и компартии. Но всего за три года коммунисты выкинули их из Китая. Чан Кай-ши сумел закрепиться на Тайване, и этим закончилась борьба технократичного Запада с отсталым Китаем.

А теперь мы запускаем спутники и имеем ядерное оружие. Если мы захотим, то засыплем бесплатным опиумом всю Америку. И в чем теперь их превосходство?

- Говорят, председатель Мао был плохим военным, - осторожно начал Ван.

Чжао Тун отложил свой чай, подошел к клетке с канарейками, покормил птиц, и вернулся за свой столик. Крестьяне уважительно давали ему дорогу.

- Кто так говорит, тот ничего не понимает в Китае! - провозгласил он. - Знаешь ли ты, что было главным оружием китайской армии в те годы?

- Наверно, винтовки, - Ван попытался вспомнить рассказы У Чжоу.

- Главным оружием китайской армии была мотыга! Как по-твоему, могли существовать многомиллионные армии на разоренной войной земле? Только постоянно занимаясь самообеспечением. Мао много заботился о крестьянах, ортодоксальные коммунисты ненавидели его за это, упрекали в мелкобуржуазном уклоне.

Зато крестьяне были готовы умереть за него. Он дал людям землю! Был такой лозунг - “Каждому пахарю - свое поле!”. Когда в 1934 году Центральная Революционная База оказалась в полном окружении, он до последнего сидел на земле. Он дождался октября, и только тогда стал прорываться из замкнутого кольца.

Да, Великий Северо-Западный поход был просто величайшим в мировой истории драпом вдоль всей Великой Стены! Да, противник имел великолепное снабжение оружием от американцев. Но снаряды нельзя есть!

Мао не был военным стратегом в западном смысле этого слова. Запад стремится к победе, его основное оружие - удар. Мао использовал нашу древнюю стратегию, основанную не на ударе. Он атаковал только при благоприятных условиях. Если таких условий не было, он активно их создавал.

- Каким образом, учитель?

- Например, показывал пленным, как крестьяне трудятся на своей земле, как им помогают бойцы и командиры Красной Армии. Потом давал пленным деньги, и отпускал. В таких случаях через месяц к нему переходило в сто раз больше людей, чем он отпустил вначале.

Мао мог получить от Советского Союза и технику, и военных советников. Он мудро избегал черезмерной помощи северного соседа. Он остался независимым национальным лидером. И именно во время Великого Северо-Западного похода он стал руководителем партии. В самый тяжелый час именно он стал вождем.

“Кто примет на себя унижение Поднебесной, тот станет императором”. Знаешь, кто это сказал?

- К сожалению, я впервые слышу эти слова, - признался Ван.

- Это сказал Лао Цзы, такие вещи надо знать.

Чжао поднял руку, привлекая внимание официанта. Тот мгновенно просочился к ним сквозь толпу, и начал убирать со стола. Тун продолжил:

- Гоминдановские войска заняли землю, и отдали ее помещикам. Что в итоге: они остались без войска! Все крестьяне все равно перешли к Мао. Не имея оружия, не вступая в рискованные сражения, он получил весь Китай.

- А во время войны с Японией?

- У всех на слуху великие сражения, вроде битвы “Ста Полков”. А на деле японцы больше занимались строительством дорог, чтобы обеспечить свои растянутые тылы. Мао спокойно отступал, выжидал, когда командиры противника “затаскают толстых до худобы, а худых до смерти”. Мао любил заманивать врага в ловушки, “в покое ожидать утомленного противника”.

Конечно, русские здорово помогли ему. Без их помощи он воевал бы с японцами еще сто лет, я помню его доклад “О затяжной войне”, - засмеялся Тун Чжао.

Ван смеялся вместе с ним.

- Завтра у тебя будет тяжелый день. Давай, выпьем вина, - предложил Тун.

Поезд уже подходил к Вышнему Волочку, когда Ван завалился спать.

Глава 47

Бесценная рукопись сгорает в огне. Мы знакомимся с Гэндальфом. История Вана и его лучшего друга Ма Шенфуна.

В эту ночь Блинов вновь кричал.

Акико еле успела отодвинуться, когда он начал метаться и заорал:

- Прыгай, Сашка, прыгай!

Прыгай, взорвутся баки!

Акико накинула ему на руки одеяло, и стала будить. Взгляд Николая был страшен.

- Что это было, Коля? Опять снился Афган?

- Да, - медленно проговорил Блинов. - Опять снится, будь он проклят. Опять Сашка в вертолете горит.

Блинов сел и посмотрел в маленькое оконце.

В лунном свете Акико видела его спину, косой шрам, идущий от груди до лопатки.

- Чую, будет что-то. Неспроста Сашка мне снится, хочет он мне что-то сказать, - медленно проговорил Блинов.

Акико плачет, уткнувшись лицом в подушку.

Сато медленно шел по замерзшему лесу. У него не было никаких гарантий, что обнаруженные им следы принадлежали Акико.

Было замечательное февральское утро, солнце уже поднялось над лесом, его лучи даже давали немного тела. Снег искрился, заставляя щурить глаза, белые стволы берез божественно смотрелись на фоне синевы небес. Сато петлял по наполовину занесенным снегом следам. Когда он обнаружил место, где стояла палатка, он понял, что идет правильно. На снегу валялся недоеденный пакетик с лапшой. В глаза бросались и другие пакетики, густо испещренные рекламой японских фирм.

- Чистоплотная Акико не могла оставить мусор. Видимо, с ней что-то случилось! - подумал он.

Спустя двадцать минут такой же вывод сделал на этом месте Итосу Киёкадзу.

За час до появления Сато, Акико почувствовала, что игра подходит к концу.

- Меня ищут из-за этого! - она показала книгу Николаю.

- Отдашь?

- Если отдам одним, обидятся другие. Меня накажут, - сказала Акико как можно более спокойно.

- И что делать?

- Сожгу.

- Жаль, редкая вещь, - промолвил Николай.

Через двадцать минут в дверь постучался Ешинака.

- Заходи, браток, - Николай нисколько не был удивлен.

Акико сидела за столом, напряженно выпрямив спину.

- Здравствуйте, Сато-сан!

- Рад тебя видеть, - бросил Ешинака, косясь на огромного кузнеца.

- Это мой муж, Николай.