Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

Парень снова поднес кружку к губам, и тут Алан, придвинувшись к нему вплотную, изо всех сил ткнул его в спину. Зубы лязгнули о стекло, и пиво пролилось ему на рубашку. Он резко повернулся к Алану, размахивая пустой кружкой как оружием.

— Ты, ублюдок несчастный! Смотри, что натворил!

У него перехватило дыхание, когда пиво выплеснулось ему на грудь, он поставил кружку и вытащил платок, начал промокать мокрое пятно. Алан придвинулся еще ближе, Мик навис над его плечом.

— Насчет ублюдка полегче, понял?

Тон у Алана был агрессивный, юнец поднял глаза. Он собрался было ответить и вдруг узнал Алана. Он молча переводил глаза с Алана на Мика.

— О, это опять вы! Я думал, в прошлый раз вы все свое получили.

— Чего? Да мы только поразмялись тогда, верно, Мик?

Второй парень допил пиво, но кружку все еще держал в руке. Они быстро распределили силы, как и в прошлый раз в дискотеке: каждый знал, кем займется. Противник Мика катал в ладонях кружку.

— Кев, врежь этому болвану!

Не отрывая глаз от кружки в его руках, Мик сказал:

— Заткнись, не то я сам тебе врежу.

— Да что ты? Ой, как хочется посмотреть.

— Хочется? Тогда пошли на улицу.

Пряча в карман мокрый носовой платок, Кев сказал:

— Ладно, ждем вас на улице после закрытия.

Алан подошел к нему вплотную.

— Нечего ждать, пока закроют, айда сейчас!

И в знак того, что дело не терпит отлагательства, он постукал пальцем по столешнице. Кева и его дружка явно смутила их боевая готовность. В прошлый раз Кев с приятелем нападали первыми и сейчас, видно, рассчитывали на это. Они почувствовали в противниках какую-то перемену: те стали старше, повзрослели. И еще: глаза — бешеные, может, конечно, от пива, но они оба точно спятили. Кев и его приятель хотели отвертеться и для острастки сжали кулаки, кидая на противника враждебные взгляды.

— Сдрейфили, что ли? — сказал Мик.

Это подействовало. Теперь у Кева с приятелем не было выбора. Не проронив больше ни слова, вся четверка развернулась и двинулась к дверям.

У выхода Мик оглянулся. Ему захотелось увидеть напоследок Карен. Он поискал ее в толпе у сцены. Стоит небось впереди, стиснутая со всех сторон. Алан и двое парней уже спускались по ступенькам во двор. Но ему во что бы то ни стало нужно увидеть Карен. Может, она ушла в другой угол? Мик оглядел зал. Нет, нигде не видно. И того парня, что был с ней, тоже не видно. Может, они уже ушли? Или он ее еще куда-то пригласил?! В ночной клуб, например. Усадил в собственную машину и предложил подвезти домой. Или к себе повез! И она поехала к нему — покурить, послушать пластинки. А матери позвонила и сказала, что опоздала на автобус и остается ночевать у подружки… Мик повернулся и загремел каблуками по лестнице.

Кев с приятелем даже опомниться не успели. Не было никаких предварительных переговоров или разведки боем, никаких осторожных кругов, ложных выпадов или попыток примирения — ничего, что помогло бы всем им безболезненно выпутаться из этой истории. Как только они вышли во двор позади бара, Алан и Мик набросились на противника, пустили в ход кулаки и ноги. Мик рассвирепел не меньше Алана, противники их еле отбивались. Дрались свирепо, без разбору: наносили удары, и если один бил ногами, другой старался удержаться, чтобы не упасть, сцепившись, они зверски лупили друг друга кулаками, били коленями, норовя угодить в пах. Они били друг друга по лицу, по голове, царапались, готовые разорвать противника на части. Кев с приятелем не раз выходили победителями из драки, и тогда, в дискотеке «Адам и Ева», Кев отколотил бы Алана, но теперь, после армейской выучки, Алан стал почти профессионалом, а Кев так и остался энтузиастом-любителем. Они едва переводили дыхание и сыпали проклятиями. «Ублюдок», — говорил один, волоча противника по земле. «Скотина», — отвечал ему тот. Мик попал своему врагу в нос и услышал, как хрустнула кость. Мягкий такой хруст, будто шейку кролику переломили. Парень инстинктивно поднес руки к лицу, меж пальцев потекла кровь. Мик ударил его в ухо, потом по ноге, и тот упал. Свернувшись на земле калачиком, он закрыл лицо руками и зарыдал. Мик хотел еще раз пнуть его ногой, но почувствовал, что и сам выдохся; он присел на мусорный бак и смотрел, как его противник поднялся и захромал прочь. Алан повалил Кева на картонные коробки в другом конце двора. Мик не видел, что там происходит, слышал только, как Кев визжит, моля о пощаде. «Хватит! Хватит!» Но вот Кев затих, Алан подошел к Мику и присел на соседний бак.

— Будет теперь наука ублюдкам.

Они сидели опустив головы, тяжело дыша, говорить просто не было сил, как вдруг Кев, выбравшись из-под коробок, пронесся мимо них со скоростью, удивительной для человека, только что едва дышавшего. Мик и Алан рассмеялись, правда смех этот отозвался болью во всем теле. Мик оперся на Алана.

— Господи, сейчас концы отдам.

Алан достал носовой платок и вытер лицо.

— Ну, а теперь что будем делать?

Мик с удивлением глянул на него — неужели это он всерьез. Поди пойми — рожа вся в синяках и ссадинах, даже выражения лица не разберешь. Будто нарочно разукрасили для ночной прогулки в долине Солсбери.

— Ты что? Мало тебе развлечений за один вечер?

— Мало? Да я только во вкус вхожу.

Мик поднялся, держась за стенку.

— Делай что хочешь, а я лично знаю, куда идти. Домой, спать.

— А как же та девчонка, на которую ты глаз положил? Я думал, ты ее клеишь.

Мик посмотрел на свой костюм. Рубашка на груди в крови, пуговицы оторваны. Брюки на коленках разодраны, ботинок свалился с ноги. Даже носок слетел во время драки. Легко себе представить, на кого он похож сейчас, — достаточно взглянуть на Алана.

— О, она придет в восторг, если сейчас меня увидит. Бросится ко мне в объятия, как только появлюсь на пороге.

Они хохотали, представляя, как они вернутся в бар девчонку клеить — в таком-то виде! Мик надел носок и ботинок, и друзья, обнявшись, медленно побрели со двора. Они дурачились, делали вид, будто с трудом держатся на ногах, и то и дело валились друг на друга; они, как никогда, ощущали в эту минуту силу дружбы и торжество общей победы.

Мик сидел на табуретке перед камином, набросив на плечи полотенце, тревожно разглядывая свое лицо в ручном зеркальце, пока мать подстригала его. Порезы и царапины на лице еще не зажили, синяк под глазом отливал синим и зеленым.

После стрижки лицо у него стало еще страшнее — настоящий бандит, прямо фотография разыскиваемого преступника. Мик сощурился, чтобы остриженные волосы, сыпавшиеся каскадом, не попадали в глаза.

— Эй, поаккуратней! Не в монахи меня постригаешь.

— Нет, ты больше на боксера похож. Честно, Мик, прямо не знаю, что тебе эти люди скажут, когда увидят твою физиономию.