Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

Двое мальчишек приготовились сбросить с балкона телевизор; Мик не стал смотреть, как он упадет, но прислушивался; прошло довольно много времени, и он даже забеспокоился, не слишком ли высоко он забрался, когда послышался наконец глухой удар. Он глянул вниз на город. Небо понемногу светлело, меж облаков пробился косой луч солнца. Он высветил собор, опустевшие здания учреждений и вдали — зубчатые очертания сталелитейных заводов. Небо над промышленной частью города было такое чистое, будто сегодня воскресенье, а не понедельник.

Мик нашел номер 124, быстро оглядел себя — все ли в порядке, и нажал кнопку звонка. Никто не откликнулся. Он снова нажал, приложив ухо к дверям, чтобы убедиться, что звонок исправен, но опять ничего не услышал, тогда он дважды постучал. Удары эхом отдались в тишине, и Мик стал испуганно озираться по сторонам — вот сейчас появятся соседи, чтобы посмотреть, кто это дубасит в дверь. Мик собрался было снова стукнуть, но тут за дверью раздался голос:

— Кто там?

Мик сглотнул, прежде чем ответить. Во рту у него пересохло, прямо как тогда, в клубе «Лэнгли», когда они бар чистили.

— Это я, Мик.

Наступила долгая пауза, Мик решил, что она ушла в гостиную (что делать, если и впрямь уйдет?!), но тут загремели замки, и в щелку он увидел Карен. Дверная цепочка болталась как раз на уровне ее шеи. Прямо ожерелье, подумал Мик. Он робко улыбнулся.

— Здравствуй!

— Зачем пожаловал?

— Пришел тебя проведать.

Карен не выказывала особого восторга; немного помолчав и не сводя с него глаз, она стала закрывать дверь у него перед носом. Мик шагнул вперед, хотел извиниться, но не успел и слова вымолвить — Карен сняла цепочку и отступила в глубину прихожей. Мик замер. Кто знает, что ей взбрело в голову — может, пошла схватить что потяжелей или же это следует расценивать как приглашение войти. Лучше, конечно, войти — не станет же она в него швыряться чем попало, если он проникнет в квартиру.

Прикрыв за собой дверь, но не накинув цепочку, Мик ждал Карен на коврике у порога. Было так тихо, точно он в доме один. Мик подождал еще, нет, видно, она не вернется, и тогда он медленно пересек прихожую, направляясь к открытым дверям гостиной. Сцепив руки на груди, Карен стояла у окна напротив и смотрела вниз. Мик остановился на пороге гостиной — подождал, когда она обернется. Газовая горелка шипела в тишине. В углу — телевизор, звук приглушен, на диванчике лежит раскрытый журнал мод.

Они долго стояли молча, не глядя друг на друга, наконец Мику это надоело, и он стал смотреть на экран. Мужчина и женщина в костюмах XVIII века сидели у камина, и огонь отражался в их глазах. Потом они стали целоваться, и тут в комнате появился другой мужчина, небось муженек, судя по тому, как он распсиховался при виде этой картины. Мику, несмотря на выключенный звук, было ясно, что он сказал.

Карен повернулась как раз тогда, когда мужчины начали драку. Поверх ночной рубашки на ней был халат, волосы собраны в хвост.

— Зачем пришел?

— Тебя проведать. Я был у тебя на работе, там сказали, ты заболела.

Карен, оглядев себя, еще плотнее запахнула халатик; когда она затянула поясок, подол поднялся, обнажив голые ноги.

— У меня был грипп. Сейчас уже лучше.

Мик подошел к окну.

— Потрясный вид отсюда, верно? Даже наш район видно.

— Конечно. Вообще весь город отсюда видно. Только к этому очень быстро привыкаешь.

Мик вспомнил про мотоцикл и посмотрел вниз. Стоит себе целехонький, но машина, стоявшая рядом, укатила, и он теперь всем на обозрение. Прислонясь лбом к стеклу, Мик старался разглядеть, играют ли по-прежнему мальчишки возле подъезда. Карен отошла к камину. Халат у нее был точно такого же цвета, что и платье героини фильма, рыдавшей на софе.

— Что ты поделывал, Мик?

Он отвернулся от окна и пожал плечами.

— Ничего особенного.

— Получил работу в «Аттли энд Парсонс»?

— Нет. К собеседованию меня допустили, но я на нем провалился.

— Вот обидно! Мы же так с тобой готовились.

Она несмело улыбнулась и впервые с тех пор, как он вошел в комнату, взглянула на него. Разочарование и обида вспыхнули с новой силой, Мик подошел к клетке с попугаем, стоявшей в углу, чтобы спрятать от Карен лицо.

— А ты не говорила, что у тебя есть попугай.

Он постучал по прутьям указательным пальцем, посвистел. Птица испугалась незнакомца и заметалась с жердочки на жердочку.

— А что тут говорить? Попугай как попугай.

— Как его зовут?

— Питер.

Мик отвернулся, и попугай тут же успокоился — незнакомец больше за ним не следил.

— Ты небось другого парня завела?

Карен смотрела на коврик из жеребка, пытаясь пригладить ногой взъерошенный мех.

— Нет. Ходила пару раз на свидания, но все не то.

— Ты рада, что я пришел?

Она посмотрела на него, улыбнулась и кивнула. Мик тоже улыбнулся.

— Я прямо не знал, что делать, когда в магазине тебя не застал.

— Хорошо, что пришел. А я решила, что это страховой агент или еще кто-нибудь. Чуть сердце не выскочило, когда твой голос услыхала.

Шерсть на коврике упрямо топорщилась, видно, жеребок этот при жизни отличался непокорным зачесом.

— Я думал, ты меня видеть не захочешь. Захлопнешь, думал, дверь перед моим носом.

— Да ты что! Я ужасно переживала, когда мы встречаться перестали.

Мик пересек комнату и обнял Карен. Он хотел ее поцеловать, но она вдруг отвернулась и заплакала. Мик подумал, что это из-за его приставаний, отпустил ее и хотел уже отступить. Но Карен не отстранилась и громко всхлипывала у него на груди. В этой неудобной позе она казалась совсем беззащитной, будто человек, сбросивший с себя во сне все покровы. Мик снова обнял ее.

— Ты чего?

Слезы мешали ей говорить. Наконец Карен подняла голову, нащупала платок в кармане халата. Там, где она прислонялась щекой к его груди, ношеная джинсовка, намокшая от ее слез, обрела свою изначальную синеву.

— Никакого у меня гриппа не было. Простудилась. Просто все осточертело.

— Что так?

Она вытерла глаза, высморкалась, бросила мокрый платок в мусорную корзинку со средневековым орнаментом. Металл задребезжал, и корзинка задрожала на коврике.

— С мамой постоянно ссоримся. Она все со своим дружком крутит. Помнишь, мы их в кинотеатре видели. Надумала снова замуж и… кошмар какой-то. Просто кошмар!

Она оттолкнула Мика и выбежала из комнаты. В прихожей хлопнула дверь, потом в квартире снова наступила тишина. Слышалось только тиканье часов с кукушкой, и не в лад им попугай, встревоженный метнувшейся по комнате Карен и ее громким голосом, всполошно отстукивал по жердочкам свой ритм.

Мик прислушался, не идет ли Карен. Но в доме было так тихо, что он подумал, не вышла ли она на улицу. Прождав, как ему показалось, целую вечность (часы у него за спиной бойко отмеривали секунды), он отправился на поиски Карен. Одна из дверей, выходивших в прихожую, была открыта. Мик медленно подошел и, остановившись на пороге, заглянул. Присев на краешек постели, Карен не отрываясь смотрела на шкаф. Может, она и заметила Мика, но виду не подала.