Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

— Я зашел проведать Карен.

— Оно и видно, — ответила миссис Лодж, стараясь не смотреть на голого Мика. — А ну, проваливай! Быстро! Выметайся! Как только наглости хватило заявляться сюда да еще так себя вести?!

Мик не стал задерживаться, объяснять, что да как. Он натянул джинсы, схватил в охапку остальные вещички и протиснулся мимо приятеля миссис Лодж, по-прежнему наблюдавшего за происходящим с порога. Он втянул живот, пропуская Мика, и вид у него сделался такой, будто он еле удерживается, чтобы не рассмеяться.

— Мик, подожди меня внизу!

Но он не расслышал слов Карен из-за грохота входной двери. Миссис Лодж повернулась к дочери.

— Незачем ему тебя дожидаться. И вообще ты с ним виделась в последний раз, ясно?!

Карен только теперь заметила человека, прислонившегося к косяку, и ответила, обращаясь к нему, а не к матери:

— С кем хочу, с тем и встречаюсь. И нечего мной командовать!

— Ты мне просто противна, Карен. Мне стыдно за тебя, честное слово.

Приблизившись к постели, миссис Лодж украдкой изучала простыню — нет ли там пятен. Впрочем, она могла и не осторожничать: Карен не отрывала глаз от мужчины в дверях, а он сосредоточенно разглядывал свои ключи от машины.

— Противна? Отчего же? Он мой друг. Мы давным-давно встречаемся.

— Ты ничего мне об этом не говорила.

— А почему я должна тебе говорить? Я не обязана тебе давать во всем отчет!

— Я твоя мать, не забывай, Карен.

— Ну и что? Что толку-то?

Миссис Лодж растерялась и, не находя ответа, схватила подушки и принялась их взбивать.

— Так я и знала. Знала ведь, на тебя нельзя положиться.

И, словно желая подчеркнуть свои слова, она разгладила морщинки на простыне, натянула ее потуже и одернула по краям. Карен дождалась, пока она закончит, подошла к постели и со всего размаху плюхнулась на нее.

— Хватит тебе твердить одно и то же. Я ведь не дура.

— Это все говорят.

— Ну, так пора бы и тебе запомнить.

Она улеглась с ногами на одеяло («Нарочно провезла ими по постели и опять все сбила», — подумала мать), подоткнула под голову подушку.

— Карен! Не смей так разговаривать со мной! Могла бы ради разнообразия проявить хоть немного уважения к матери.

Мужчина в дверях перестал бренчать ключами и зажал их в кулаке.

— В самом деле, не следовало бы тебе так с матерью говорить, Карен. В молодости все ошибаются. Твоя мать мне кое-что о тебе рассказывала.

Карен смотрела на него, наклонив голову, — один глаз прикрыт, голова на плече — точно в мишень целится.

— Да плевать мне на ее россказни. А вас это вообще не касается.

Едва не плача, миссис Лодж отошла от кровати.

— Ты понял, Джордж? И вот так всегда. Хочешь вырастить их приличными людьми, а они против тебя же и ополчаются.

Джордж разжал кулак и снова принялся бренчать ключами. На кольце болталась фигурка игрока в гольф в красной водолазке. На Джордже была такая же. Брюки, правда, на них были разные: на спортсмене канареечно-желтые, на Джордже — голубые.

— Твоя мама душой за тебя изболелась, Карен. Вот я и пришел. Она надеется, что, если мы потолкуем с тобой, всем будет лучше. Давай выясним, что к чему.

— Не собираюсь я с вами об этом говорить.

— Но рано или поздно поговорить надо, Карен, вечно ведь так продолжаться не может.

— Не о чем нам говорить! Не вам меня учить. Вы мне не отец.

— И слава богу, раз ты такое выкидываешь.

Карен села, свесив ноги с кровати.

— Не смейте поминать моего отца. Вы ему в подметки не годитесь!

Она пробежала по комнате, выхватила из шкафа сумку, на которой красовалась реклама знаменитой фирмы по производству горчицы. Карен выдвинула верхний ящик туалетного столика, вытащила оттуда ворох белья и сунула в сумку.

Миссис Лодж наблюдала за ней с растущей тревогой. Карен так хлопала ящиками столика, что все флаконы на нем дребезжали, фотографии в конце концов свалились на пол.

— Что ты делаешь, Карен?

— Ухожу! Хватит с меня! Я ухожу!

— Что ты мелешь! Куда ты можешь уйти?

— Куда глаза глядят! Здесь не останусь.

Карен так рванула дверцу шкафа, что она, отскочив, ударила ее по руке. Даже не заметив боли, Карен сдернула с вешалок несколько платьев и запихнула в сумку. Освободившиеся металлические плечики раскачивались, бренча вразнобой, будто несколько сломанных часов.

Миссис Лодж взяла Карен за руку.

— Перестань, Карен. Не идиотничай.

— А я не идиотничаю.

Карен оттолкнула ее руку. Миссис Лодж отшатнулась, словно от удара. Она была вне себя от бешенства. Жалость как рукой сняло.

— Эй! Ты соображаешь, кого отталкиваешь?

Она вцепилась в Карен, стукнула ее по голове. Та шарахнула мать сумкой; осыпая друг друга оскорблениями, они дрались возле шкафа. Джордж пытался их разнять, но едва он прикоснулся к Карен, как та стала яростно отбрыкиваться и так пронзительно завизжала, что миссис Лодж в испуге оттащила от нее Джорджа.

— Оставь ее, Джордж, ради бога, а то еще соседи полицию вызовут. Стены-то прямо картонные.

Джордж остановился, стиснув кулаки и задыхаясь, лицо у него стало мертвенно-бледным.

— Подобного я не потерплю ни от нее, ни от кого другого. Выпороть ее надо, и все тут!

— Только попробуйте!

— Учти, я тебя предупреждаю!

Миссис Лодж удерживала его, не то он набросился бы на Карен и привел свою угрозу в исполнение.

— Оставь ее, Джордж! Оставь ее в покое! Не стоит она того… Пусть убирается! Пусть проваливает ко всем чертям, мне плевать!

И все-таки миссис Лодж первой ретировалась с поля боя, горько рыдая. Джордж и Карен с ненавистью смотрели друг на друга, в напряженной тишине из гостиной доносились всхлипывания миссис Лодж. Джордж все еще кипел, а Карен смотрела на него с таким вызывающе дерзким видом, будто во что бы то ни стало хотела вывести его из себя. Но горестный плач, доносившийся из соседней комнаты, отвлек внимание Джорджа, и, в последний раз бросив на Карен угрожающий взгляд, он удалился.

Карен слушала, как он бренчит ключами в прихожей. Нагнувшись за туфлями под кровать, она заметила на ковре фигурку игрока в гольф. Видимо, во время потасовки он слетел со связки ключей и теперь лежал, обезглавленный, продолжая размахивать клюшкой. Карен слушала, как Джордж бормочет что-то, успокаивая мать, потом сняла халат и принялась одеваться, но уже без той решимости, с какой несколько минут назад собирала свои вещи.

В гостиной попугай пытался привлечь внимание миссис Лодж. «Милашка, милашка», — повторял он, время от времени позвякивая колокольчиком. Но миссис Лодж и не смотрела на него — скорчившись на диванчике, она хлюпала в мокрый платок.

— У меня нет больше дочери, Джордж. Пусть радуется — своего она добилась. Я больше так не могу…

Джордж еще крепче обнял ее, поглаживая по руке.