Барри Хайнс - Пустельга для отрока. Взгляды и улыбки

Женщина нахмурилась и заторопилась к двери.

— Пойду укачаю его. Подождите, ладно?

Она вышла, и Карен с Миком услышали, как она забубнила что-то, успокаивая малыша. Карен, ошеломленная, села на крутящийся табурет и только тогда заметила детские вещички на сушилке возле окна и ящик с игрушками, задвинутый под пианино.

— Мог бы хоть сообщить. Круглой дурой себя чувствую.

— Может, забыл.

— Не мели чепухи. Как такое забыть?!

— Тогда, может, расстраивать не хотел.

Постепенно ребенок угомонился, стало тихо, но женщина не возвращалась, Мик и Карен подумали, уж не заснула ли она тоже, и наконец услышали, как она выходит из спальни.

— Слава богу. Думала, он не успокоится.

Она тихо прикрыла за собой дверь.

— Всю зиму хворает. У нас ведь страшно сыро.

Она окинула взглядом комнату, словно ища подтверждения своим словам. В углу над рейкой для картины темнела полоса, но запыленная голая лампочка под лепной розеткой потолка так тускло освещала комнату, что понять, сырость это или тень, было невозможно.

— Твой отец вернется утром. Приходи.

Плач ребенка, боязнь, что он снова проснется, видимо, женщину ожесточили. Она отступила, давая им дорогу. Мик и Карен продолжали стоять, растерянно глядя друг на друга. Наконец Карен заговорила, она была совсем смущена и не подымала глаз.

— Нам некуда ехать. Я надеялась переночевать у отца.

— Переночевать здесь?

— Я думала, он один.

— Но у нас тесно, где же вам ночевать? У нас только эта комната и соседняя.

Карен горестно покачала головой.

— Пойдем лучше, Мик.

Мик уже открыл дверь, и тут женщина оглянулась на камин. Она забыла, что унесла часы в спальню.

— Который теперь час?

Мик и Карен посмотрели на свои часы. Мик опять запамятовал, что его часы сломаны.

— Двадцать минут первого, — сказала Карен.

— Куда же вы поедете?

Карен задумалась, потом пожала плечами.

— Не знаю… Попытаемся где-нибудь снять комнату.

Мик держался за дверную ручку.

— Мы правда не знаем, куда идти. Мы ведь здесь впервые.

Женщина молчала, и Мик с Карен решили, что она думает, куда бы им посоветовать пойти.

— Ладно, переночуйте у нас, — сказала она. — Я постелю тебе на раскладушке в спальне, — кивнула она Карен, — а ты ляжешь здесь, на тахте. Может, и лишнее одеяло найду.

Мик с Карен улыбнулись друг другу, у обоих отлегло от сердца, а Мик прислонился к пианино, изображая смертельную усталость.

— Так выдохся, что могу на гвоздях уснуть.

— Какая вы добрая! Мы не хотели причинять вам беспокойство, мы просто не знали…

— Как же я тебя выгоню? Ты же дочь Эрика.

Они молча смотрели друг на друга, затем женщина улыбнулась Карен.

— Я частенько себе тебя представляла. Видела твои фотографии, но на них ты совсем маленькая.

— Как вас зовут?

Непосредственность Карен снова заставила женщину улыбнуться.

— Дженни… А у вас с Кевином глаза и брови похожи.

— Это вы малыша назвали Кевином?

Мик, оттиравший пыль со шлема, поднял глаза.

— В честь Кевина Кигена?

— Откуда я знаю, в чью честь. Эрику имя вроде понравилось. Пойду лучше одеяло принесу, а то малыш проснется в шесть утра, надо будет его кормить.

Она вышла. Карен, кажется, готова была снова заплакать.

— Папа говорил, что собирался меня Кевином назвать, если бы вместо меня родился мальчик.

— Во второй раз ему повезло, да?

— Выходит, так.

— Мне-то лучше, что ты не парень.

Он подтолкнул Карен и чмокнул ее в щеку. Она слабо улыбнулась, но невесело, как бы машинально, точно резиновая кукла.

Вернулась Дженни с одеялом, Мик положил свой шлем на стол рядом со шлемом Карен и взял у Дженни одеяло.

— Под ним не замерзнешь. Лишних подушек, правда, нет. Возьмешь диванные.

— Не страшно. Обойдусь.

— Ванна, если понадобится, на лестничной площадке справа.

— Спасибо.

Она повернулась к Карен.

— Пойдем, поможешь мне поставить раскладушку. Вдвоем, может, меньше шуметь будем.

Карен вышла следом за ней из комнаты, задержалась на лестничной площадке, опять вяло улыбнулась и закрыла за собой дверь.

Мик слышал осторожное поскрипывание и приглушенные голоса — это женщины ставили раскладушку. Он снял пиджак и повесил на спинку стула. Расстелил на диване одеяло, подоткнул его, стащил ботинки, поставил рядышком на коврике перед камином, так чтоб на виду были, когда он проснется. Когда он брал подушки, под одной из них что-то лежало, он нагнулся и достал. Оказалось, это растрепанная книжка стишков и считалок. Мик сел на край дивана и полистал ее — безвкусные, уродливые картинки, — он выключил свет и, не раздеваясь, лег.

На следующее утро Мик положил на место подушки, аккуратно свернул одеяло; потом они с Карен пили чай, устроившись на диване, смотрели, как Дженни перепеленывает малыша на коврике у камина. Он лежал себе на спинке, под ним — клеенка, и грыз резиновое кольцо для зубов. Дженни подняла ему ножки, подмыла его, но не успела вытереть насухо, как он пустил фонтан — и снова весь мокрый.

Мик засмеялся и подтолкнул Карен, та смущенно отвела взгляд.

— Ну, каково братца иметь, а?

— Сводного, ты хочешь сказать.

— И то неплохо, верно?

Может, Дженни и слышала этот диалог, но виду не подала. Склонив голову, она смазывала кожу Кевина вазелином, пудрила тальком, перед тем как переодеть его в сухое. Она была в джинсах и свитере, и, когда она встала на колени, нагнувшись вперед, свитер задрался, обнажив позвонки и светлый пушок ниже талии. В такой позе она выглядела слабой и беззащитной.

Внизу хлопнула парадная дверь, все трое замерли, прислушиваясь. (Только Кевину хоть бы что, лежит себе, гулькает и ножками сучит.) Но шаги замерли в глубине коридора.

Дженни застегнула кнопки на комбинезончике Кевина, подняла его и передала Карен.

— Подержи-ка минутку, я ему завтрак принесу.

Карен торопливо поставила кружку и с опаской посмотрела на извивающееся крошечное существо.

— По правде сказать, я не очень-то умею с детьми обращаться.

— Теперь у тебя есть возможность поучиться, а?

Не дожидаясь ответа, она плюхнула ребенка на колени Карен и пошла на кухню. Карен держала его подальше от себя, на вытянутых руках, а он барахтался и старался к ней прижаться. Она хладнокровно следила за его напряженным личиком. Яркие щечки от натуги заалели еще сильнее.

— Тебе он нравится, Мик?

Она сказала так, будто спрашивала о платье или новых туфлях. Мельком взглянув на малыша, Мик пожал плечами.

— Да ничего.

И тут же, услышав шум на кухне и убедившись, что Дженни там, обнял Карен за плечи и попытался поцеловать.

— Его сестренка мне больше по вкусу.

Кевин потянулся к браслету на его запястье, но схватить не успел, Карен отпихнула Мика локтем.