Э Кэнтон - Аврелия

Он хотел возражать, но жена не дала сказать ему ни слова и с тем же плачем продолжала:

— Да, ты заговорщик, Мизитий! Я теперь все знаю, и у меня есть доказательства…

— Откуда ты знаешь? — с беспокойством спросил ее муж.

— Тебя уже три месяца не было дома, ты и меня оставил… Ты постоянно водишься с какими-то подозрительными людьми… Посмотри на себя: на кого ты похож? Ты стал мрачным, молчаливым… Что тебя беспокоит? Ты что-то пишешь, переписываешь, и я знаю что, а ты еще спрашиваешь, откуда мне все известно, как я могла узнать, что ты заговорщик…

Мизитий только вздохнул. Он был удручен.

— Ты и себя губишь, Мизитий, и меня…

Геллия зарыдала, закрыла лицо руками и беспомощно опустилась на стул.

— Геллия, дорогая моя, — взволнованно шептал ей на ухо муж, стараясь ее успокоить. — Дорогая жена моя! Выслушай, что я тебе скажу! Успокойся! Скоро, очень скоро мы будем богаты и знатны… Я заговорщик, но только для тебя, только для моей Геллии, пойми ты это… Меня обещали жрецом сделать… Ты тогда будешь женой жреца…

— Глупый ты! — воскликнула Геллия тоном, который отнял у мужа всякую охоту возражать. — Каким образом? — заговорила снова она, быстро поднимаясь, отстраняя от себя мужа и пристально глядя ему в глаза. — Каким образом ты, простой флейтист, думаешь попасть в жрецы, для чего прежде всего надо быть патрицием?…

— Почему же и нет? — спросил Мизитий. — Если удастся, то это будет платой за те услуги, которые я окажу Риму низвержением тирании Домициана.

— Так я и знала, так и знала, — бегая по комнате и нервно жестикулируя, быстро говорила Геллия. — Мизитий хочет уничтожить императора! Императору стоит только захотеть, и Мизития не будет. Кто же теперь мне может помешать поступить с тобой так, как я поступила сегодня со священным гусем архигалла?

Имя архигалла произвело должный эффект, и Мизитий уже задрожал. Но, не желая оставаться в долгу перед супругой, не желая, чтобы она пребывала в заблуждении, Мизитий воодушевленно и с полным сознанием своего достоинства и важности своей миссии заговорил:

— Ты не знаешь еще, что громадная армия должна идти к Риму, что армию ведет знаменитый полководец, который ждет моего сигнала, и что я могу выбрать любой день для восстания…

Геллия с состраданием посмотрела на мужа.

— Мизитий, мой бедный Мизитий! — нежно произнесла она. — Ты здоров? Кто расстроил твои мозги? Несчастный! Откуда ты взял свои фантазии?

— Фантазии!.. Это совсем не фантазии, а самая настоящая действительность…

— Никуда не годная! Клянусь богами, никуда не годная! Ты глупец, которого толкают в пропасть! Теперь тобой пользуются, а потом ты же будешь страдать…

— Невозможно, Геллия…

— Скажи мне, Мизитий, когда ты в театре дуешь в свою флейту и подыгрываешь актеру, кому аплодируют? Ведь не тебе?…

— Понятно, не мне. Но…

— А когда ты в храме выводишь самые восхитительные мелодии, — продолжала, не слушая возражений, молодая женщина, — кому приносят жертвы? Ведь не тебе?

— Что ты этим хочешь сказать?

— А вот что: в настоящий момент ты играешь для других. Полководец с триумфом войдет в Рим, ему устроят овации, а Мизитий будет забыт. Полководца победят… Но я не хочу говорить, что случится с моим Мизитием.

— Чего ты хочешь, Геллия? Жребий брошен, — пробормотал Мизитий, не зная, что на это отвечать.

— Хорошо, что ты имеешь такую жену, которая заботится о тебе, думает за тебя и спасет от несчастья. Архигалл мне обещал…

— Архигалл знает? — быстро прервал ее Мизитий. Он ждал ответа, который и смущал его, и был так нужен.

— Я снесла архигаллу сегодня утром кусок папируса, и он мне сказал, что это мятежное воззвание.

Молодая женщина вдруг остановилась… Она была поражена выражением лица Мизития и его убитым видом. Ноги и руки у него тряслись, а язык отказывался повиноваться.

— Геллия! — сделав над собой усилие, почти крикнул Мизитий. — Ты меня погубила… Благодарю… я пропал… все узнают, откроют…

— Архигалл честный человек, — сказала Геллия.

— О женщины! — возмущался Мизитий. — Никто не может помешать вам идти к этим несчастным галлам! Ты не знаешь, Геллия, что благодаря моим работам эта прокламация разошлась по городу, ты не знаешь, что архигалл — самый преданный друг бесчестного Регула. Понимаешь ли ты теперь, что ты сделала?

— Это правда, Мизитий! О, я несчастная!..

И молодая женщина в слезах упала на руки мужа.

Супруги долго потом не могли прийти в себя, долго сидели обнявшись, стараясь подавить рыдания и не смея высказывать мыслей, под давлением которых находились…

Мизитий и Геллия были супругами всего лишь два года. История их проста и в то же время трогательна. Оба они не знали своих отцов. Мизитию было около двадцати лет, когда он потерял мать. Он играл на флейте во время жертвоприношений и участвовал наравне со жрецами во всех молитвах в языческих храмах. Играл он и в театре. Имея достаточный доход от этих двух мест, он жил безбедно, но чувствовал себя совершенно одиноким, так как со времени смерти матери во всем Риме не было ни одной души, которая могла бы интересоваться им, заботиться и думать о нем. И он был несчастлив… Встреча его с Геллией произошла совершенно случайно. Возвращаясь однажды вечером домой, он услышал тяжелые вздохи и плач, которые, по-видимому, шли из ближайшего угла улицы. Он поспешил туда и наткнулся на молодую девушку, сидевшую под темным покровом сеней пустого дома. Это и была Геллия.

Она рассказала, что похоронила свою мать — единственное существо, к которому она была привязана, и вот теперь осталась без крова, так как безжалостный хозяин выгнал ее среди ночи. Мизитий и она были товарищами по несчастью, одиноки, и Мизитий понял ее скорбь, ее несчастье и принял в ней живое участие. Измученная и голодная девушка едва держалась на ногах, когда Мизитий помог ей подняться. Он привел ее в свое жилище, устроил ей самое лучшее помещение и предложил разделить с ним стол.

Через год состоялась их свадьба. Вот все, что можно добавить про этих нежных супругов. Остальное уже известно из разговоров их между собой и из бесед Геллии с архигаллом.

Геллия понимала, что она своей поспешностью погубила мужа, а тот думал, как бы спасти жену и самому избавиться от когтей Марка Регула. Оба они были охвачены одним и тем же страхом, и оба вздрагивали всякий раз, как с улицы раздавался какой-нибудь шум. Так они просидели до ночи.

Вдруг сильный удар в дверь заставил их вздрогнуть. Они молча переглянулись. Геллия медлила… Мизитий боялся отворить дверь.

Послышался второй, более настойчивый удар в дверь, и какой-то голос крикнул:

— От архигалла! Отворите!..

— Я так и думала, — сказала Геллия, — он обещал мне, что сегодня же поможет нам.