Калле Каспер - Чудо: Роман с медициной

А может, я промолчал, потому что нам предстояло прекрасное путешествие, Перуджа, Сполето, Рим, все это в одном туре, и я боялся, что, если что-нибудь не так, придется его отменить. В последние годы, после того как у Рипсик обнаружили рак, я старался ее свозить в разные замечательные места, прежде всего в Италию, мы оба любили эту страну, первая половина нашей жизни прошла за железным занавесом, позже мы тоже путешествовали нечасто, мы были не свободны в деньгах, и теперь я хотел, чтобы Рипсик все увидела, наших гонораров на это никогда не хватило бы, но я какое-то время назад получил неожиданный подарок, один родственник, которому понравился мой роман, завещал мне кругленькую сумму, и вот мы ездили и ездили — и кто же захочет променять такую интересную жизнь на ужасы лечения? Рипсик тоже не хотела, иначе она могла бы настоять, чтобы я напомнил Обормоту о его обязанностях, правда, настаивать было не в ее натуре.

Когда мы в ноябре явились на осмотр, дела уже были неважные, недавно снова отекла левая рука Рипсик, верный признак того, что рак воскрес. Обормот, увидев руку, засуетился и сразу сделал, наверное, еще одну ошибку, Рипсик спросила у него, не надо ли назначить новую биопсию, он в ответ буркнул: «Не хочу трогать». В этом был свой резон, биопсия — процедура неприятная и может вызвать активизацию болезни, но, как опытный врач, он должен был заподозрить, что новая опухоль — другого типа и гормональному лечению не поддастся, ведь Рипсик подозревала, хотя и не была онкологом, — он же лишь поменял одни гормональные таблетки на другие. Так было потеряно еще два месяца, и в январе, когда болезнь сделалась видна, что называется, невооруженным глазом, Обормоту уже не оставалось больше ничего, как назначить биопсию. Ее результаты оказались именно такими, каких боялась Рипсик, новая опухоль не зависела от гормонов, она была так называемой «трижды негативной» — знаю это точно, потому что после ошибки Обормота Рипсик нашим врачам уже не доверяла и мы проводили долгие часы у компьютера, вникая в суть ее болезни. На сайтах израильских клиник были размещены подробные описания всех вариантов рака груди, читая их, мы начали понимать, что у Рипсик, ко всему прочему, рак не просто «трижды негативный», но еще и воспалительной формы, что страшнее всего, раньше, когда такую опухоль сразу же оперировали, смертность составляла сто процентов, теперь пытались сперва улучшить ситуацию при помощи химиотерапии, и на нее Обормот и направил Рипсик, заодно от нее отделавшись, в больнице для каждого метода лечения были свои врачи, что Рипсик, кстати, весьма удивило: «Это же очень важно, чтобы врач видел развитие болезни с начала до конца!»

И все же еще неизвестно, как все пошло бы, если бы Обормот передал Рипсик хорошему специалисту, думаю, после той ошибки, что он сделал, человек с совестью именно так бы и поступил, но у Обормота была толстая кожа, на прощанье он мне сказал флегматично: «Ну так ведь до сих пор все шло как нельзя лучше» — и по его милости мы попали к одной молодой русской врачихе, для которой случай Рипсик оказался явно не по ее уму. Она даже не поняла толком диагноза, когда Рипсик спросила: «Разве у меня не воспалительная форма?» — она обронила: «Ну да, какое-то воспаление там есть». Но хуже всего было то, что она избегала внешнего осмотра, Обормот каждый раз приказывал Рипсик раздеться и рассматривал и пальпировал опухоль, Графиня же, как я про себя стал называть эту врачиху, смотрела только на свои ухоженные ногти, вид больной груди, вероятно, плохо действовал на ее нервы. Зачем она стала врачом?.. Рипсик жаловалась ей, что состояние груди, несмотря на химиотерапию или, возможно, даже в результате ее воздействия, ухудшается, но Графиня на эти жалобы не обращала внимания. И хоть бы с кем-то проконсультировалась! Рипсик рассказала мне, что раньше в каждой клинике работал профессор, курировавший трудные случаи, дававший квалифицированные советы, теперь эту должность, как мы поняли, упразднили — демократия, все врачи равны.

С необъяснимым упорством эта Графиня назначала некий препарат, от которого Рипсик, как она сама говорила, «ходила по стенке». Поняв со временем, что он не приносит никакой пользы, а только разрушает ее организм, Рипсик от него отказалась, и тогда Графиня вынуждена была собрать консилиум, который был должен, как мы поняли, заменить профессора. Там собрались разной масти онкологи, химиотерапевты и хирурги, и, что нас поразило, последние были все без исключения женщины. «Как может женщина отрезать у другой грудь, это же должна быть полная садистка!» — сказала Рипсик потом, я тоже этого не понимаю, медицинская профессия вполне подходит женщине, если это, например, педиатр, или физиотерапевт, или хотя бы семейный врач, но хирург, да еще в онкологии… Вели они себя как обычные женщины, говорили много и бессвязно, но среди этой, извините, стаи кур, решавших судьбу Рипсик, сидел один, только один, мужчина, высокий и стройный, напоминавший английского джентльмена (Обормот на консилиум не явился, наверное, боялся посмотреть нам в глаза), дождавшись, когда в кудахтанье возникнет пауза, он негромко заметил: «Можно попробовать карбоплатин».

Я напрягся — недавно я читал, что препараты платины иногда дают при диагнозе Рипсик хорошие результаты, — правда, «куры» на реплику внимания не обратили, и Рипсик назначили совсем другое лекарство, но я сам через некоторое время разыскал Джентльмена, и попросил его заняться Рипсик. И действительно, карбоплатин помог, на некоторое время развитие болезни остановилось. Если бы Рипсик попала к Джентльмену раньше, в самом начале рецидива, кто знает, может, удалось бы ее вылечить?

А тибетские пилюли, они что, разве уже перестали действовать? С этими пилюлями всегда было сложно, таможенные правила ЕС запрещали пересылать их по почте, на словах это делалось в интересах больных (чтобы они не глотали всякую дрянь), на самом же деле так защищались интересы западных фармакологических фирм. Нам привозили эти пилюли из Индии, я нашел там одну эстонку, Безумную Вдову, как я сам для себя ее прозвал, после смерти мужа она перебралась туда, в один из религиозных центров, и стала то ли индуисткой, то ли буддисткой, я толком не понял, я связался с ней по электронной почте, она оказалась чрезвычайно отзывчива и помогала нам, я оплачивал тибетской больнице через интернет-банк стоимость лекарств, больница посылала препараты по адресу Безумной Вдовы, а она просила какого-нибудь приехавшего эстонского туриста взять у нее пакет с пилюлями и привезти в Эстонию. Когда рука Рипсик снова отекла, я немедленно написал Безумной Вдове, но ответа не получил. Последний раз мы были в контакте прошлой зимой, какие-то препараты у нас тогда еще имелись, другие же кончились и нужны были новые, и тогда Безумная Вдова мне написала, что ни одного туриста нет, случилось это вскоре после выхода интервью Рипсик, я сразу не связал эти события, а потом заподозрил — кто знает, может, ей тоже не понравилось, что говорила Рипсик, и она подумала: я тут ей помогаю, а она еще нами недовольна? Как бы то ни было, я стал себя винить, что той же зимой не подыскал другого «транспортера», ведь мир открылся, и эстонцы с великой охотой принялись путешествовать по дальним странам, и я бросился писать одному знакомому, другому, третьему, помощь пришла, откуда я ждал ее меньше всего, наша самая известная поэтесса собралась в Индию на фестиваль и согласилась привезти Рипсик лекарства. Тибетские врачи тоже увидели, что дело серьезное, если раньше препараты Рипсик назначал их senior doctor, то теперь лечение взял на себя most senior doctor, другими словами, главврач, а поскольку это была самая известная тибетская больница в Индии (ее курировал лично далай-лама), то можно сказать, что Рипсик лечил один из лучших специалистов в мире. Мost senior doctor дал указания, на сколько дней после химиотерапии нужно сделать перерыв с пилюлями, чтобы лекарства друг другу не помешали, и мы стали в точности следовать этим указаниям, правда, сперва без особого успеха, но я надеялся, что со временем дело поправится, однажды ведь такое комбинированное лечение, западное плюс восточное, уже дало хорошие результаты. К тому же прошлой зимой у Рипсик после гриппа ухудшилось зрение, она не могла нормально работать, мы ходили по всем таллинским окулистам, никто ей помочь не смог, осенью я пожаловался на это senior doctor, он выписал пилюли, и глаза Рипсик быстро пришли в порядок — почему не могло так случиться и с опухолью?