Джон Стейнбек - Долгая долина

Карл Тифлин услышал последние слова. Он был зол на себя за жестокость к несчастному старику и оттого снова повел себя жестоко.

– Лучше бы нам пристрелить Истера, – сказал он. – Только зря мучается от болей и ревматизма.

Он украдкой покосился на Гитано: понял ли тот, куда он клонит? Но большие костлявые руки старика даже не шевельнулись, а черные глаза по-прежнему смотрели на лошадь.

– Стариков нечего мучить, – продолжал отец Джоди. – Один выстрел – и дело с концом. Ну, грохнет, ну, больно ненадолго станет – зато потом никакого ревматизма и гнилых зубов.

Тут вмешался Билли Бак:

– Они всю жизнь трудились и теперь имеют право на отдых и покой. Пусть себе гуляют без дела!

Карл не отрывал уверенного взгляда от костлявой лошади.

– Теперь уж и представить нельзя, какой Истер был красавец в молодости, – тихо проговорил он. – Шея длинная, грудь мощная, брюхо подтянутое. Барьер из пяти перекладин враз брал! Да и скачки я на нем выигрывал, когда мне пятнадцать лет было. Сотню-другую всегда мог на нем заработать. Эх, какой был красавец! – Тут Карл опомнился и мысленно выругал себя за мягкотелость. – Но теперь его надо пристрелить.

– Он имеет право на отдых, – упорствовал Билли.

Тут Карлу на ум пришла забавная шутка.

– Если б на холмах росла яичница с ветчиной, я бы тебя тоже выпустил попастись, – сказал он старику. – Но я не могу позволить тебе пастись на моей кухне.

Они с Билли зашагали к дому и еще долго смеялись по этому поводу.

– Вот было бы славно, если бы яичница на холмах росла!

Джоди понял, что отец нащупывает у Гитано слабое место и хочет ударить его побольнее. Его и самого часто так щупали. Отец знал все слабые места сына, поэтому его слова никогда не проходили даром.

– Вы его не слушайте, он болтает только, – сказал Джоди. – Никогда он Истера не убьет, шибко любит. Это ведь его первая лошадь.

Солнце село за холмы, пока они разговаривали, и все на ферме притихло. В темноте Гитано почувствовал себя увереннее. Он издал губами странный резкий звук и протянул через забор одну руку. Старый Истер приковылял к нему, и Гитано погладил его худую шею.

– Нравится? – тихо спросил Джоди.

– Да… но плох он совсем.

Со стороны дома донесся звон треугольника.

– Ужин! – вскричал Джоди. – Пойдемте ужинать!

Когда они зашагали к дому, он заметил, что ходит Гитано прямо, как молодой парень, а старость угадывается только по дерганым движениям и шарканью ног.

На нижние ветви кипариса у барака тяжело уселись индейки. Через дорогу перебежал жирный фермерский кот с огромной крысой в зубах – ее хвост волочился по земле. Перепела на склонах холмов все еще пронзительно созывали друг друга к водопою.

Джоди и Гитано подошли к заднему крыльцу, и миссис Тифлин посмотрела на них сквозь сетчатую дверь.

– Поторопись, Джоди. Пора ужинать, Гитано.

Карл и Билли Бак сидели за длинным столом, покрытым клеенкой, и уже начали есть. Джоди сел на стул, не отодвигая его, а Гитано замер в дверях, держа свою шляпу, пока Карл Тифлин не поднял голову и не пригласил его за стол:

– Садись, садись! Хорошенько набей брюхо перед дорогой.

Карл боялся, что в последнюю минуту сжалится, позволит старику остаться, а потому все время напоминал себе, что этому не бывать.

Гитано положил шляпу на пол и с отсутствующим видом сел за стол. За едой он не потянулся. Карл сам передал ему тарелку:

– Ну, налетай!

Гитано ел очень медленно: мясо резал крошечными кусочками, а картофельное пюре делил на небольшие кучки.

Тревога не отпускала Карла Тифлина.

– Родня-то у тебя есть в этих краях? – спросил он Гитано.

– В Монтерее живет зять. Да и двоюродные братья есть, – не без гордости ответил тот.

– Ну, вот у них и поживи.

– Да ведь родился я здесь, – с легким укором сказал Гитано.

Из кухни пришла мама Джоди, неся большое блюдо с пудингом из тапиоки.

– Знаешь, что я сегодня сказал Гитано? – рассмеялся Карл. – Если б яичница с ветчиной росла на холмах, я бы вывел его попастись, как старину Истера.

Гитано равнодушно посмотрел в тарелку.

– Жаль, что нельзя его оставить, – сказала миссис Тифлин.

– Не начинай только, ради бога, – осадил ее Карл.

Когда все поели, Карл, Билли Бак и Джоди пошли в гостиную переваривать ужин, а Гитано, даже не попрощавшись, вышел на улицу через заднюю дверь на кухне. Джоди сидел и тайком наблюдал за папой. Он знал, как нехорошо у того на душе.

– В здешних краях этих пайсано пруд пруди, – сказал он Билли Баку.

– Они славные люди, – встал на защиту Билли. – Выносливее любого белого и работают дольше. Раз я видел одного старикана ста пяти лет – так он вовсю верхом разъезжал! А сколько, думаешь, этот Гитано пешком протопал? Белый старик столько бы не прошел.

– Это да, крепкие они ребята, – согласился Карл. – Слушай, а чего это ты его защищаешь? Билли, мне сейчас и так нелегко приходится, мы еле-еле концы с концами сводим. Вот-вот Итальянский банк ферму заграбастает. Кормить чужих стариков мне не по карману, ты это знаешь.

– Конечно, – кивнул Билли. – Будь ты богат, все бы иначе обернулось.

– Вот именно, и к тому же у него здесь полно родных. Зять и двоюродные братья живут в Монтерее. С какой стати я должен его кормить?

Джоди молча слушал их разговор и представлял себе тихий голос Гитано, вторящий одно и то же неоспоримое: «Но я здесь родился». Он был таинственный, как сами горы. Кряжи следовали один за другим, насколько хватало глаз, а за самым последним таилась огромная неведомая страна. В тусклых темных глазах древнего Гитано тоже таилось неведомое. Он всегда говорил недомолвками, не давая проникнуть внутрь, к сокрытому за этими глазами, и Джоди постоянно, неудержимо влекло к бараку. Пока отец говорил, он незаметно встал и выскользнул на улицу.

Ночь была очень темная, и далекие звуки легко разносились в недвижном воздухе. Из-за холма летел звон колокольчиков – это ехали по дороге лесорубы. Джоди стал пробираться через темный двор. В маленьком окошке барака горел свет. Поскольку ночь располагала ко всему таинственному, Джоди бесшумно подкрался к окну и осторожно заглянул внутрь. Гитано сидел в кресле-качалке лицом к двери, одной рукой плавно двигая перед собой. Джоди толкнул дверь и вошел в барак. Гитано вздрогнул, схватил кусок замши и попытался набросить ее на колени, но та соскользнула и упала на пол. Джоди замер, с восхищением глядя на вещь в руке Гитано – изящную рапиру с резным золотым эфесом и клинком, подобным тонкому лучу черного света.

– Что это? – вопросил Джоди.

Гитано только посмотрел на него с укоризной, взял с пола замшу и решительно завернул в нее дивный клинок.

Джоди протянул руку:

– Можно посмотреть?