Джон Стейнбек - Долгая долина

Заслышав визг Катыша, из окна выглянула мать Джоди и крикнула:

– Джоди! Перестань мучить собаку и займись делом!

Тогда он совсем обозлился и швырнул в пса камнем, а потом взял рогатку и пошел в заросли полыни, чтобы подстрелить какую-нибудь птицу. Рогатка была отличная, с покупным резиновым жгутом, но сколько Джоди ни стрелял по птицам, попасть еще ни разу не получалось. Он шел по огороду, пиная босыми ногами комья земли, и вдруг увидел идеальный камешек для стрельбы: округлый, чуть приплюснутый и довольно увесистый. Джоди поместил его в кожаное седло рогатки и зашагал дальше. Глаза у него были прищурены, подвижный рот дергался – впервые за день Джоди был сосредоточен. В тени полынных кустов без устали трудились птички: они что-то искали, шурша палой листвой, беспокойно перелетали на новое место и снова принимались шуршать. Джоди оттянул резинку и стал осторожно подкрадываться. Тут один маленький дрозд замер, посмотрел на него и приготовился было взлететь. Джоди бочком приближался к нему, медленно переставляя одну ногу за другой. Когда до дрозда оставалось двадцать футов, он осторожно поднял рогатку и прицелился. Камень со свистом прорезал воздух; дрозд встрепенулся и налетел прямо на него. В следующий миг птица с разбитой головой упала наземь. Джоди подбежал и взял ее в руки.

– Попалась! – сказал он.

Мертвая птичка казалась гораздо меньше живой. В животе у Джоди неприятно кольнуло. Он достал карманный ножик и отрезал дрозду голову, потом выпотрошил его, оторвал крылья и наконец выбросил все в кусты. Ему было ничуть не жаль птицы, но он знал, что скажут взрослые о его поступке, и ему заранее стало стыдно. Джоди решил забыть все случившееся как можно скорее и никогда никому не рассказывать.

Холмы в эту пору стояли сухие, вся трава на них выгорела и золотилась на солнце, но в том месте, где из трубы в деревянную кадку бил родник и вода выплескивалась наружу, образовался зеленый островок сочной густой травы. Джоди напился из замшелой кадки и смыл с рук птичью кровь. Потом он долго лежал на траве и разглядывал пушистые белые облака, похожие на клецки. Прикрывая один глаз, Джоди уничтожал перспективу и приближал их на расстояние вытянутой руки, чтобы погладить. Он помогал ветру гнать облака по небу, и от его взмахов они будто и впрямь плыли чуть быстрее. Выпроводив далеко за горы одно большое жирное облако, он задумался: интересно, что оно там увидело? Джоди сел, чтобы получше разглядеть высокие горные кряжи, заканчивающиеся единственной зазубренной грядой на фоне западного неба. Сколько загадок и тайн кроется в этих горах… и ведь он почти ничего о них не знает.

– А что там, за горами? – однажды спросил Джоди отца.

– Опять горы, наверное. А что?

– Ну а за ними?

– Тоже горы. А что?

– Все время горы – без конца и края?

– Ну нет, конечно, потом начинается океан.

– А в горах что?

– Обрывы да скалы, сухая трава да кусты.

– А ты там бывал?

– Нет.

– Ну а кто-нибудь другой?

– Кое-кто бывал, пожалуй. Это очень опасно: всюду обрывы и ужасная сушь. Я читал, что в горах округа Монтерей больше неизведанных земель, чем во всех Штатах. – Отец как будто гордился этим.

– А за ними, выходит, океан?

– Да, в конце – океан.

– Ну а что же тогда между? Кто это знает? – не унимался мальчик.

– Мало кто знает, но ничего хорошего там нет. Одна сушь, обрывы да кусты, воды никакой. А чего ты так интересуешься?

– Вот бы туда поехать!

– Зачем? Ничего хорошего там нет.

Джоди ему не поверил: в горах непременно должно было быть что-то прекрасное и таинственное. В глубине души он знал, что это так. Потом он задал тот же вопрос матери:

– А ты знаешь, что там – в горах?

Она посмотрела на него, потом обратно на дикие горы.

– Мишка там.

– Какой еще мишка?

– Ну, который в горы пошел и ничего не нашел.

Потом он спросил Билли Бака, папиного помощника на ферме, не может ли в горах быть затерянных городов, но тот согласился с отцом Джоди:

– Вряд ли. Чем бы там люди кормились? Разве что местные жители едят камни.

Других сведений о горах Джоди так и не получил, и оттого они стали еще милее его сердцу – и страшнее. Он часто представлял себе бесконечные горные кряжи, следующие один за другим до самого океана. Розовые на рассвете, они так и манили Джоди к себе, а залитые вечерним багрянцем – цветом отчаяния, – наоборот, страшили. Они становились такими далекими и отрешенными, что их невозмутимость только пугала.

Джоди повернулся к горам Габилан на востоке – они были веселые и жизнерадостные, с горными фермами промеж складок и соснами на вершинах. Там жили люди, а на склонах некогда кипели сражения с мексиканцами. Потом Джоди на секунду перевел взгляд обратно, на Великие горы, и невольно содрогнулся: так разительно они отличались от всего остального. У подножия холма, где примостилась их ферма, было солнечно и безопасно. Домик сверкал побеленными стенами, а конюшня была коричневая и теплая. Рыжие коровы на дальнем холме жевали траву, постепенно продвигаясь на север. Даже темный кипарис у барака был родной, привычный и никакой угрозы не таил. Куры быстрыми вальсирующими шажками мерили пыль на скотном дворе.

Тут Джоди случайно заметил какое-то движение. С вершины холма, по дороге из Салинаса, медленно брел человек. Двигался он явно в сторону их фермы. Джоди встал и тоже пошел к дому: если к ним гость, он хотел знать, кто это. К тому времени, когда мальчик добрался до дома, незнакомец преодолел только половину пути: высокий худощавый человек с невероятно прямой спиной. Джоди понял, что это старик, только по отрывистому стуку его башмаков о дорогу. Путник подошел ближе, и тогда стало видно, что он одет в синие джинсы и куртку из той же ткани. На ногах у него были грубые рабочие башмаки, на голове – изношенная ковбойская шляпа. На плече он нес джутовый мешок, доверху чем-то набитый. Лицо у него было темное, цвета вяленой говядины, а усы – голубовато-белые на темной коже – свисали чуть не до подбородка. Из-под шляпы торчали такие же белые волосы. Кожа плотно обтягивала скулы, нос и подбородок, так что они казались тонкими и хрупкими. Глаза были большие, глубоко посаженные, с плотно натянутыми поверх веками. Радужная оболочка и зрачки были одинаково черные, а белки – коричневатые. Никаких морщин на его лице Джоди не заметил. Куртку старик застегнул под самое горло, как делают люди, у которых нет внизу рубашки. Из рукавов выглядывали сильные костлявые запястья и твердые сучковатые кисти, похожие на ветви персикового дерева. Ногти были плоские, тупые и блестящие.

Старик приблизился к воротам и, перекинув мешок за спину, обратился к Джоди. Его губы слегка дрожали, а голос был тихий и безразличный: