Арчибальд Кронин - Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы (сборник)

– О, хорошо. Вы часто играете?

– Ну, скажем, время от времени, – не сразу ответил я. – Между прочим, в деревне есть кафе, где ты всегда найдешь первоклассных соперников.

– Как здорово! Я готов. А сейчас можем сыграть?

– Позже, молодой человек. Сначала надо тебя хорошенько осмотреть.

Он сразу встал, и я повел его вокруг главного корпуса в небольшую лабораторию, которая примыкала к палате. Даниэль нервничал и старался не показать этого, но продолжал украдкой бросать взгляды на застекленный шкаф с медицинскими приборами и на ряды реактивов на полочке. Я почувствовал, что Хозяйка правильно сделала, позволив ему быть с матерью в шале, а не в палате. Когда он разделся по пояс, от него мало что осталось. Этот заморыш, по сути, был совсем не похож на своего покойного родителя. Впрочем, большинство детей, прибывавших к нам, были такими же общипанными маленькими городскими воробьями, так что почти автоматически или, может, потому, что я не хотел упреков от этой Катерины, я с особой тщательностью стал осматривать его: легкие, сердце, суставы, на что у меня ушло добрых полчаса. Действительно, когда я убрал свой стетоскоп, он сказал:

– Вы дольше меня смотрели, чем доктор Мур.

– Он твой врач?

– Да. Он помощник доктора Энниса. Во всяком случае, пока. Он уезжает в Канаду.

Еще один, подумал я, готов убежать от этой проклятой отечественной медицины.

– А как доктор Эннис?

– Думаю… неплохо. – Он отвернулся. – По крайней мере, иногда.

– Понятно.

Он все еще лежал, и я наклонился и снова осмотрел слегка опухший шейный лимфатический узел. Помимо этого довольно распространенного проявления туберкулеза у детей, я ничего не нашел, то есть ничего даже мало-мальски серьезного. Но мне хотелось еще раз убедиться в этом. Рядом с лабораторией у нас был хорошо оборудованный рентгеновский кабинет. Благодаря большим средствам доверительного фонда Мэйбелле необходимая нам диагностическая аппаратура полностью соответствовала требованиям времени. Конечно, как правило, большинство детей до смерти боялись рентгена, поэтому я подготовил мальчика со всей возможной осторожностью. – Ты не против, чтобы мы сфотографировали твою грудную клетку?

– Рентген? – быстро спросил он.

– Ничего страшного.

– О, мне не страшно, доктор Лоуренс. – Он быстро добавил: – Можно вас так называть?

Притворяется храбрым, подумал я, прикрывает этой фразой свой страх. Я не ответил.

Мы вошли, и, опустив тяжелые занавески, я тщательно обследовал его. Он заморгал и побледнел, когда я включил аппарат, но вел себя смирно, и когда все закончилось, сказал:

– Это был очень интересный опыт.

Я строго посмотрел на него: меня совсем не устраивал подобный вариант общения с этим с маленьким скороспелым лордом Фаунтлероем [178] «Маленький лорд Фаунтлерой» – детский роман англо-американской писательницы и драматурга Фрэнсис Ходжсон Бёрнетт; вышел в 1886 г. .

– Думаю, тебе будет интересно узнать, что у тебя нет никакой патологии в легких. Они абсолютно чистые.

– Я не удивлен, – спокойно сказал он. – Я понимаю, что моя болезнь – королевская хворь. Ну, вы знаете, – добавил он, – скрофулез [179] Скрофулез , или золотуха – устаревшее название наружного туберкулеза, с поражением кожи, слизистых оболочек и/или лимфатических узлов. .

– От кого ты услышал этот средневековый вздор? – резко спросил я.

– От моего друга Канона. Мы обсуждали эту болезнь во время шахматной партии. Я тоже считаю, что это вздор. Мы сомневались в эффективности королевского прикосновения… [180] В Средние века считалось, что король, касаясь больного, якобы мог исцелить его. для исцеления больного.

Ну что ты будешь с ним делать – разве что еще раз строго посмотреть на него. Он начинал раздражать меня.

– Твое лечение будет заключаться в том, чтобы ты выполнял все мои предписания. И ради бога, перестань говорить, как детская энциклопедия, которую ты якобы уже проглотил, или я начну думать, что ты просто маленькая поганка.

Он изменился в лице. Я задел его самолюбие, но он попытался улыбнуться:

– Лучше называйте меня головастиком… это звучит приятней. И я не глотал детскую энциклопедию, я лишь раз прочел ее. Извините, доктор Лоуренс, я не могу не умничать, я сам немножко страдаю от этого, но все же я надеюсь, что вы сможете поладить со мной. Понимаете, хотя сначала вы мне не понравились, теперь вы мне, пожалуй, начали нравиться.

Господи, что он такое плетет? Но мне следовало узнать.

– Почему я сначала тебе не понравился?

– Когда я увидел, что грубая шведская стюардесса – ваша подруга.

Похоже, для начала этого было достаточно.

– Одевайся, – сказал я и начал писать историю болезни.

Он был болезненного типа, с пониженной массой тела, но этим можно было заняться, и лимфатический узел был безболезненным и без спаек. Нет смысла держать его в постели. Я бы сделал ему пробу Пирке [181] Проба Пирке – как и реакция Манту, тест на наличие антител к микобактерии туберкулеза в организме. и последил за температурой тела.

– Так, еще минутку. Заверни рукав. Я сделаю тебе на руке маленькую царапину.

– Это лечение? – спросил он с тревогой.

– Нет, это тест. Твое лечение – это много свежего воздуха, бидоны выпитого молока, горы еды и обязательный тихий час после ланча.

Когда я закончил с ним, был уже почти полдень, и я успел сделать перед обедом обычный обход. У швейцарцев Mittagessen начинается рано, и, поскольку это была главная трапеза дня, мы с Хозяйкой всегда обедали вместе. Сегодня накрытый на четверых стол, украшенный большим горшком с африканскими фиалками, на которых специализировались швейцарские флористы, выглядел необычайно празднично. Кэти, одетая в простую блузку и юбку, уже была там, и, сделав ей комплимент, я не преминул похвалить старую драконшу.

– Ja , это хорош – иметь гостей. – Она улыбнулась гостье, которая с тихим смирением сидела справа от нее. – Когда мы без ребенок, мы так одинок.

Хм! До этого она не была против оставаться только со мной.

Когда мы приступили к густому восхитительному сырно-овощному супу, я сказал:

– Можешь расслабиться, Кэти, с твоим мальчиком все не так уж плохо. Мы поставим его на ноги.

– Ах, это хорош, Herr доктор. Но ваша кузин также нуждается в ваша помощь. Сегодня утром она рассказывать мне о много страданий от потери свой муж и от другой причин. Ей тоже надо остаться с Дэниэл, пока она не станет лучше, да?

– О, конечно, – согласился я, подавившись содержимым ложки. – Я только за.

Кэти подняла глаза на Хозяйку, затем опустила их:

– Если только вы позволите помогать вам.

– Jawohl, meine [182] Есть (так точно), моя… (нем.) Катерина. – Она потянулась, чтобы погладить маленькую руку гостьи. – Aber nur ein wenig [183] Но только немного (нем.) . .