Сахиб Джамал - Черные розы

И Надир каждую ночь шагал по саду из одной аллеи в другую, в тревоге и волнениях встречал рассвет наступающего дня. Чем больше проходило времени, тем настойчивее одолевало его желание поговорить с Саидом. Кто знает, может быть, он благословит их брак?

Однажды, когда бесшумно и незаметно подкралась ночь, потемнело небо и начали выступать сначала робко, потом все смелее яркие звезды, Надир в тревоге бродил по саду. Вокруг не было слышно ни единого шороха. Даже ветер гулял где-то далеко. Вдруг тонкий слух Надира уловил грустную мелодию, едва-едва доносившуюся откуда-то из тьмы. Он ринулся на поиски, но в саду никого не было. Или ему так только показалось? Прошли уже целые часы, а музыка продолжала неотступно преследовать его. Ему уже начинало мерещиться, что это природа завела вокруг него хоровод: поет густая зелень листвы, поют розы и далекие звезды, поет вся земля.

Еще долго бродил он, пока не убедился, что поет он сам, поет его душа, наполненная любовью к Амаль. Такая музыка есть в каждом человеке — и горе тому, кто не слышит ее! Значит, так тому и быть, он должен рассказать Саиду!

Ночь прошла в мучительных ожиданиях рассвета. И как только в мечети подошел к концу утренний намаз и лучи восходящего солнца, спустившись с вершин деревьев, обласкали его смуглое лицо, он, подняв глаза к небу, промолвил:

— О Амаль, на тебя вся моя надежда… Помоги!

Не найдя Саида в саду, у черных роз, Надир пришел во двор к его жилищу.

— Что случилось, сын мой? — забеспокоился тот, заметив его возбужденное состояние.

Надир молча в нерешительности смотрел на человека, с которым он так хотел поговорить.

— Уж не обидел ли кто тебя?

— Нет, никто…

— Может быть, с матерью плохо? Где она?

— Не знаю…

— Говори же скорее, в чем дело!

— Я люблю вашу дочь и прошу ее руки… — едва слышно сказал, наконец, он, не спуская глаз с отца Амаль.

Саид опешил. Потом рассмеялся так громко, что проснулась Амаль. Уж очень забавно было слышать от Надира такое предложение. Смех садовника еще больше взволновал Надира.

— Не смейтесь, отец!.. Я не шучу! — строго, с достоинством продолжал Надир. — У меня нет ни золота, ни дома, ни земли. Но в груди я совью гнездо для Амаль, я снесу горы, создам дом и куплю землю. У нас с Амаль будет все… Все!..

Услышав эти слова, девушка затрепетала. Но ни единым шорохом не выдала себя.

Распотешенный Саид хотел было уйти в лачугу. Надир крепко схватил его за кисть руки и закричал как безумный:

— Будьте мне отцом, возьмите меня в сыновья!.. Верьте мне! Наши души с нею зацветут, как розы в вашем саду. Я отдам ей свои глаза, свою жизнь!.. Отдам всего себя!

Ветер далеко разносил его голос. Со двора начали собираться батраки, прибежала Гюльшан.

Словно огненными брызгами обжигали его слова душу дочери хана. Ревность безжалостно сдавила ее сердце. «Так вот кто его Лейли! — шептали ее губы. Ночь, когда она унижалась и плакала перед Надиром, вымаливая его любовь, всплыла в ее сознании. — О аллах, какой волшебной силой одарил ты дочь садовника?… Почему эта слепая нравится всем — от старого до молодого? Чем эта хитрая лиса опутала сердце Надира? Амаль, нищая Амаль оказалась счастливей меня, дочери хана!»

— Я люблю ее, люблю, как любил Меджнун свою Лейли!.. — продолжал между тем Надир, обнимая ноги садовника.

Вконец озадаченный Саид только беспомощно оглядывался и разводил руками.

— Сын мой, стыдись людей, не позорь мою седую голову, — пробовал он урезонить его, делая попытки высвободить свои ноги из его скрещенных рук.

Это еще больше распаляло Надира:

— Ведь пророк тоже любил? Хозрати Фатима была его любимой женой, вы же это знаете! Вы сами тоже любили мать Амаль, не так ли? Самой судьбой суждено каждому иметь свою возлюбленную, каждый выбирает себе по душе… И только увидев Амаль, я понял, что значит радость и муки любви… Я ее Меджнун, она моя Лейли! Моя Лейли…

Безумный лепет Надира разжигал костер ненависти Гюльшан, когти ревности разрывали ее сердце. Она не могла больше слушать его бесстыдные признания и в полном смятении побежала прочь.

Саид глядел на батраков, словно призывая их на помощь. Но никто не спешил к нему. Сочувственно, с сердечной болью все слушали любовную исповедь кочевника.

— Нет, сын мой, ты не найдешь с ней счастье. Жизнь для вас будет пыткой, — начал Саид, — послушай голос разума, данного нам аллахом. Ну зачем тебе слепая жена? Чтобы весь век мучиться с ней? Посмотри на себя, ты красивый бахадур [11] Бахадур — богатырь. ! А она? Беспомощное существо. Я верю, что аллах пошлет тебе девушку достойную. Отпусти меня… Пожалей мои годы…

Наконец на шум прибежала Биби. Чадра ее висела на плечах, голова обнажена, но она ничего не замечала. Расталкивая людей, она с протянутыми руками бросилась к Надиру.

— Сын мой, родной мой!.. Что с тобой? Аллах, помоги… — Вся дрожа от волнения, она обняла Надира. — Мой безумец, пойдем, пойдем со мной, пожалей свою мать… Пожалей нас всех, пойдем… — С трудом оторвав сына от Саида, она потащила его в глубь сада.

— Мама, мама… Ты же знаешь, как я люблю Амаль, ты же обещала, мама, — доносился его голос. — Где же ваша милость, ваше сердце, ваша душа?

И потом вдруг на весь сад, по всему Лагману разнеслась его песня:

Амаль упала на подушку и неудержимо зарыдала.

Казалось бы, что особенного в том, что два юных сердца полюбили друг друга? Женитьба молодых людей была бы естественной, как призыв самой жизни, как восход солнца, как пышное цветение весны.

Однако весть о любви Надира наделала не меньше шума, чем слух о женитьбе Азиз-хана. Вспыхнули и разгорелись страсти, вспенились мечты, заклокотали споры. Романтика любви юного кочевника затронула многие сердца.

Лагман раскололся на два враждующих стана. Один — во главе которого стал местный учитель Наджиб-саиб — за любовь Надира, за счастье Амаль. Другой — с муллой Баширом в качестве предводителя — на стороне Азиз-хана и его прислужников.

Среди этого стана оказался и Саид. Нет, нет, дочь его может быть счастлива только с богатым ханом. Даже мнение уважаемого Наджиб-саиба не поколебало его. «Попробуй дать совет невежде, и он сочтет тебя врагом», — говорит арабская пословица. Так случилось и с Саидом. Хотя он и не был невеждой, каждого, кто сочувствовал Надиру и желал его брака с Амаль, он презирал, считал за недруга. У него были свои взгляды на счастье дочери: с голым как сокол кочевником его Амаль будет несчастлива.

Наджиб-саиб решил сам поговорить с Саидом и для этого пришел к нему прямо в сад.

Араб — гостеприимный хозяин. Он никогда не откажет в куске хлеба, в чашке кофе человеку, который с добрым сердцем переступает порог его дома. Он примет и угостит даже неприятного ему человека. И Саид с раскрытым сердцем принял учителя Наджиб-саиба.