Сахиб Джамал - Черные розы

— Я буду дежурить у больной, — сказала Хашимова мирзе Давуду, когда тот, проводив Скрипкина, вернулся. — Надеюсь, вы мне разрешите?

Мирза Давуд удивленно поднял брови.

— А разве в этом есть необходимость?

— Да!.. Судьба полна превратностей, и надо ко всему быть готовыми… — Она поднялась с кресла. — Пойдемте в палату, я хочу посмотреть, все ли в порядке.

Мирза Давуд и Хашимова вошли в светлую просторную палату, где лежала Амаль. У ее кровати стоял доктор Казыми.

Саадат проверила пульс больной.

— Ну как? — спросил Казыми.

— Пока в пределах нормы.

— Небо помогает вам, ханум, — шутливо заметил Казыми. — Должно быть, и там понимают значение этой операции.

— Ах, если бы оно всегда было доброжелательно к нам!..

В палате появился Фахрулла.

— Фахрулла-саиб, — обратился к нему мирза Давуд, — назначьте сестру-сиделку и побудьте в клинике до вечера. После восьми мы с ханум сменим вас.

— Хорошо, саиб.

— Предупредите, чтобы никто из посторонних не заходил сюда.

Мирза Давуд взглянул на Саадат.

— Часочек отдыха, ханум?

— Не мешало бы, — ответила Хашимова, и только теперь она почувствовала огромную усталость.

— Пойдемте в мой кабинет, я предоставляю его в ваше распоряжение.

— Милая Зульфия, если появится рвота или тошнота, вызывайте меня, — сказала Хашимова.

— Слушаю, доктор!

— И не забывайте почаще менять пузырь со льдом, следить за ритмичностью пульса.

— Слушаю, ханум.

Врачи ушли. Зульфия поправила пузырь, посмотрела на забинтованное лицо Амаль. «Какая же ты будешь счастливая! — подумала она. — Весь мир откроется перед тобой. О небо, помоги ей увидеть свет, осчастливь ее возлюбленного!.. Помоги им!.. Спаси их от недобрых людей!»

В пятом часу тихо скрипнула дверь и в палату в сопровождении старшей сестры Шамс вошел профессор Фахрулла.

Амаль все еще находилась во власти наркоза. Фахрулла взглянул на температурную табличку: 39,8!

— Когда будет просить пить, давайте только минеральную воду. Следите, чтобы во время питья не закашлялась. Чаще меняйте лед…

— Хорошо, профессор.

За дверями послышался приглушенный женский плач. Фахрулла поспешно вышел и натолкнулся на доктора Казыми. За его плечами стоял седобородый мужчина и плачущая женщина.

— Что это значит? — сердито спросил профессор.

— Это отец Амаль и мать Надира, — ответил Казыми. — Их уверили, что Амаль погибла, и они пришли пешком из Лагмана… Я хотел, чтобы они собственными глазами убедились в этой лжи.

— Только когда вы, мадар, успокоитесь, — обратился к Биби Фахрулла, — я разрешу вам войти в палату.

Саид умоляюще взглянул на Биби. Та, пересилив себя, замолкла.

— Бефармаид [37] Бефармаид — пожалуйте. ! — показал на двери Фахрулла и добавил: — Только тихо! Ваша дочь не должна знать, что вы здесь. Через два-три дня я разрешу вам снова навестить ее и даже поговорить. А сейчас ни слова.

— Бачашм! — ответил Саид, с покорностью прижав руку к глазам.

При виде лежащих на кровати больных сердце Биби замерло, в глазах потемнело, и она, казалось, вот-вот рухнет на пол. Острый глаз Фахруллы заметил это, и он усадил ее на стул.

— Вот ваша дочь! — шепнул он Саиду, указывая на Амаль. — Только повторяю: ни слова!

Дрожа от волнения, Саид опустился на колени перед кроватью дочери. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и его горячие слезы упали ей на подбородок.

— Это ты, Надир?.. — прошептала Амаль. — Не плачь, мой милый. Я верю, что все кончится хорошо…

Биби всплеснула руками, но Фахрулла быстро подхватил ее под руку. Казыми поднял Саида, и все вчетвером они вышли из палаты.

— Вот видите, — проговорил Фахрулла уже за дверью. — Вас жестоко обманули бессовестные люди. Она не только жива, но и в полном сознании. Температура скоро спадет, и все закончится благополучно. Аллах милостив!

Саид покорно кивнул головой. Биби облегченно всхлипнула.

— А теперь пойдемте, я познакомлю вас с доктором, который делал ей операцию.

Когда врачи вместе с гостями вошли к Хашимовой, она с недоумением посмотрела на незнакомых пришельцев.

Разве могла она узнать в Биби ту женщину из лагеря кочевников, которую она видела год назад? Ее черные волосы побелели, а полное красивое лицо исхудало и покрылось морщинами горя.

— Ханум, это отец Амаль и мать Надира, — проговорил Фахрулла. — В Лагмане пустили слух, что Амаль уже нет в живых, и они пришли.

— Вот не ожидала! — обрадованно поднялась Саадат и протянула руку Биби. — Мы ведь знакомы с вами? Помните, я была в вашем лагере?

Как же Биби могла не узнать ее? Она обняла Хашимову, зарыдала, упала перед ней на колени.

— Как нам благодарить тебя, добрая женщина?!

Растерянность, смешанная с жалостью, поднялась в душе Саадат. Подняв Биби с ковра, она ласково успокоила ее:

— Ну будет вам, будет! Самая лучшая для меня награда, если вы вернетесь в Лагман и разоблачите лживые, бесстыдные утверждения муллы Башира!

— Пусть вечно зеленеет земля, по которой ходит родившая тебя женщина! — воскликнула Биби и повернулась к Саиду. — Пойдем, отец Амаль, не будем отрывать у доктора золотое время.

— А Надира вы уже видели? — поинтересовался Фахрулла.

— Нет еще, саиб.

— Так пойдемте, я помогу вам отыскать его.

Саид и Биби последовали за профессором. Выйдя в коридор, Фахрулла достал зеленую кредитку в десять афгани и протянул Биби.

— Возьмите, мать, на обратный путь. Поедете на машине. Зачем вам в такую даль идти пешком?..

— Спасибо вам, саиб, за доброе сердце. Но мои пятки крепче копыт лошади, — ответила Биби, отказываясь от денег. — Двадцать лет я с мужем кочевала по горам и долинам нашей земли. Выдержу и путь до Лагмана.

Фахрулла смущенно скомкал бумажку. Гордость простой афганской женщины вызвала в его душе уважение к ней.

Но где же Надир?

После долгих поисков его нашли под окном операционной. Он продолжал смотреть на окна, где уже давно не было Амаль. В заботах и хлопотах Зульфия забыла дать ему обещанный сигнал…

Шли третьи сутки со дня операции. Хашимова вместе с мирзой Давудом и профессором Фахруллой стояли у постели Амаль. Саадат видела, что девушка ведет отчаянную борьбу за свою судьбу. Временами казалось, что какой-то невидимый ток проходит по ее телу, и она вздрагивала при каждом приступе боли. Пальцы ее сжимали одеяло, губы дрожали, но она молчала.

Хашимова присела у изголовья Амаль, взяла ее руку. Пальцы больной судорожно сжались, и ногти вонзились в ладонь врача.

— Ого, сила у тебя есть! — улыбнулась Саадат.

Всю эту ночь Хашимова не сомкнула глаз и до утра не отходила от Амаль. Она применяла все, что было в ее силах, чтобы спасти больную от осложнений. Однако высокая температура держалась устойчиво и лишь к утру упала до 37,6. Это было первое облегчение. От радости Саадат готова была заплакать.