Энтони Троллоп - Домик в Оллингтоне

– Выпить разве за ее здоровье, – продолжал граф, положив руку на графин с портвейном, – но прежде я должен узнать ее имя. Кто бы она ни была, я уверен, вам нечего стыдиться за нее. Как! Вы не хотите сказать! В таком случае и я не буду пить больше.

И граф вышел из столовой, но не прежде, как заметив по лицу своих гостей, что шутка его произвела приятное впечатление. Выходя в другую комнату, он облокотился своей рукой на плечо Имса, слуги видели в этом признак, что молодой человек сделается фаворитом графа.

– Он сделает его своим наследником, – сказал Виккерс.

Другой лакей не соглашался с этим замечанием, стараясь доказать мистеру Виккерсу, что, по законам землевладения, наследником должен быть второй кузен его сиятельства, которого граф никогда не видел и не имел ни малейшего расположения видеть.

– Граф не может выбрать себе в наследники кого вздумается, как это можем сделать мы с тобой, – сказал лакей, как видно знакомый с законами отечества.

– Неужели не может? Как это жаль! – сказала хорошенькая горничная.

– Вздор, – возразил Виккерс, – ты по этой части ровно ничего не знаешь. Милорд может завтра же сделать молодого Им-са своим наследником, то есть наследником своего состояния. Он не может сделать его графом, потому что титул этот передается только кровным родственникам.

– А если у него не найдется наследников из его родственников? – спросила горничная.

– Он должен их иметь, – отвечал дворецкий. – Они есть у каждого. Если другой сам и не знает их, то их выищет закон.

С этими словами мистер Виккерс удалился, чтобы избегнуть дальнейшего диспута.

Между тем граф по привычке заснул, и молодые люди из Гествика затруднялись доставить себе какое-нибудь развлечение. Они взяли по книге, но бывают минуты, когда человек совершенно неспособен читать и когда книга служит только прикрытием его лени или скуки. Наконец доктор Крофтс шепотом намекнул, что пора думать об отъезде домой.

– Э, да, что? – спросил граф. – Ведь я не сплю.

Доктор ответил на это, что он поехал бы домой, если его сиятельство позволит ему отдать приказание подать лошадь. Но граф снова захрапел, не обратив дальнейшего внимания на это предложение.

– Не отправиться ли нам, не дожидаясь, когда он проснется? – прошептал Имс.

– Э, что? – спросил граф.

И гости снова принялись за книги, снова обрекли себя на мученичество минут на пятнадцать. По истечении этого промежутка времени, лакей принес чай.

– Э, что? Чай! – сказал граф. – Прекрасно, мы выпьем вместе чаю. Я слышал все, что вы говорили.

Эти слова со стороны графа всегда возбуждали гнев в леди Джулии.

– Ты ничего не мог слышать, Теодор, потому что я ничего не говорила, – возражала она.

– Но я услышал бы, если бы ты говорила, – замечал он в свою очередь сердитым тоном.

На этот раз ни Крофтс, ни Имс не противоречили ему, и он пил свой чай далеко не вполне проснувшись.

– С вашего позволения, милорд, я прикажу подать мою лошадь, – сказал доктор.

– Да, лошадь… да, – бормотал граф в полусонном состоянии.

– Как же вы отправитесь, Имс, если я поеду верхом? – спросил Крофтс.

– Я пойду пешком, – прошептал Имс самым тихим голосом.

– Что-что-что? – вскричал граф, вскочив на ноги. – Ах да! отправляетесь домой? А я думал, что еще посидите здесь и посмотрите, как я сплю. Однако, доктор, ведь я не храпел, не правда ли?

– Так… изредка.

– И не громко? Скажите, Имс, громко ли я храпел?

– Раза два или три, милорд, вы принимались храпеть очень громко.

– В самом деле? – спросил граф, с видом крайнего недоумения. – А между тем, знаете ли, я слышал каждое сказанное вами слово!

В это время подали кабриолет, и двое молодых людей отправились в Гествик, сопровождаемые лакеем, ехавшим позади их на лошади доктора.

– Послушайте, Имс, – сказал граф, простившись с гостями, на пороге приемного зала, – вы говорите, что после завтра уезжаете в Лондон, значит, я с вами больше не увижусь?

– Нет, милорд, – сказал Джонни.

– Так слушайте же. Перед святками я приеду в Лондон на выставку рогатого скота. Двадцать второго декабря вы должны обедать со мной в моем доме, в улице Джермин, в семь часов ровно. Смотрите же, не забудьте. Запишите в памятную книжку, когда приедете домой. Прощайте, доктор, прощайте! Я вижу, что мне должно прибегать к бараньей котлете в середине дня.

Кабриолет покатился.

– Непременно сделает его своим наследником, – сказал Виккерс самому себе, медленным шагом пробираясь к своей комнате.

– Вы верно возвращались из Оллингтона, когда встретились с лордом Дегестом и быком? – спросил Крофтс.

– Да, я ходил туда проститься.

– Все ли они в добром здоровье?

– Я видел только одну, других двух не было дома.

– Кого же вы видели, мистрис Дель?

– Нет, Лили.

– И верно, сидит одна и мечтает о своем прекрасном лондонском обожателе? Конечно, мы должны смотреть на нее как на весьма счастливую девушку. Я нисколько не сомневаюсь, что она считает себя вполне счастливою.

– Не знаю, – сказал Джонни.

– Мне кажется, он очень хороший молодой человек, – заметил доктор. – Только мне не совсем нравятся его манеры…

– Мне тоже не нравятся.

– По всей вероятности, и ему не нравятся ни мои, ни ваши манеры. Впрочем, все к лучшему.

– Не вижу тут ничего хорошего. Он просто сноб, а я – нет.

Джонни выпил у графа две рюмки крепкого портвейна и потому более, чем когда-нибудь, был расположен к откровенности и вместе с тем к более крепким выражениям.

– Нет, я не думаю, что он сноб, – сказал Крофтс. – Если бы он был таким, мистрис Дель заметила бы это.

– Увидите, – сказал Джонни, сильно ударив вожжами лошадь графа, – увидите. Человек, позволяющий себе важничать перед другими, есть сноб, а он сильно важничает. К тому же я не думаю, что он честный, прямой человек. Черный для нас тот день, в который он явился в Оллингтон.

– Я не вижу этого.

– А я так вижу. Впрочем, никому другому я слова не сказал об этом, и не намерен говорить. Что тут может быть хорошего. Я полагаю, Лили должна теперь выйти за него.

– Разумеется должна.

– И быть несчастною на всю свою жизнь. О-о-ох! – И Джонни действительно вздохнул из глубины души. – Крофтс, я вам вот что скажу. Он берет прелестнейшую девушку из нашего места, девушку, которой он ни под каким видом не заслуживает.

– Я не думаю, однако же, что ее нельзя сравнить с ее сестрой, – сказал Крофтс протяжно.

– Как! Лили не может сравниться? – возразил Имс, как будто доктор сказал величайшую нелепость.

– Я всегда был такого мнения, что Белл несравненно лучше своей сестры.

– Вот что скажу я вам, мои глаза никогда еще не останавливались на создании, которое было бы так очаровательно, как Лили Дель. И этот зверь хочет жениться на ней! Послушайте, Крофтс, я все думаю, как бы мне затеять с ним ссору.